Ермакова Н.А., Калоева А.Т. Типологии регионов для целей региональной политики

Подождите немного. Документ загружается.

Признаки проблемных территорий и опыт развития и преодоления

депрессивности за рубежом

Опыт преодоления депрессивности за рубежом полезен и дает знание но-

вых конкретных технологий борьбы с ней. Наряду с этим можно и целесооб-

разно изучать не только положительную практику, но и неудачный опыт выхо-

да из территориальной депрессии. Следует заметить, что все рассматриваемые

ниже проблемы относятся к периоду индустриального развития или начала пе-

рехода к постиндустриальной экономике. В ХХI веке в условиях глобализации

действуют другие закономерности и решаются другие проблемы. Однако опыт

прошлых лет может быть ценен для современных российских регионов, по-

скольку большинство из них еще не вышло на уровень постиндустриальной

экономики.

Термин «депрессивные регионы» появился в Великобритании в период

кризиса 1929 года. К «депрессивным» были отнесены следующие экономиче-

ские районы страны: Северо-Восток, Северо-Запад, Уэльс, Шотландия и Север-

ная Ирландия. Большинство из них являются промышленными ареалами, вы-

росшими на добыче каменного угля; в них издавна сложилась узкая специали-

зация и в обрабатывающей промышленности на черной металлургии и судо-

строении [35].

Депрессия в этих районах связана с отсталостью промышленной структу-

ры и, как следствие, со сложностью замещения депрессивных отраслей (произ-

водство стали и текстиля, угледобыча) современными, быстрорастущими (элек-

троника, химия и др.). Основными индикаторами этого состояния экономики

являются [12]:

быстрый упадок преобладающих здесь традиционных отраслей (более

быстрый, чем в национальном масштабе);

низкий рейтинг деловой активности;

высокий (заметно выше средненационального) уровень безработицы,

нарастающей в связи с высвобождением занятых в старых отраслях;

повышенная миграция населения из региона.

Депрессивность не означает безальтернативности. Известно множество

примеров, когда территории благополучно переживали стадию «упадка». На-

пример, традиционные районы концентрации тяжелой промышленности – Рур

и Саар в Германии, Валлония в Бельгии, Лотарингия во Франции, находившие-

ся в состоянии кризиса в 60-е – 70-е годы ХХ века, смогли значительно улуч-

шить свое положение за счет проведения политики по стимулированию разме-

щения в них современных филиалов ведущих фирм, связанных с отраслями

НТП, развития малого и среднего бизнеса, активизации собственных инноваци-

онных функций.

Старопромышленный Рурский регион, сыгравший огромную роль в ин-

дустриализации Германии, объединяет сегодня в один коммунальный союз

(Рурская область) 11 городов и прилегающие к ним местности (4,4 тыс. кв. км,

5,4 млн чел.). После окончания Второй мировой войны регион в течение одного

десятилетия восстановил свою экономическую мощь, основой которой явля-

лась угольная промышленность. Было построено 50 новых шахт, а добыча угля

в 1954 г. достигла 112,8 млн т. Однако уже со второй половины 1950-х годов в

угольной промышленности Рура начался кризис вследствие конкуренции им-

портной нефти. Добыча угля резко упала, многие шахты закрывались, кризис

распространился на связанные с угледобычей отрасли, росла безработица.

Для регулирования кризиса правительство ФРГ выбрало путь специаль-

ной экономической поддержки Рурского района. Прежде всего стали выдавать-

ся дотации угольной промышленности и субсидировалось потребление угля,

особенно ТЭЦ, с целью сохранения покупательского спроса на уголь. В 1968 г.

был принят федеральный закон о реструктуризации и оздоровлении угольной

промышленности и угледобывающих регионов, в соответствии с которым госу-

дарство определяло минимально необходимый объем добычи угля в стране,

размер дотаций, субсидии высвобождающимся рабочим и затраты на их пере-

квалификацию.

