Джонсон Пол. Современность. Мир с двадцатых по девяностые годы. Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

возможностях, помогая усилиям русских на Восточном фронте. В частности, они хотели нанести

сокрушительный удар германскому боевому духу, чтобы поддержать русское наступление,

начавшееся 12 января. Дрезден был не промышленным, а коммуникационным центром. Его 630

тысяч жителей удвоились за счет германских беженцев, 80 процентов из которых были

крестьянами из Силезии. Сталин хотел их уничтожить, что позволило бы ему «передвинуть»

Польшу на запад, и, кроме того, он считал, что в городе сосредоточены войсковые части. По сло-

вам сэра Роберта Сондби, заместителя командующего бомбардировочной авиацией, русские

настаивали, чтобы именно Дрезден стал целью «Операции Гром». Незадолго до этого, капеллан

соединения, каноник Л.Джон Коллинс (позднее он создал движение за ядерное разоружение),

попросил верующего христиан-социалиста сэра Стаффорда Криппса, министра авиационной

промышленности, сказать несколько слов старшим офицерам. Он (сэр Стаффорд) взял в качестве

девиза фразу «Бог мой второй пилот», говоря, как особенно важно им быть уверенными, что они

атакуют именно военные объекты: «Даже когда вы совершаете зло, Бог всегда наблюдает через

ваше плечо.» Это привело к скандалу, так как командование бомбардировочной авиации считало,

что министерство Криппса умышлено не поставляло им достаточно самолетов из

псевдоморальных соображений. С этого момента они заботились о том, чтобы всем было ясно, что

они только выполняют приказы политиков. Поэтому был сделан запрос относительно приказа о

Дрездене. Его подтвердили прямо с Ялтинской конференции (или Черчилль, или Главный маршал

авиации Портал) [30].

Атака была проведена двумя волнами (должна была последовать и третья - военно-воздушных сил

США) в соответствии с тактикой бомбардировочной авиации «двойного удара», при которой

второй удар наносят в момент, когда спасительные отряды соберутся в городе. Было сброшено

более чем 650 000 зажигательных бомб, огненная буря поглотила восемь квадратных миль,

полностью разрушила 4200 акров территории (приблизительно 17кв.км) и уничтожила 135 тысяч

мужчин, женщин и детей. Так как этс был вечер Карнавального вторника, многие из детей были

одеты в карнавальные костюмы. Впервые за годы войны цель была поражена настолько

сокрушительно, что не осталось достаточно здоровых людей для похорон погибших. Чтобы

собрать огромные горы трупов, прибыли войсковые части. Центр около Альтмаркта был

огражден. Были построены металлические колосники шириной двадцать пять футов,

Сверхсила и геноцид

463

под них складывали дрова и солому, на каждом размещали по пятьсот трупов и сжигали.

Погребальные костры продолжали гореть две недели после нападения. Геббельс сказал: «Это дело

безумцев.» По словам Шпе-ера нападение навело ужас на всю нацию. Но на этом этапе уже не

было средств, которыми общественное мнение могло бы заставить недоступного, изолированного

и параноического Гитлера пойти на переговоры о капитуляции. И не было ни ресурсов, ни

желания, чтобы повторить рейд, который был отвратителен самим пилотам. Один из них

комментировал: «Впервые за время проведения многих операций я почувствовал жалость к

населению внизу.» Другой говорил, что это «был единственный случай, когда он сожалел о

немцах» [31].

Германия была менее подвержена «комплексу Юпитера» только потому, что Гитлер не верил в

способности Геринга эффективно использовать огромные ресурсы, которые потребовались бы для

стратегической войны с воздуха. Но идея безличного массового уничтожения посредством

дистанционного управления была очень привлекательна для него. Версальский договор запрещал

Германии производить бомбардировщики, но в нем ничего не было сказано о баллистических ра-

кетах. Так, когда Гитлер пришел к власти, военная ракетная группа уже существовала: в 1936 г. ее

руководитель Вальтер Дорнбергер был уполномочен издать директиву, требующую разработки

ракеты, способной нести взрывчатку, эквивалентную 100 зарядам Большой Берты 1918 г. и с

большей в два раза дальнобойностью (1 тонна на 250 км) [32]. В известном смысле, Гитлер был

прав, считая, что будущим стратегическим оружием станет баллистическая ракета с большим

боевым зарядом. Одним из немногих людей со стороны Союзников, который понимал это, был

депутат тори, Дункан Сэндис, который 23 ноября 1944г. предупреждал: «В будущем

превосходство в дальнобойной ракетной артиллерии может стоить столько же, сколько преао

сходств о в военно-морской или военно-воздушной силе.» Ортодоксальные взгляды Союзников

вращались около гибкости большого бомбардировщика, что, по существу, было концепцией

Первой мировой войны. Ответ главного советника по науке при Черчилле, лорда Червелла, 5

декабря 1944 г. гласил, что ракета с большим радиусом действия будет, слишком неточной и этот

недостаток не может быть компенсирован даже ее большим боезарядом. Это было железной

критикой до тех пор, пока заряд оставался конвенциональным.

