Гасанлы Дж.П. СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941

Подождите немного. Документ загружается.

Акцентируя внимание на незаинтересованности иранских органов

власти в нормализации жизни Южного Азербайджана, А.Алиев писал:

«Губернатор Тебризского вилаета сам является покровителем

саботажников. Зная, что многие промышленные предприятия не работают

и часть крупного купечества уезжает в Тегеран и на территорию, занятую

англичанами, губернатор, несмотря на наши требования, до последнего

времени никаких

мер не принимал для нормализации хозяйственно-

экономической жизни и всячески от этого уклонялся. Лишь в последнее

время, когда он был серьезно предупрежден о том, что вопрос о его

действиях будет доведен через наше постпредство в Тегеране до сведения

иранского правительства, он стал принимать более решительные меры»

[43].

Далее Азиз Алиев

отмечает факты воровства, пьянства, грабежа,

учиняемые солдатами и офицерами 47-й армии: «В Тебризе и в других

городах были случаи мародерства со стороны отдельных красноармейцев,

которые по ночам, под видом обыска оружия, ходили по домам и отбирали

у населения деньги. Таких фактов было много, и для предотвращения

подобных явлений нами принимаются

соответствующие меры». В конце

доклада А.Алиев пишет: «Заместитель народного комиссара внутренних

дел Армянской ССР Гезяльян забрал легковую автомашину иранца как

трофейную и увез. Неоднократные требования трофейной комиссии о

возврате машины остаются без ответа» [44]. В то же время А.Алиев особо

подчеркивал, что население порой открыто требовало: «Мы Красную

Армию более двадцати лет ждем. Дождались и дальше затягивать нечего.

Даешь Советскую власть» [45].

Газета «За Родину», выходившая через день тиражом 4000 эк-

земпляров, переходила из рук в руки. В одной из заметок рассказывается:

«В Тебризе один старик, взяв в руки газету «За Родину», попросил, чтобы

ему почитали. Когда ему

начали читать, он глубоко вздохнул и сказал:

«Слава Аллаху, что сейчас мы читаем газету на своем родном языке» [46].

В связи с ростом популярности газеты «За Родину» и усилением

просоветских и патриотических настроений в Азербайджане иранское

правительство предприняло контрмеры: срочно увеличило число

жандармов в Азербайджане до 3784 человек [47]

. В конце октября министр

внутренних дел Ирана Джаханбани прибыл в Тебриз. 30 октября он провел

совещание с участием должностных и состоятельных лиц провинции

Азербайджан. В своем выступлении он напомнил о бдительности по

отношению к распространению азербайджанской идеи и просоветских

настроений, о необходимости беспрекословного исполнения указаний

шаха и его правительства. После министра

выступил губернатор Фахими и

заявил, что население не должно поддаваться на провокации Красной

Армии, советовал не участвовать в просмотре советских фильмов и

спектаклей.

В то же время в иранском Меджлисе азербайджанские депутаты об-

винили иранское правительство в отсутствии должного внимания к

проблемам Южного Азербайджана. Они утверждали, что выделяемые

Азербайджану средства расходуются не по назначению. Премьер-министр

Форуги согласился с выступлениями депутатов и пообещал, что

впредь

приложит все усилия для обеспечения нужд Азербайджана. Он

подчеркнул: «Азербайджан является одной из основных частей Ирана и

всегда непосредственно участвовал в разрешении важнейших

государственных вопросов» [48]. В иранской прессе была инспирирована

публикация статей, в которых говорилось о значимости Азербайджана в

развитии иранской государственности. В одной из публикаций цветисто

декларировалось: «Азербайджан был и остается неотделимой частью

Ирана, кто думает иначе, тот ошибается. Пока есть Иран и иранцы,

Азербайджан будет его областью. Он является недремлющим оком этой

страны» [49].

Тегеранская газета «Кушеш», освещая события, происходящие в Теб-

ризе, писала: «Из Азербайджана получаем странные и грустные вести.