На основе договора министра экономики ФРГ, правительства земли Се-

верный Рейн-Вестфалия, владельцев шахт и профсоюзов вся угольная промыш-

ленность Рура была объединена (1969 г.) в один концерн «Рурколе» («Рурский

уголь»). Угледобывающие предприятия были связаны долгосрочными контрак-

тами с металлургическими заводами и электростанциями. Значительное влия-

ние на стабилизацию продажи угля оказал специфический налог – «угольный

пфенниг» (отменен в 1995 г.). Каждый лишний пфенниг (0,01 марки), выплачи-

ваемый потребителям сверх цены киловатт-часа электроэнергии, поступал в

специальный фонд обеспечения потребления угля, все средства которого на-

правлялись на покупку немецкого угля вместо более дешевого иностранного.

Эти меры правительства ФРГ позволили избежать обвального падения

добычи угля и выиграть время для постепенной и управляемой реструктуриза-

ции всей экономики Рура. Основными направлениями реструктуризации эко-

номики региона явились:

модернизация других «старых» отраслей промышленности;

развитие высшего образования;

создание технологических центров и на их основе наукоемких про-

изводств;

улучшение окружающей среды.

Промышленная модернизация охватила большинство металлургических и

химических заводов, предприятий тяжелого машиностроения. Были ликвиди-

рованы экологически грязные производства, радикально обновлен ассортимент

продукции, уменьшены промышленные территории. В 1960–1980 гг. было ос-

новано 5 новых университетов с целью создания центров обучения, сокращения

молодежной безработицы, ограничения эмиграции из региона и привлечения

новых кадров. Значительная доля местных студентов обучалась бесплатно, ма-

лообеспеченные студенты получали стипендии. Общая численность студентов

достигла 150 тыс. (в 2 раза больше современной численности шахтеров), мно-

гократно возросло число научных работников и преподавателей, 12 технологи-

ческих центров (1993 г.) усилили научно-инновационный потенциал региона,

предоставив предпринимателям помещения, оборудование, логистику, органи-

зационную и финансовую помощь.

Используя различные финансовые источники, «Коммунальный союз» ко-

ординировал деятельность по устранению и переработке промышленных отхо-

дов, защите и расширению зеленого ландшафта. Результатом реализации этой

программы явилось экологическое оздоровление всего региона, а самая загряз-

ненная территория вдоль реки Эмшер была превращена в огромный ландшафт-

ный парк протяженностью 320 км, вмещающий зоны отдыха и экозоны, техно-

логические музеи и инновационные выставки. К середине 1990-х годов Рурский

регион в основном завершил процесс коренной реструктуризации хозяйства.

Хотя Рур по-прежнему остается крупнейшим угольным бассейном Германии и

Западной Европы, тем не менее, продолжается высвобождение шахтеров.

Особенности региональной депрессии выявились в экономике Рура, когда:

– региональный дисбаланс в отраслевой структуре вступил в противоре-

чие с требованиями НТП и изменениями мировой конъюнктуры;

– возникшие деформации в условиях воспроизводства традиционных –

угольной и металлургической – отраслей вызвали цепную реакцию серьезных

сбоев как в горизонтальных, так и в вертикальных взаимосвязях индустриаль-

ного комплекса [12].

Классическим примером депрессивного региона на протяжении многих

лет был район США Новая Англия: штаты Мэн, Вермонт, Нью-Гемпшир, Мас-

сачусетс, Коннектикут, Род-Айленд. Индустриализация Новой Англии началась

с ускоренного развития легкой промышленности – текстильной и обувной, и

это надолго предопределило важные преимущества ее экономического разви-

тия. Концентрированное размещение производств вызвало очень узкую спе-

циализацию каждого центра.

Усилившиеся в Новой Англии культурные проблемы переросли в ХХ ве-

ке в кризис экономический. Как отмечает Л.В. Смирнягин [39], «капиталисты

не сумели вовремя переключить хозяйство самой Новой Англии с текстильно-

обувной специализации на более передовые и динамичные отрасли. К тому же

в ХХ веке Новая Англия все более стала уступать первенство в текстильной

промышленности Югу, где рабочая сила была гораздо дешевле. После «Вели-

кой депрессии» началось «бегство» текстильных фабрик на Юг, обувных – на

Средний Запад, и Новая Англия на долгие годы стала классическим примером

старого депрессивного района с огромной безработицей, низким уровнем жиз-

ни, ветхим жилым и производственным фондом».