Затруднением Гитлера являлся выбор между двумя возможностями. Беспилотный управляемый

самолет («Фау-1») был очень привлекателен с точки зрения его высокоразвитого чувства военной

экономии. Это было одним из самых эффективных по стоимости из производимого когда-либо оружия.

На средства, необходимые для постройки одного

464

СОВРЕМЕННОСТЬ

бомбардировщика «Ланкастер», обучения экипажа, производства снарядов и топлива, Гитлер мог

бы запустить более трехсот «Фау-1», каждый с тонной мощной взрывчатки, радиусом действия

200 миль и намного большей вероятностью достижения цели. В период 12 июня - 1 сентября

1944г. было израсходовано 12 600 190 фунтов стерлингов на нападения с «Фау-1», стоившие

Союзникам 47 645 190 фунтов в производственных потерях, в дополнительной противовоздушной

обороне и в истребительной защите, а также в затратах на экипажи для бомбардировок стартовых

площадок. Министерство авиации докладывало (4 ноября 1944 г.): «Результаты значительно в

пользу противника, ориентировочное соотношение наших и их потерь составляет почти четыре к

одному.» Только 185 немцев погибло против 7810 жертв со стороны Союзников (из них 1950

обученных пилотов). В июле 1944 г. «Фау-1» разрушали по 20 000 жилых построек в день и их

влияние на моральный дух лондонцев было сокрушительным.

Но Гитлер не инвестировал тогда, когда- надо и столько, сколько надо в это многообещающее

оружие. В хаосе нацистской программы военно-технического снабжения, чтобы получить

приоритет, необходимо было апеллировать к романтизму Фюрера. Именно это делали большие

ракеты Дорнбергера. Программа «Фау-2», по-видимому, была единственным способом

удовлетворить сильное желание Гитлера отомстить Рузвельту, разрушив Нью-Йорк. Выделенные

на это ресурсы были бессмысленно большими в сравнении с ожидаемыми результатами. Только в

Германии в программе были заняты 200 тысяч рабочих, включавших в себя бблыпую

часть

высококвалифицированных техников. Программа лишала Германию современных реактивных

самолетов и подземных нефтеперерабатывающих станций, поглотила и без того недостаточное

электрооборудование, мешая производству самолетов, подводных лодок и радаров. Ракеты А-4,

которые фактически использовались в кампании «Фау-2» (только 3000 из них были запущены),

стоили по 12000 фунтов стерлингов каждая (при 125 фунтов стерлингов за «Фау-1»), несли заряд

только 5,5 тонн и были безнадежно неточны. Спроектированная межконтинентальная ракета

А9/А10 весом 100 тонн со второй ступенью, которая должна была подниматься на 230 миль в

стратосферу и планировалась для использования против Нью-Йорка и Вашингтона, так никогда и

не «сошла с чертежных досок» [33]. Даже если бы она была построена и запущена, ее

конвенциональный заряд сделал бы ее бесполезной.

Единственной перспективой Гитлера достичь пата путем технического прорыва было сочетание

ракеты А10 с ядерным зарядом. Во временных рамках войны у него никогда не было больших

возможностей постичь это. Все-таки Союзники испытывали постоянный страх, что

Сверхсила и геноцид

465

Гитлер может получить атомную бомбу. Многие ученые считали, что Вторая мировая война

превратится в ядерную. В период между двумя войнами существовала определенная симметрия в

развитии атомной науки. Идея искусственного взрыва колоссально» мощности была заложена в

Специальной теории относительности Эйнштейна. Если можно освободить огромную энергию,

которая связывает частицы в плотном единстве ядра - самые тяжелые элементы содержат больше

всего энергии, - тогда уран-235, первый в таблице атомных весов, является важным сырьем. В 20-е

годы физика высоких энергий была крупной развивающейся наукой. В 1932 г., когда Германия

уже была гитлеровской, результаты стали получать по всей Европе я в Северной Америке. В том