Говорят, что ушедший шах

заставлял народ страдать. Теперь они вы-

ражают свое недовольство путем оппозиции к центральной власти и

неподчинения чиновникам из центра» [50]. Газета даже обращалась к

населению: «Теперь недовольные в Азербайджане хотят отделиться от

Ирана. Господа азербайджанцы! Мы, все народы Ирана, едины без

различий. Благодаря вашей отваге и героизму Иран жив

по сей день. Это

вы всегда грудью встречали врагов Ирана и проливали свою кровь. Это вы

добыли для Ирана его историческую гордость, и мы с любовью относимся

к Азербайджану» [51]. Однако в Южном Азербайджане такие публикации

встречали с недоверием. В одном из донесений советских информаторов о

реакции на статьи в

тегеранской прессе сообщалось: «Тебризские писатели

и журналисты с возмущением говорили: «…Эти двуличные негодяи вчера

нас называли тюркахарами, а сегодня лицемерно, с целью обмана

восхваляют красивыми словами Азербайджан» [52].

Особый интерес к событиям в Южном Азербайджане проявляли в

Турции. Турецкие газеты «Йени сабах» и «Джумхуриййет» в октябре 1941

года опубликовали пространные

статьи на эту тему. Турецкий писатель и

публицист Ялчын в газете «Джумхуриййет» заявил, что иранское

правительство не уделяет никакого внимания проживающим там тюркам и

абсолютно безразлично относится к их судьбе. Он писал: «Мы не можем

оставаться безразличными к тому, что турки не имеют равных

юридических прав с фарсами в области просвещения

, притесняются их

язык и культура… Раньше, когда в Иране образовался парламент, на

собрании разрешалось выступать на турецком. Наш друг агаи Форуги

когда-то был послом Ирана в Анкаре, сейчас он премьер-министр, и начал

свою деятельность с того, что запретил в парламенте выступления на

турецком» [53]. После этой статьи «Джумхуриййет» в тегеранской прессе

развернулась антитурецкая кампания. Иранские газеты стали утверждать,

что тюркский

язык является языком общения лишь определенных слоев

населения Ирана… Живущие в Иране тюрки являются гражданами этой

страны и пользуются всеми правами. Место, где ныне живут

тюркоязычные иранцы, всегда было и сейчас является сердцем и мозгом

Ирана. У Ирана есть свой государственный язык, обязательный для всех,

проживающих здесь. Журналисты пытались доказать,

что фарсидский

язык являлся издревле родным для азербайджанцев, а язык

азербайджанский был насильно привит им в XVI веке.

Статьи в иранской и турецкой прессе о Южном Азербайджане очень

нервировали М.Дж.Багирова. Ознакомившись с одним из донесений Азиза

Алиева, М.Дж.Багиров так выразил свою позицию: «Теперь у южных

азербайджанцев появился

новый хозяин, и это – турки-османы. Наверно,

до них дошла такая команда, и они начали проповедовать, что жители

Южного Азербайджана – их родня. Где же они были до сих пор? Кто

загораживал им дорогу? Дошло до того, что Тегеран и Анкара затеяли

спор. Говорят, что надо возглавить эту страну. Будто 5-миллионный

азербайджанский

народ до сих пор был беспризорным. Эти говорят –

наше, те говорят – наше. Начали дележ. Тегеран, как видно, настолько

растерялся, что кое-какие исторические факты подзабыл… Нам наши цели

ясны и дорога видна… Мы, граждане Советского Азербайджана, можем

сказать, что одна цель нами уже достигнута… Если и есть народ с древней

государственностью и тысячелетней историей, то это азербайджанцы»

[54].