Тем не менее после Второй мировой войны в районе происходит развитие

новейших отраслей промышленности – приборостроения, радиоэлектроники,

точного машиностроения. Экономические изменения стали возможными бла-

годаря тому, что в Новой Англии был накоплен огромный фонд производст-

венной инфраструктуры, имелись значительные трудовые ресурсы, а также со-

хранилась сеть ведущих высших учебных заведений.

В начале 80-х годов Новая Англия стала привлекательным регионом для

развития наукоемких отраслей производства, основанных на последних дости-

жениях науки и техники. Результаты этих процессов не заставили себя ждать: в

районе значительно снизилась безработица, темпы роста доходов населения

стали обгонять средненациональные.

Следующим примером может служить американский город Питтсбург –

центр Западной Пенсильвании. Значение города как индустриального центра

было обусловлено уникальным по размерам, обилию и качеству сочетанием

полезных ископаемых. Среди них железная руда, каменный уголь, природный

газ, нефть. Во второй половине XIX века здесь было сосредоточено около по-

ловины американского производства стали, треть производства стекла, 53 неф-

теперерабатывающих завода.

Но уже с 20-х годов ХХ века район вступил в трудную полосу своего раз-

вития. Роль Питтсбурга в черной металлургии страны стала падать. Все сильнее

сказываются неудачное географическое положение (в глубине страны, в отрыве

от самых дешевых водных путей), а также обветшание его заводов и инфра-

структуры, репутация района с искалеченной природной средой.

В 70-х годах прошлого века проблемы особенно обострились, когда вся

черная металлургия страны вошла в полосу затяжного кризиса, а в 80-х годах

этот упадок принял масштабы катастрофы. Узкая специализация на некогда

процветавших, а ныне упадочных отраслях тяжело сказалась на экономике рай-

она. За первое пятилетие из черной металлургии и смежных отраслей в Боль-

шом Питтсбурге было уволено около 100 тыс. человек.

Примером успешной перестройки депрессивного старопромышленного

района можно назвать и Южный Лимбург (Нидерланды). К середине 60-х годов

экономика этого района сильно зависела от добычи угля (около 45 тыс. занятых

в отрасли). Соответственно кризис отрасли способствовал депрессии. В 70-е го-

ды в Южном Лимбурге уровень безработицы был значительно выше, чем в

среднем по стране. В настоящее время в районе нет добычи угля, зато развиты

новейшие отрасли промышленности (в т.ч. за счет мелкого бизнеса), сферы ус-

луг. На фоне весьма благополучных Нидерландов район смотрится достаточно

хорошо. Важно отметить имеющиеся значительные пространственные соци-

ально-экономические различия в пределах самого Южного Лимбурга [12].

Развитие интеграции в рамках ЕС, продуманная региональная политика и,

конечно же, общее богатство страны определило успехи в развитии района. За

1960–1980-е годы правительство затратило на каждого занятого в районе около

200 тысяч гульденов. Наиболее эффективны были усилия государства во вто-

рой половине 70-х – 80-е гг., когда упор был сделан на улучшение инвестици-

онного климата в районе. Государству удалось активизировать местный бизнес

и, главное, население. Кроме того, шахтеры и лидеры их профсоюзов не возра-

жали против закрытия шахт. Конечно, это связано и с общим высоким уровнем

социальной помощи в стране, т.е. с богатством государства.

К депрессивным промышленным районам Франции был отнесен ряд рай-

онов (старых угольных месторождений) в бассейне р.Луары, в горах Севенн, в

Оверни, Аквитании и др. М.А. Павлова [31] отмечала существование трех ос-

новных проблем, определяющих специфику регионального развития Франции:

противоречие между гипертрофированной столицей и подавляемой ею

провинцией;

наличие обширных слаборазвитых сельскохозяйственных районов;

образование депрессивных районов, нуждающихся в структурной мо-

дернизации.

Изменения экономической структуры и быстрый научно-технический

прогресс усилили региональные диспропорции страны. Еще недавно развитые

Северный промышленный район и Лотарингия, а также каменноугольные бас-

сейны Центрального массива внезапно оказались в числе наиболее бедствую-

щих и требующих вмешательства государства. Под воздействием структурных

сдвигов экономика этих районов, основывающаяся на традиционных отраслях,

оказалась неподготовленной к изменившемуся характеру спроса на рынке и к

переходу на производство товаров современного потребления.