же году в лаборатории Кавендиш, Кембридж, Дж.Д.Кокрофт и Э.Т.С.Уолтон, при помощи

оборудования стоимостью в 500 фунтов стерлингов (сумма, которую лорд Резерфорд,

руководитель Кавендиша считал возмутительной), расщепили атом. Их коллега, сэр Джеймс Чед-

вик, открыл нейтрон; ядро атома, состоящее из протона и нейтрона, обладает энергией связи 1-2

миллиона электронвольта. В 1934г. супруги Жолио-Кюри во Франции получили искусственные

радиоактивные изотопы, а Энрико Ферми в Италии успешно замедлил нейтроны (т.е. управлял

ими) и начал получать трансурановые элементы с еще большей массой в сравнении с теми, что

уже были в периодической таблице. Процесс кристаллизации теоретических знаний об атомном

делении, включавший также ученых из Америке и Германии, достиг своей вершины в первые

девять месяцев фатального 1939 года, так что к моменту, когда Гитлер оккупировал Польшу, уже

было ясно, что атомный взрыв возможен. Драматические достижения 1939 года и разразившаяся

война представляли собой одно из самых поразительных и зловещих совпадений в истории. В

одной обзорной работе в январе 1940г. обобщалось более ста значительных статей,

опубликованных в предыдущем году. Самая важная из них, принадлежавшая датчанину Нильсу

Бору и его американскому ученику Дж.А.Уилеру, в которой объяснялся процесс деления,

появилась всего за два дня до начала войны [34].

С самого начала прикладная атомная физика имела свои идеологические и моральные измерения.

Идея создания бомбы родилась в научной общности, состоящей главным образом из евреев-

беженцев, которые были в ужасе от мысли, что Гитлер может их опередить. Именно один из них,

Лео Сцилард, предлагал добровольную цензуру на научные публикации. В создании бомбы

участвовали люди, которые ставили идеологические соображения над национальными

интересами, точно также ее тайна позднее была выдана подобными людьми. Многие из тех кто

работал по британскому проекту - самой большой тайны военного времени - были отстранены из

соображений безопасности от другой

16 Зак. 174

466

СОВРЕМЕННОСТЬ

военной работы [35]. Страх стал главным мотивом. Роберт Оппенгей-мер, еврей, создал первую

атомную бомбу, потому что боялся, что Гитлер получит ее первым; Эдуард Теллер, венгр, создал

первую водородную бомбу, потому что боялся возможности советской монополии [36].

Поэтому настоящим отцом атомной бомбы был Гитлер, а также иллюзии, которые породила его

ужасающая воля. В марте 1940г. Отто Фриш и Рудольф Пайерлс из Бирмингемского университета

составили поразительную докладную записку в три печатные страницы, показывавшую, как

можно сделать атомную бомбу из обогащенного урана. Был создан Комитет «Мод» (эксцентрично

названный так в честь Мод Рей, владетельницы Кента) для немедленной разработки идеи. В июне

к нему присоединилась французская ядерная группа, которая принесла с собой весь мировой запас

тяжелой воды, тайно вывезенный из Норвегии: 185 килограммов в двадцати восьми канистрах,

сначала временно находившихся в тюрьме Вуд Скебс, а позднее убранных в библиотеку

Виндзорского замка [37]. По просьбе Эйнштейна (он также боялся «антисемите-кой» бомбы) в

октябре 1939 г. Рузвельт создал «Урановый комитет». Он начал лихорадочно работать осенью

1940 г., когда оба лидера британских военно-научных исследований, сэр Генри Тизард и сэр Джон

Кокрофт, отбыли в Вашингтон, взяв с собой «черный ящик», содержавший, кроме всего прочего,

все тайны британской атомной программы.

В тот момент Великобритания на несколько месяцев опережала другие страны и двигалась

быстрее их. Чертежи установки для обогащения урана были закончены в декабре 1940г., и до

следующего марта атомная бомба уже перестала быть предметом научной абстракции и вошла в

сферу промышленной технологии и машиностроения. В июле 1941 г. в докладе комитета «Мод»

«Использование урана для производства бомб» утверждалось, что это оружие, которое по мнению

комитета, может быть готово в 1943 г., будет намного дешевле конвенциональной взрывчатки по

относительной стоимости, более экономичным при переносе по воздуху, более

концентрированным при нанесении удара и с глубоким воздействием на дух противника. Даже

если война закончится до того как бомба станет, доступной, усилия крайне необходимы, потому

что ни одно государство «не рискнуло бы быть застигнутым врасплох без оружия с такими

решающими качествами» [38]. Следовательно, бомба уже рассматривалась как постоянный

элемент международной жизни после Гитлера. Но предполагаемое близкое производство сделало

ее естественной составной частью политики бомбардировок. Нет никакого сомнения, что если бы

бомба была полностью английской и была бы доступна, то ее бы употребили против германских

городов с одобрения английской общественности, которая во всех отношениях поддерживала

политику бомбардировок по территориям.