10 ноября Багиров направил А.Алиеву свои отзывы и предложения. Он

был доволен успехами газеты «За Родину», но предлагал сокращать

материалы, посвященные развитию культуры, отдавая предпочтение

политической информации: «Вы правильно взяли курс в отношении

вовлечения передовой интеллигенции в работу газеты, но это

надо делать

осторожно, персонально изучая каждого вовлекаемого в работу» [55]. Ба-

гиров разрешил организовать выпуск газет в Хое, Пехлеви и других

городах. Учитывая огромный успех постановок опер и музыкальных

комедий, он разрешил продолжить гастроли бакинских артистов в Тебризе

до 15-20 ноября, подчеркивая: «Надо добиться, чтобы оставить у

населения самое лучшее впечатление

о нашем театре, об актерском

коллективе и обо всем искусстве Советского Азербайджана».

В то же время Багиров предупреждал, что надо действовать

осторожнее в курдском вопросе. Он напоминал, что «курдский вопрос –

это самое уязвимое место в политике Ирана и Турции и самое

излюбленное оружие в руках англичан. Этого никак забывать нельзя, в

особенности в данный момент. Надо сделать все для примирения курдов с

азербайджанцами Южного Азербайджана и на этой базе всеми силами и

средствами приблизить курдов к нам, помогая им так же

, как помогали

азербайджанцам. Одним из основных моментов нашей деятельности среди

курдов должно стать предотвращение попадания курдов под провокации

иностранных разведок, выражающихся в призыве к вооружению курдов,

неподчинении властям, к выступлениям против иранского правительства с

целью создания отдельного курдского государства» [56].

В своем послании Багиров отмечал, что за последнее время

в ряде

районов Южного Азербайджана раздаются призывы установить в Южном

Азербайджане советскую власть. Такие факты имели место в иранской

Астаре, Ардебиле, Пехлеви. По его мнению, такие выступления были

инспирированы немецкой разведкой, желающей внести разлад между

союзниками, и это надо пресекать. Багиров предупреждал, что надо быть

осторожными по отношению к деятельности различных

партий и

политических групп [57]. Это прежде всего относилось к деятельности

иранских дашнаков. Он писал: «Имеющиеся факты говорят о том, что

дашнаки стараются каким-либо путем войти в наше доверие для усиления

своей подрывной работы. Не исключаю, что эти партии и организации

созданы по прямому указанию зарубежных разведок». И

далее: «Айсоры,

например, всегда были английской ориентации и в то же время являлись

агентами английской разведки, поэтому активность их на сегодня до

некоторой степени является подозрительной» [58].

М.Дж.Багиров одобрял идею приезда в Баку представителей

тебризской интеллигенции, вождей шахсеванских и курдских племен, но

рекомендовал организовать их встречу на высоком

уровне.

Следуя этому указанию, 18 ноября - вожди шахсеванских племен, 20

ноября – представители тебризской интеллигенции, 27 ноября – вожди

курдских племен прибыли в Баку. Багиров принял все три делегации. В

беседах участвовали видные азербайджанские советские писатели и поэты

Сулейман Рустам, Сулейман Рагимов, Мирза Ибрагимов и другие.

На встрече с представителями тебризской интеллигенции сопро-

вождавший гостей

М.С.Ордубади сказал Багирову: «Когда товарищи шли

сюда, у встречавших их азербайджанцев на глазах были слезы. Это слезы

радости» [59]. Багиров же подчеркнул, что иранское правительство из тех

богатств, что черпает в Азербайджане, хотя бы часть должно тратить на

благоустройство этого края. «Поэтому мы возвысили свой голос: хватит,

пятимиллионный

народ дошел до крайности. Это плохо. Видно, не только

азербайджанские братья, живущие в Иране, но и само иранское

правительство поняло… что если будет нужно, мы снова возвысим наш

голос. Где школы, где азербайджанский язык, где учеба, где газеты и книги

на тюркском языке? Мы будем ставить эти вопросы перед ними. Но сейчас

пока не время… Мы хотим, чтобы азербайджанскому народу дали право

распоряжаться собой. Раз мы – азербайджанцы, то мы знаем своих

азербайджанцев. Мы знаем, что такое честь. Хватит быть

рабами,

десятилетиями, столетиями азербайджанский народ был в рабстве… Если

вы будете едины в словах, делах и поступках, вы совершите большие

дела… Наш долг помогать вам. Все, что вы видите здесь, – принадлежит

азербайджанскому народу. Вы как дети Азербайджана имеете право

требовать здесь вашу долю. Но и вы должны действовать. Кровь нации

должна бурлить» [60].