Характерными признаками спада отстающих районов Франции явилось

отсутствие новых отраслей промышленности, значительная миграция, отсутст-

вие необходимого современного оснащения и недостаточное развитие инфра-

структуры. Общая черта их – своеобразный «моральный износ», устаревание

отраслевой структуры, производственного аппарата, социальной инфраструк-

туры. Наличный промышленный потенциал уже устарел и перестал активизи-

ровать хозяйственную деятельность своего района.

Однако депрессивные районы имели определенные преимущества, кото-

рых были лишены отсталые сельскохозяйственные районы. Прежде всего, дос-

таточное (хотя и устаревшее) оснащение, инфраструктуру и, главное, значи-

тельную и высококвалифицированную рабочую силу. Кроме того, Северный

промышленный район и Лотарингия были умеренно плотно заселены, с разви-

той, хотя и устаревшей, сетью внутрирегиональных и межрегиональных связей.

Поэтому фактором развития стали территориальная концентрация рабочей си-

лы и значительные местные рынки.

Неудачным опытом выхода из территориальной депрессии явились меры,

предпринятые в муниципалитете Махонинг-Вэлли на северо-востоке северо-

американского штата Огайо, где проживает около полумиллиона человек,

включая города Янгстаун и Уоррен. Почти полвека Янгстаун и Уоррен явля-

лись одним из мировых центров производства стали. В лучшие времена, кото-

рые пришлись на 50-е годы, в сталелитейной промышленности было занято

около 50 тыс. человек. Тем не менее в 1977 году расположенная в Янгстауне

компания «Шит энд Тьюб», объявила о закрытии своего завода, уволив около

5 тысяч работников. Спустя время стали закрываться и другие сталелитейные

заводы. За период с 1976 по 1980 гг. около 40 тысяч человек потеряли работу. В

течение десятилетия, утратив источники экономического роста, район оказался

депрессивной территорией.

Вскоре после закрытия заводов в 1977 году руководители Янгстауна ре-

шили вновь открыть их после передачи в собственность города, выделить на их

поддержку 0,5 млрд долларов и гарантировать закупку выпущенной ими про-

дукции. Но предложение не привлекло необходимых частных инвестиций. Как

альтернатива были разработаны определенные стимулы для реализации долго-

срочных проектов. Тем не менее совместные с известными корпорациями «Ай-

Си-Экс Авиэйшн», «Компьютер Эйркрафт Корпорейшн», «Америкэн Скай-

шип» и др. попытки городских властей реанимировать экономику территории

привели лишь к растратам общественных средств. Удалось развернуть три

промышленных парка, но два из них практически пустовали, а третий запол-

нялся только на треть. Кроме того, построили районное отделение связи, а на

месте нескольких исторических зданий были размещены стоянки автомобилей.

Но и эти проекты не принесли прибыли [4].

Можно предположить, почему программа выхода из депрессии при за-

действовании огромных финансовых ресурсов, в том числе федеральных, не

достигла успеха. Программа местного развития была нацелена только на опре-

деленную отрасль или на поддержку лишь определенных типов компаний.

Кроме того, созданные рабочие места, которые оказывались привлекательными

лишь на короткое время, не способствовали решению проблемы депрессии.

Обобщая изложенные факты, можно сказать, что для всех рассмотренных

регионов характерна зависимость всей промышленности от одной-двух отрас-

лей, основу развития которых составили богатые запасы природных ресурсов.

Депрессивные регионы схожи между собой не только моноотраслевой структу-

рой промышленности, но и отсутствием новых, динамичных отраслей (или от-

ставанием в развитии), устарелым характером социальной и промышленной

инфраструктуры, а также сверхконцентрацией производства. Основными при-

знаками развития депрессивных процессов являются спад производства, хрони-

ческая безработица, резкое снижение доходов населения, нарастание негатив-

ных тенденций в социальной, политический и демографической сферах.