Сверхсила и геноцид

467

На практике оптимизм английских плановиков не был оправданным. Технологические и

технические трудности, связанные с производством чистого урана-235 или плутония (другого

делящегося элемента) в достаточном количестве, оказались обескураживающими так же, как и

проектирование самой бомбы. Успех проекта стал возможен только благодаря соединению

европейской теории с американской промышленной технологией и, особенно, с американскими

ресурсами и предпринимательским риском. Комитет «Мод» стал основой американского проекта

«Манхаттан» с бюджетом 2 миллиарда долларов, израсходовавшего только за 1944 г. 1 миллиард.

Чтобы опередить Гитлера в гонке за бомбу (как предполагали), одновременно разрабатывали три

совершенно различных метода производства материалов для бомбы, два типа установок для

обогащения урана (газодиффузионого и электромагнитного) и комплект плутониевых реакторов.

Каждый метод включал в себя строительство одного из крупнейших заводов, когда-либо за-

думанных.

Проект осуществлялся под руководством армейского генерала-инженера Лесли Гроувза,

полностью разделявшего гигантоманскую философию новой фазы американского капитализма 40-

х годов [39]. При заданной ясной и достижимой цели он был непреклонен перед качественными и

количественными затруднениями. Он испытывал страстное наслаждение от изобилия. «У нас есть

столько кандидатов наук, что мы потеряли им счет» - хвастался он. Он попросил у американской

казны тысячи тонн серебра для электрических проводников и получил* ответ: «В казне не говорят

о тоннах серебра. Наша единица - тройская унция.» [40] Но серебро он получил. Усилия по

овладению ядерной энергией привели к созданию серии новых технологий: первой полностью

автоматизированной фабрики, первого устройства с дистанционным управлением, первого

полностью стерильного промышленного процесса -6 миллионов квадратных футов герметических

цехов и других разнообразных революционных устройств [41]. Потери были огромны и их

большая часть в ретроспекции выглядит непростительной. Но война ведется ради потерь; война -

это потери. Американцы сконцентрировали, может быть, три десятилетия научно-технического

прогресса в четыре года. У них не было иного способа гарантировать, что бомба будет сделана. Не

было другой страны или системы, которая бы дала такую гарантию. Это была бомба Гитлера; это,

также и прежде всего, была бомба капитализма.

Парадоксально, что тоталитаризм, после того как создал угрозу, сделавшую возможной появление

бомбы, приложил столь слабые усилия со своей стороны, чтобы оправдать страх праведных сил. В

ответ на изобилие статей в западных научных журналах в конце 30-х годов ле-

16*

468

СОВРЕМЕННОСТЬ

нинградский физик Игорь Курчатов попросил.финансирования для постройки реактора. Когда

один из его сотрудников заметил, что этот источник информации иссяк, Курчатов предупредил

своих политических руководителей (в мае 1942 г.) и в конце концов организовал Институт урана в

Москве. Советская программа началась всего лишь на несколько месяцев позже проекта

«Манхаттан», но с гораздо более низким приоритетом, который отражал сомнения в возможности

создания бомбы [42]. По словам Никиты Хрущева, лишь на следующий день после взрыва в

Хиросиме Сталин поставил шефа его тайной полиции Берию во главе проекта с абсолютным

приоритетом над всем остальным в стране [43]. Японцы также имели проект атомной бомбы под

руководством их ведущего физика Йошио Нишина и построили пять циклотронов. Но для этого

проекта тоже не было ресурсов, и в 1943 г. японцы пришли к выводу, что даже экономика США не

в состоянии произвести бомбу в близком будущем [44]. Германия, несмотря на утечку ученых,

сумела удержать достаточно ядерных физиков, чтобы создать бомбу. Но для Гитлера ядерная

область отождествлялась с Эйнштейном и «еврейской физикой». Может быть, они умышленно не

сумели разжечь энтузиазм Гитлера, хотя ядерный заряд был именно тем, что ему требовалось для

эффективности его ракетной программы. С его колоссальной разрушительной силой, он был бы

столь типичен для гитлеровского оружия: воплощением государства-разрушителя. Еще до начала

войны Гитлер мрачно очерчивал Герману Раушнингу цену нацистского провала: «Даже если мы

будем уничтожены, мы унесем с собой в могилу половину мира» [45]. Атомная бомба могла бы

превратить это безумное бахвальство в реальность. Но бомба не завладела умом Гитлера до такой

степени, как ракета. Недостаток воображения у этого романтичного нигилиста сделал страх

ученых-изгнанников, породивших создание бомбы, беспочвенным.