После возвращения делегации домой правительственные органы Ирана

старались узнать о содержании бесед в Баку. Некоторые участники визита

в Баку подверглись давлению. Но жесткое вмешательство А.Алиева

пресекло это беззаконие.

М.Дж.Багиров подготовил для Сталина обширный отчет о проде-

ланной до конца 1941 года работе [61]. В

отчете говорилось о матери-

альной поддержке населения, содействии в развитии культуры и здра-

воохранения в Южном Азербайджане. Багиров просил Сталина разрешить

открыть в Тебризе дом для беспризорных детей на 200-300 мест и вести

там занятия на азербайджанском языке [62]. В отчете также отмечалось,

что «в результате отсутствия должного руководства боевой

политической подготовкой в ряде войсковых подразделений и частей

имели место факты дезертирства, мародерства, пьянства и бытового

разложения со стороны отдельных командиров, политработников и

красноармейцев. Это явилось результатом того, что командующий со-

ветскими войсками в Иране генерал-майор Новиков и военный комиссар

Ярков не занимались повседневно вопросами поднятия воинской

дисциплины, редко

бывали в частях, проводили время на вечеринках,

банкетах, пьянках и т.д. Своим поведением Новиков дискредитировал себя

до такой степени, что даже один из иранских генералов в беседе с нашим

работником заявил, что командующий пьет запоем и его собутыльником

является член военного совета армии полковой комиссар Ярков. Новиков

передал английскому

командованию данные о наличии наших войск на

территории Ирана и Закавказья и в бытность в Тебризе связался с

известными дашнаками братьями Будагян, с которыми часто встречался на

вечеринках и кутежах» [63]. Результатом настоятельного вмешательства

Багирова явился отзыв Новикова из Ирана.

Однако и миссии Азиза Алиева пришлось свернуть свою деятельность.

Это

объяснялось тем, что в условиях тяжелой оперативной обстановки на

фронте советское руководство не хотело создавать себе дополнительные

проблемы, продолжая вмешательство в азербайджанские дела. Посол Со-

ветского Союза в Иране А.Смирнов 12 января 1942 года послал в

Наркомат иностранных дел обширный отчет. Основные пункты отчета

Деканозов изложил 17 января Багирову в телеграмме, где отмечалось о

том, что местные власти и иностранные консульства хорошо осведомлены

о наличии группы Алиева. Причем генконсул в Тебризе Кулаженков в

своем докладе послу привел якобы

даже ряд примеров ее идущей вразрез с

конспирацией работы:

1) без должных оснований была закрыта газета «Голос Азербайджана»

и в ее редакции был произведен обыск;

2) в начале декабря Алиев через местных жителей направил командиру

советского гарнизона в Урмии полковнику Селиванову письмо с

требованием не отнимать оружие у местного населения, а

уже отнятое

вернуть. Это письмо перехватили иранские власти и губернатор Урмии

подготовил докладную записку по этому поводу;

3) заместитель Алиева Амирасланов 16 декабря арестовал в Урмии

заместителя губернатора и привез его в Тебриз, где его отпустили. При-

чина ареста – избиение курдов. Теперь Амирасланов утверждает, что

жизнь заместителя губернатора была под угрозой и

его вывезли оттуда под

видом ареста;

4) заместитель наркома внутренних дел Атакишиев 30 декабря в

Сарабе арестовал помещика, допрашивал его в жандармском управлении и

предложил жандармам его арестовать. И по этому поводу губернатор

подготовил докладную.