Опыт передовых государств, где давно и непрерывно развивалась рыноч-

ная экономика, не в полной мере пригоден для использования в бывших соц-

странах. Исключение составляет только современная ФРГ, которой пришлось

(после включения в ее состав ГДР) решать сложную задачу перевода социали-

стической экономики на капиталистические рельсы. При этом, в целом, вся

территория ГДР рассматривалась как депрессивный регион, требующий особых

мер. Во всех остальных европейских странах бывшего соцлагеря после выбора

ими рыночного пути развития экономики стояли примерно те же задачи, что и в

Германии. Решать их было гораздо сложнее, поскольку они были лишены той

огромной помощи, которую оказала Западная Германия своим восточным со-

отечественникам. К тому же в целом из-за небольших размеров стран менее

выделялись в них депрессивные районы, поэтому задачи подъема экономики

ставились перед страной в целом. Исключение составляет Украина, в советское

время имевшая огромный экономический потенциал и сильно выраженные

экономические различия между областями, входившими в Донецко-Придне-

провский экономический район, и слабо развитой Западной Украиной. В на-

стоящее время прежде отстававший Запад еще более отстал. Что касается гор-

но-металлургических районов Восточной Украины, то они испытывают при-

мерно те же трудности, что и описанные выше горно-металлургические районы

Германии и США. Их выживанию способствует сохранение экономических

связей по сбыту продукции с Россией.

Возможно, поэтому не удалось найти источник, в котором бы описыва-

лись мероприятия по реконструкции депрессивных районов бывших стран соц-

лагеря, но часто рассматриваются проблемы депрессивности целых стран [3].

Известно, что в последнем десятилетии ХХ века европейские страны со-

циалистического лагеря вступили на путь развития рыночной экономики. Быв-

шим соцстранам необходимо было решить проблемы, связанные с реорганиза-

цией экономической системы, еѐ переориентацией в рыночную. Была необхо-

димость в приватизации средств производства, которые представляли собой

коллективную собственность (государственную и кооперативную). Проблема

заключалась в том, что у населения не было возможности приобрести коллек-

тивную собственность. Как выход из создавшейся ситуации рассматривались:

ликвидация предприятия с последующим распределением его собственности

между членами кооператива или гражданами, приобретение иностранными ин-

весторами, присвоение собственности руководителями предприятия.

Наиболее справедливым посчитали распределить коллективную собст-

венность между гражданами или членами кооператива. В качестве примера

К. Альбагли [3] приводит Чехию и Россию. В отличие от Чехии Россия достиг-

ла более слабых результатов приватизации, которая осуществлялась с 1992 по

1994 гг. посредством передачи собственности более 15 000 государственных

предприятий в частные руки. Однако «вопреки ожиданиям перераспределение

собственности не привело к реорганизации предприятий. Предполагалось, что

операции на вторичном рынке будут способствовать привлечению иностран-

ных инвестиций и вторая волна приватизации оставшихся государственных

предприятий будет прозрачной. Во время второй волны иностранные инвесто-

ры и иностранные банки не принимали участия в приватизации; в более выгод-

ных условиях оказались участники приватизации, имеющие связи с властью».

В Чехии государственные активы были рассредоточены среди миллионов

собственников, но вскоре были им перепроданы и скопились в инвестиционных

фондах. Однако недостаток средств этих фондов не позволил осуществить пол-

ноценную реорганизацию промышленности. Эта проблема характерна для чеш-

ской экономики и сегодня.

С учетом перспективы вступления в Евросоюз страны Центральной Ев-

ропы за несколько лет основательно переориентировали рынки, тем не менее

остались отдельные регионы, которые потеряли старые рынки сбыта и не на-

шли новых. Потенциал имевшихся в регионах предприятий не мог быть оценен

адекватно и реализован без значительных вложений в реконструкцию и без пе-

реориентации на новые виды продукции. «Безработица и маргинализация на-

долго застопорили развитие региональной экономики» [3].

Результаты ряда исследований доказывают, что резкий спад производства

произошел по таким причинам, как «проблемы в сфере обеспечения сырьем и

материалами, разрушение системы распределения обязанностей и поставок в

рамках социалистического блока, крушение системы централизованного пла-

нирования, распад конгломератов с вертикальной концентрацией» [3].

