Любопытно эти рекомендации (часто вызывающие протесты) сопоставить со свидетельством Н.
Смелякова: «Характерно для американских инженеров и конструкторов не раз слышанное мною выражение:
«Он недостаточно умен, чтобы делать простые вещи» (129, стр. 41). - 259.
123. Ст. Цвейг - о Бальзаке: «Его цель - выделить чистые элементы из варева явлений, сумму из
сумятицы чисел, гармонию из хаоса звуков, добыть самую сущность, квинтэссенцию жизни, втиснуть весь
мир в свою реторту и вновь воссоздать его уже en raccoursi [сокращенно]. Ничто не должно быть
утрачено из этого) многообразия, и для того, чтобы втиснуть бесконечность в нечто конечное,
недостижимое в нечто доступное человеку, существует только один способ - уплотнение. Все его силы
направлены на то, чтобы уплотнить, стиснуть явления, прогнать их сквозь сито, в котором осталось бы все
несущественное, а просеялись только чистые, полноценные формы...» (158, стр.56). В пределах одного
человеческого характера то же отметил А. Кугель в актрисе: «Рисунок Савиной отличался гениальной
меткостью и, можно сказать, стенографической краткостью. Экономия средств - этот самый драгоценный
принцип художества - доведена была у Савиной до последней степени» (74, стр. 151).- 242.
124. В основе такого пренебрежения лежит обычно защита интуиции, вдохновения, высоких идеалов
и порывов. Все эти бесспорные в искусстве ценности наивно противопоставляются технике и технологии. Так,
в сущности, во все времена и в любом искусстве работали люди противоположных направлений: одни за
вдохновение, интуицию, высокие порывы и пр., другие за знание, умение труд и мастерство. Весьма
показательно, что деятели любого рода искусства, оставившие глубокий след в истории человеческой
культуры, в подавляющем большинстве своем принадлежали ко вторым. И не потому, что они были против
интуиции, вдохновения и идеалов, а потому, что, обладая всем этим, им не довольствовались; они искали
пути совершенствования искусства, в частности в технологии, которая поэтому не была им скучна (см.
примеч. 2). Назову некоторые имена. В живописи: Леонардо да Винчи, Фромантен, Делакруа, Ван-Гог... В
музыке: Рамо, Чайковский, Стравинский, Нейгауз... В литературе: Гёте, Толстой, Бальзак, Флобер, Блок,
Маяковский... В скульптуре: Роден, Голубкина; в архитектуре - Буров; в балете - Фокин; в театре: Ленский,
Станиславский, Немирович-Данченко, Мейерхольд, Дикий, Брехт... Даже этот беглый, далеко не полный
перечень имен достаточно красноречив. Томас Альва Эдисон говорил, что в его изобретениях было 98
процентов «потения» и 2 процента «вдохновения». В этих словах в самой общей форме выражен принцип
всякой творческой деятельности. Для театра принцип этот яснее ясного выразил К.С. Станиславский: «Чём
талантливее артист, тем он больше интересуется техникой вообще и внутренней в частности» (135, т.З,
стр.312).
Пренебрежение к технике, какими бы пышными словами оно ни оправдывалось, говорит,
следовательно, о самодовольстве и по сути своей враждебно Станиславскому. А восторги, даже самые
искренние, по поводу его гениальности тут ничего не меняют. В наши дни пророчески звучат его слова:
«Близко то время, когда изобретут трехмерный, красочный, поющий и говорящий кино. Некоторые думают,
что он окончательно победит театр. Нет. Я с этим не согласен. Никогда машина не сравняется с живым
существом. И хороший театр будет всегда существовать и стоять во главе нашего актерского искусства.
Заметьте, что я сказал хороший театр, потому что плохому не удастся тягаться с хорошим кино» (135, т.6, стр.
277). Это написано К.С. Станиславским сорок лет тому назад... Отсюда возникают и задачи педагогические.
Их кратко сформулировал Б. Брехт: «Кто не хочет учиться, не должен и учить» (18, стр. 199). Впрочем, почти
те же слова русского врача Н.И. Пирогова отлиты в бронзе на его памятнике в Москве... - 255.
125. Самые примитивные тому примеры: если на сцене двое и один наступает, а другой обороняется,
то, чтобы зрители видели и того и другого, наступающему нужно находиться глубже обороняющегося.
Опытные актеры всегда сами это чувствуют, и наступающий, расположенный в профиль к партнеру, склонен
пятиться в глубину. Если действующему лицу предстоит прямолинейное наступление, то актеру начинать его
выгоднее издали, чтобы он мог, развивая наступление, лучше использовать пространство. Перед каждым
таким наступлением нужно «набирать» пространство, а в самом наступлении его «экономить». Подобные
«правила» имеют, конечно, лишь
тот смысл, что соблюдение или нарушение их не проходит без последствий в воплощении содержания борьбы.
В подобного рода правилах в некоторой степени реализуется принцип К.С. Станиславского: «Надо уметь...
побеждать условности сцены. Они требуют, чтоб актер в главный момент роли принужден был стоять по
возможности так, чтоб можно было видеть его лицо. Это условие надо однажды и навсегда принять» (135, т.4,
стр.211). - 259.
126. Декоративное оформление спектакля - специальная и обширная область театрального искусства,
выходящая за пределы нашей темы. Но в связи с мизансценированием невозможно миновать со-
прикосновений с ней, хотя бы в исходном принципе. Он хорошо сформулирован Дж.-Г. Лоусоном:
«Среда - неотъемлемая часть сюжета; в некоторых случаях она более драматична и более правдоподобна, чем
191