А.Смирнов писал: «Вряд ли нам полезна столь значительная рас-

шифровка работы группы Алиева, который сам широко

известен здесь как

секретарь ЦК КП(б) Азербайджана. Одно то, что он возглавляет эту

работу, вызывает уже недоверие и боязнь у иранцев, турков и англичан. О

работе группы Алиева знает не только Сохейли, но даже Буллард и

турецкий посол» [64]. В конце телеграммы Деканозов сообщал, что

урегулировать отношения между Смирновым

и Алиевым пока не удалось

и советовал им встретиться. Кроме этой телеграммы состоялась еще и

телефонная беседа Багирова с Деканозовым.

В тот же день, 17 января, Багиров отправил телеграмму в Кремль и

ответил на замечания Деканозова. Он писал: «После переговоров с вами

Алиеву было предложено не вмешиваться в дела местной администрации,

держать тесную связь со Смирновым, согласовывать с ним все

мероприятия и только с его согласия ставить те или другие вопросы перед

местными властями. Сегодня предложено Алиеву немедленно поехать в

Тегеран и объясниться со Смирновым по всем вопросам, в том числе по

существу доклада Кулаженкова. В дополнение к моим письменным и

устным

объяснениям считаю необходимым сообщить, что Смирнов

тенденциозно освещает работу группы Алиева. Неконтактность работы

Алиева с отдельными нашими официальными работниками, в том числе и

военными, может быть заключалась в том, что он вместе с ними не

пьянствовал, наоборот, уговаривал их вести себя более или менее

сдержанно. Видимо, все это не нравилось товарищам. Что же касается

расшифровки Алиева перед английскими, турецкими и другими

представителями, я боюсь

, что не Алиев, не его группа себя рас-

шифровывают, а их расшифровывают отдельные наши работники, которые

частенько без разбора пьянствовали, общались с подозрительными и

сомнительными людьми. Создавшаяся обстановка не дает возможности

продолжать огромную положительную работу, развернутую нами с самого

начала там, ликвидации которой, видимо, добивается Смирнов» [65].

Анализ документов

позволяет утверждать, что идея ограничения

действий посланцев Советского Азербайджана и постепенного вывода их

из Иранского Азербайджана принадлежит советскому руководству. И

активность Смирнова против группы А.Алиева была инициирована

Наркоматом иностранных дел. Это объясняется в первую очередь тем, что

в Тегеране велись тайные трехсторонние переговоры между СССР,

Англией и Ираном, и Советский

Союз, нуждающийся в помощи

союзников, начал постепенно сворачивать «большевистский эксперимент»

в Иранском Азербайджане. 16 декабря 1941 года состоялась встреча

министра иностранных дел Британии А.Идена со Сталиным в Кремле.

После взаимных приветствий Сталин предложил Идену проекты двух

договоров – о военной взаимопомощи и о разрешении послевоенных

проблем. Иден заявил, что каких-либо принципиальных

возражений

против такого рода договоров у него нет, но он хотел бы внимательно

изучить предложенные тексты. Затем Сталин заявил, что, по его мнению,

желательно приложить ко второму договору секретный протокол. Были

подготовлены два проекта секретного протокола к «Договору об

установлении взаимного согласия между СССР и Великобританией при

решении послевоенных вопросов и

об их совместных действиях по

обеспечению взаимной безопасности после окончания войны с

Германией». В пункте 9 второго протокола указывалось: «В отношении

Ирана стороны условились обеспечить скорейшее заключение союзного

договора с Ираном и дальнейшую свою политику по отношению к этой

стране проводить в зависимости от позиции иранского правительства и

честного выполнения взятых

им на себя по договору обязательств» [66].

Через территорию Ирана должны были осуществлять в качестве

союзнической помощи военно-стратегические поставки.