Типологии проблемных регионов

Объектами региональной политики, как правило, становятся проблемные

регионы, к которым относятся зона Севера и приграничные регионы. В резуль-

тате исследований ученые пришли к выводу, что эти территории также неодно-

родны. Ниже представлены типологии северных и приграничных регионов.

Типология северных регионов

Северные территории всегда являлись объектами региональной политики.

Однако они неоднородны, поэтому требуют выработки различных мер для по-

вышения уровня социально-экономического развития.

Часто при выработке политики развития северных территорий практиче-

ски не учитывается их социально-экономическая неоднородность. Российский

географ А.Н. Пилясов [33] определил типы северных периферийных сооб-

ществ. Данная типология строится по ключевому виду экономической деятель-

ности и отражает состояние на начало XXI века, т.е., по мнению автора, к нача-

лу «организационно-технологической трансформации». Очевидно, Север будет

изменяться, поэтому предложенная типология временная.

На современном Севере существует четыре типа сообществ: ресурсных

поселений, малых моносервисных поселков, национальных сел, агропромысло-

вых сел. К настоящему времени все они претерпели существенные изменения.

Сообщества ресурсных поселений Севера, формировавшиеся в течение

веков, образовали занятые рыбным и лесным промыслами, добычей россыпно-

го золота, угля, нефти и газа. Главной чертой таких сообществ являлась «сте-

пень социальной укорененности основного ресурсного вида деятельности»,

проникавшего вглубь общины и становившегося ее образом жизни. Так как он

формировал местные культурные традиции, особые системы социальной защи-

ты, община сохранялась, даже в том случае, если ресурсный вид деятельности

переставал быть источником денежного дохода (пайковый уголь, «жизнеобес-

печивающие» дрова и т.п.).

В 1990-е гг. подобные поселения частично были ликвидированы или ста-

ли вахтовыми поселениями. Их жители переселялись в региональный центр,

расположенный южнее. Ряд поселений сохранился, но при этом основные ре-

сурсные предприятия поселков были реструктуризированы.

Географически первый тип поселений расположен на Европейском Севе-

ре, есть участки на севере Западной и Восточной Сибири, а также к нему отно-

сятся приморские села русских старожилов Якутии. Однако его нет на Северо-

Востоке России, т.к. там освоение ресурсов началось сравнительно недавно

(65 лет назад). Следует отметить, что социальная укорененность более харак-

терна для сообществ, занятых использованием биологических ресурсов, пото-

му что для формирования определенного образа жизни требуется неистощае-

мость ресурса в течение долгого периода времени (нескольких поколений).

Малые моносервисные поселки (дорожные, авторемонтные, строительные

и др.) создавались во времена индустриального освоения Севера. Эти поселе-

ния были важны «производственной специфичностью, трудной заменимостью

тех сервисных функций, которые выполняла ядерная структура села (и потому

гарантированным рынком на ее услуги)». В 1990 гг. их функции были переданы

крупным региональным городам (сервисные центры), поэтому количество та-

ких поселений существенно снизилось. Поселение ликвидировалось, сообщест-

во переселялось.

Национальные села на Севере России (староверов, старожилов) в послед-

ние годы ощущали отток населения (мигранты – недавние переселенцы), что

привело к существенному увеличению в них доли коренного (старожильческо-

го) населения. Произошла «кристаллизация местной идентичности по крови, по

вере, по стажу проживания». Во многих национальных селах поселкообразую-

щей структурой стали родовые общины. Для выживания они были вынуждены

диверсифицировать свою деятельность (рыночные услуги, добыча минераль-

ных ресурсов, традиционное жизнеобеспечение), гибко менять ее по сезонам, а

значит, объединять с приносящими доход бюджетными и рыночными видами

деятельности. Такая интеграция была возможна в крупных сообществах, где

представители коренных народов занимали освободившиеся с отъездом ми-

грантов рабочие места в бюджетном секторе или создавали новые рабочие мес-

та в коммерческой торговле и бытовом обслуживании.

Например, данные о структуре занятости коренного населения Норвегии

в 2008 г. свидетельствуют о том, что лишь менее 11% саамов заняты сельским

хозяйством и рыболовством, в сфере государственного управления, обороны и

социального обеспечения – 9,6%, а большая часть коренного населения работа-

ет в сфере услуг.