Кроме того, амнистированные после ввода советских войск в Иран и

освобожденные из тюрем представители левых сил и старые коммунисты

обратились осенью 1941 года в Москву с просьбой восстановить

деятельность Коммунистической партии

Ирана. Эта просьба была

рассмотрена в Исполкоме Коминтерна, и 9 декабря 1941 года Г.Димитров

направил Сталину, Молотову, Берия и Маленкову следующую шифровку:

«Группа иранских коммунистов, бывших политических заключенных,

приступила к восстановлению компартии Ирана. Они создали временное

бюро, выделили одного товарища (Арташес Ованесян) для связи с ИККИ и

обращаются к нам за директивой. Просят также быстрейшего

согласия

отправить своего делегата к нам. По материалам Отдела кадров ИККИ и на

основе сведений работников НКВД, которые на месте связаны с ними,

можно считать этих иранских коммунистов вполне честными

революционерами и просоветскими людьми.

Одновременно в Иране создана демократическим деятелем

Сулейманом Мирза народная партия с демократической программой.

Мирза уже на протяжении

30 лет ведет борьбу за демократические

преобразования в Иране. В этой народной партии принимает участие и

часть иранских коммунистов.

Учитывая особые условия Ирана (совместная с англичанами

оккупация, демагогическая и подрывная работа гитлеристов и их агентов,

настороженность и враждебность части правящих иранских кругов), мы

считаем, что восстановление Иранской компартии, которая всегда была

небольшой сектантской группой, вряд ли принесет в настоящее время

пользу, а известные затруднения и осложнения причинит наверняка. Это

усилит подозрительность и недовольство в рядах правящих кругов, даст

больше возможности немецким агентам запугивать иранскую буржуазию

опасностью советизации Ирана, да и самих англичан сделает более

подозрительными в отношении Советского Союза, якобы стремящегося к

советизации Ирана.

Поэтому полагал бы, что при нынешней ситуации не следовало бы

восстанавливать компартию, а коммунисты должны работать в народной

партии и проводить линию:

1, Борьбы за демократизацию Ирана;

2. Защиты интересов трудящихся;

3. Укрепления дружественных отношений между Ираном и Советским

Союзом;

4. Полного искоренения агентуры фашизма в Иране и подавления

антисоветской

пропаганды.

Наряду с этим, коммунисты должны работать для создания

профсоюзов и крестьянских организаций» [67].

Ознакомившись с предложениями Г.Димитрова, И.Сталин 10 декабря

дал согласие на создание Иранской Народной партии (Туде). Таким

образом, с декабря 1941 года партия Туде начала свою деятельность в

Иране. Пользуясь этим, Иран получил от СССР гарантию своей

территориальной целостности

В конце 1941 – начале 1942 годов советское руководство посредством

военных, политических, дипломатических учреждений и разведорганов

различными путями стало выживать командированных из Советского

Азербайджана работников, стремясь поставить М.Дж.Багирова перед

фактом сворачивания их деятельности. Переход процессов в Иранском

Азербайджане в плоскость национальных отношений не совсем устраивал

Советы. Поэтому А.Смирнов в первую очередь

поставил перед

Наркоматом иностранных дел вопрос о закрытии тюркоязычной газеты «За

Родину», имеющую большую популярность в Азербайджане. Как раз в это

время в газете собрался замечательный творческий коллектив – Мирза

Ибрагимов, Сулейман Рустам, Исрафил Назаров, Осман Сарывелли,

Мехтихан Векилов, Гылман Мусаев, Шамси Бадалбейли и другие. Багиров,

возражая против закрытия газеты, писал

Деканозову и секретарю аппарата

Наркоминдел Аркадию Соболеву: «Нелояльное отношение к нам иранских

властей в Южном Азербайджане дошло до того, что в Тебризе за

последнее время открыто была начата демонстрация в кинотеатрах

германских фашистских фронтовых эпизодов, а также издание под

руководством тебризского губернатора явно фашистской газеты «Голос

Азербайджана». Иранское правительство всех более

или менее лояльно

настроенных к нам провинциальных губернаторов заменяет отъявленными

профашистскими элементами. В свете всего этого не только считаю

неправильным прекращение распространения нашей газеты «За Родину»

среди населения, а, наоборот, просил бы поручить тов. Смирнову более

решительно реагировать на факты провокационных действий местных

властей по отношению к нам» [68].

Багиров также предупреждал, что обо

всем этом он подробно написал Сталину.

В начале 1942 года советские спецслужбы удачно использовали

события, связанные с деятельностью некоего Сартибзаде. Этот Сартибзаде,

в прошлом связанный с Коминтерном деятель, теперь сотрудничал с

германскими спецслужбами. Совместно с переселенцами из Советского

Азербайджана Агаевым и Расуловым Сартибзаде в пограничных районах

Гарадага

, Джульфы, Маранда формировал партизанские отряды с целью

установления советской власти. В захваченных партизанами районах

распускались органы власти и создавались органы местного

самоуправления. Когда это началось, возвращавшийся из Баку А.Алиев

был еще в Нахичевани. Нарком внутренних дел Азербайджана Мир

Теймур Якубов телеграммой передал ему указание Багирова срочно

ликвидировать эти «партизанские

отряды». В телеграмме говорилось:

«Товарищ Багиров предложил, чтобы все наши работники продолжали

проводить работу по разъяснению вредности всей этой затеи… Кроме

того, разъясните, чтобы немедленно вернули все отобранные деньги и

оружие, которое они взяли у отдельных лиц и полиции, а также

освободили из-под стражи представителей власти». А.Алиев с группой

политработников срочно выехал в Маранд и лично беседовал с

собравшимися мятежниками, разъясняя им провокационный характер

подобных действий. Рядовые партизаны дали слово разойтись по домам, а

главари были доставлены в Джульфу и там обезврежены органами

внутренних дел [69].

Тем не менее

иранское правительство поспешило использовать эти

события как повод для ввода войск в Южный Азербайджан. 7 января 1942

года Багиров информировал Сталина об этом, одновременно он писал в

Наркоминдел, что по соглашению с англичанами иранское правительство

хочет уничтожить сторонников СССР, обвиняя их в бандитизме, и таким

образом уменьшить советское влияние на подконтрольной территории.

то же время нельзя соглашаться с вводом иранских войск на эту

территорию. В противном случае не избежать провокаций [70].

В январе 1942 года Багиров обратился к заместителю наркома

внутренних дел В.Меркулову и заместителю наркома иностранных дел

Деканозову. В этом обращении содержалась информация о

провокационных действиях английской разведки среди курдов

. Он писал:

«Англичане, не стесняясь, разъезжают целыми группами не только по

территории, где расположены английские войска, но и по территории, где

расположены наши войска. Причем везде они рекомендуют населению, в

особенности курдам, выступать против иранского правительства, раздают

оружие. Характерно, что оружие они не передают непосредственно курдам

в руки, а привозят

его целыми грузовиками, разбрасывают где-нибудь

недалеко от населенных пунктов, а потом курдам говорят, что в таком-то

месте есть оружие, почему вы его не берете. Во всей своей работе они

говорят как курдам, так и азербайджанцам, что «мы не против того, чтобы

вы добивались самостоятельности, даже путем вооруженных восстаний,

но

только мы в ваши дела не вмешиваемся, мы за иранское правительство».

Этим письмом Багиров пытался рассеять тучи, нависшие над группой

А.Алиева, поэтому далее он разъяснял: «В результате, как вам известно,

приписывая все это нашим работникам, они делают всевозможные

представления нашему послу. А товарищ Смирнов, по своей доверчивости

не перепроверяя

и не требуя объяснений от наших работников,

информирует Москву в совершенно противоположном свете о якобы

нетактичном и нехорошем поведении наших работников. Тогда как на

самом деле наши работники ведут себя более чем сдержанно и скромно.

Ни один из них за все это время не бывал за пределами территории, где

расположены

наши части. Что касается поведения некоторых наших

военных работников в Иране, то исчерпывающие материалы в свое время

были посланы в Москву… Все дело в том, что англичане, и не в меньшей

степени турки, я уже не говорю об иранцах, страшно боятся

Гасанлы Дж.П. СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941 - 1946 гг)

Подождите немного. Документ загружается.