Агропромысловые села включают два типа: пригородные села, возникшие

в период индустриальной экспансии сельского хозяйства на север, и старые се-

ла, «в которых аграрная деятельность сочетается с промысловой и обладает со-

циальной укорененностью», изолированные от основных транспортных маги-

стралей. Жизнеспособность таких сообществ связана с выгодой их экономико-

географического положения по отношению к ближайшим рынкам сельскохо-

зяйственной продукции, а также с их возрастом, т.е. степенью «социальной

укорененности аграрной деятельности».

Большинство аграрных хозяйств в советское время дотировалось, т.к. они

не были рентабельными в экстремальных условиях Севера. Поэтому в

1990-х гг. смогли выжить лишь те малые и средние хозяйства, которые выпус-

кали специфичную «уникальную» для Севера продукцию (парное мясо, свежее

молоко, диетическое яйцо, зеленые овощи и др.).

Для дальнейшего развития старых сел, в которых сельскохозяйственная

деятельность имеет самообеспечивающее значение, необходимо «радикальное

изменение экономического профиля».

Если рассматривать с позиций автора приведенной типологии субъекты

РФ, то для Магаданской области характерны сообщества первого типа, т.е. ре-

сурсные поселения, где отсутствует социальная укорененность по причине от-

носительно малого времени освоения и нестабильного сообщества. Чукотскому

АО присущ третий тип – сообщества национальных сел. Они – разного размера

с различной степенью развитости традиционного сектора. На территории Ар-

хангельской области располагаются сообщества первого типа (лесопромысло-

вые) с сильным социальным укоренением, поэтому здесь раньше, чем на других

территориях севера Европейской части России в периферийных селах возрож-

дается институт сельской общины. Однако в поселках Ханты-Мансийского АО

лесной промысел не является социально укорененным, и поэтому современный

уклад жизни в них отличается от такового в Архангельской области.

Существенные различия в структуре типов периферийных сообществ

российского и зарубежного Севера заключаются в том, что в нашей стране в

большинстве присутствуют сообщества первого, второго и четвертого типов

(ресурсные, сервисные, аграрные) без социального укоренения, а за рубежом

превалируют сообщества социально укорененные, в большинстве третьего ти-

па. Подобное отличие «отражает различие моделей освоения Севера в послед-

ние 50–70 лет и определяет большие социальные издержки трансформации се-

верных периферийных сообществ в российском случае». За рубежом (на севере

Канады, в штате Аляска, на скандинавском севере) постиндустриальная транс-

формация начиналась значительно раньше и в основном не была связана с ин-

дустриализацией сообществ.

Типологии приграничных регионов

В. Ван дер Велде и Р. Мартин являются авторами широко известной ти-

пологии приграничных регионов по связям, существующим между регионами,

расположенными с разных сторон границы [50]:

отчужденные приграничные регионы – приграничные связи отсутст-

вуют из-за военных действий, политических споров, сильных нацио-

налистских тенденций, идеологической или религиозной вражды,

культурных различий или этнического соперничества;

сосуществующие приграничные регионы – поддерживается некоторое

экономическое и культурное взаимодействие;

взаимозависимые приграничные регионы – взаимодействие в эконо-

мической, общественной и культурной сферах осуществляется на-

столько широко, насколько это возможно в условиях все еще дейст-

вующей границы;

интегрированные приграничные регионы – высшая степень интегра-

ции, свободное движение людей, товаров, денежных потоков и идей.

Приграничные регионы эволюционируют от отчужденного к интег-

рированному типу, что является важным для их социально-экономи-

ческого развития.

Политика, проводимая государством в приграничных регионах, зависит

от отношений между соседними странами. Граница может выполнять барьер-

ную или контактную функцию. Цели и задачи политики, реализуемой в при-

граничных регионах, будут зависеть от функции, выполняемой границей в при-

граничном регионе.

В.А. Колосов и Н.С. Мироненко [17] выделили четыре типа границ: от-

чуждающая, полупроницаемая, соединяющая и интеграционная. Каждому типу

границы соответствует свой тип приграничных регионов. В каждом типе ре-

гионов должна проводиться особая государственная политика (табл. 1).