В силу еще одного, хотя и предсказуемого парадокса, гонка за создание этого оружия усилилась в

то время, когда моральная и военная необходимость в нем почти отпала. Когда в 1943 и 1944 г.г.

мощь противника пошла на убыль и стало ясно, что победа была только вопросом времени,

необходимость обогнать Гитлера была заменена нетерпением создать бомбу, пока война еще

давала возможность для ее применения. В конце декабря 1941 г. стало ясно, что Гитлер и его

японские союзники не смогут выиграть войну. В конце лета 1942 г. после японской катастрофы

при Мидуэе и гитлеровского наступления, задохнувшегося на Волге и Кавказе, также стало ясно,

что Ось не сможет дотянуть и до пата. Переломным месяцем стал ноябрь 1942 г. 2 ноября

англичане начали решительную битву за Эль-Аламейн с целью освобождения Северной Африки и

Средиземноморья, затем, через шесть дней, последо-

Сверхсила и геноцид

469

вал англо-американский десант в Марокко и Алжир. На следующий день японцы потерпели

поражение в своем последнем усилии выиграть битву за остров Гвадалканал (Соломоновы

острова), которую их командующий армией описывал как «битву, в которой решится восход или

падение Японской империи». Через девять дней после этой катастрофы русские начали

контрнаступление под Сталинградом. Рузвельт сказал для Геральд Трибюн: «Кажется, что

поворотная точка в этой войне наконец-то достигнута.»

Италия первой приняла логику превосходства Союзников. Еще в декабре 1940г. Муссолини сказал

своему зятю Чано, что итальянцы 1914 г. превосходили своих соотечественников фашистского

государства. Он говорил, что это плохо отражается на его режиме [46]. Когда 10 июля 1943 г.

Союзники высадились в Сицилии, им уже овладел непреодолимый пессимизм. Он ничего не

сделал, чтобы помешать своим противникам, когда они пятнадцать дней спустя созвали

фашистский Великий совет, и выслушал десятичасовые дебаты, апатично ожидая своего ареста;

он подписал свою фотографию одной женщине словами: «Mussolini defunto»

[47]. В то время, как

Италия торопилась сторговаться с Союзниками, Гитлер превратил страну в зону оккупации, спас

свергнутого диктатора и позволил ему управлять марионеточным режимом. На закате своего

управления Муссолини вернулся к тоталитарному социализму ленинского типа, который всегда

был сущностью его политической философии, и стал исповедовать уничтожение «плутократии» и

господство синдикализма. До конца марта 1945 г. он произвел, хотя и в большей степени только

на бумаге, социалистическую революцию, которая национализировала все фирмы, имевшие более

100 наемных рабочих. И непосредственно перед тем как его схватили и повесили вниз головой

вместе с его любовницей, он возобновил свою яростную германофобию 1914-1915 г.г.: «// tedeschi

sono responsabili di tutto »

было одной из его последних сентенций [48].

Решение вести войну до неизбежного конца в своей основе принадлежало Гитлеру. В какой-то

период даже Сталин был готов вернуться к Нацистско-советскому пакту. Он предлагал Гитлеру

переговоры в декабре 1942 г. и снова - летом 1943 г. Осенью, опасаясь, что долгосрочная англо-

американская стратегия предусматривает нацистско-со-ветскую войну до истощения, он послал

заместителя министра иностранных дел и бывшего посла в Берлине, Владимира Деканозова, в

Стокгольм с предложением о возврате к границам 1914г. и об экономическом договоре [49]. Нет

сомнения, что Сталин пытался воскресить свою

Покойный Муссолини (итал.)

Немцы несут за все ответственность (итал.)

470

СОВРЕМЕННОСТЬ

стратегию 1925 г., выйти из войны и потом вступить в нее снова. Но в ноябре 1942 г., в годовщину

своего путча, Гитлер сказал: «С нашей стороны уже не будет никаких мирных предложений», и

придерживался этого решения, выполняя угрожающее предсказание, которое заявлял многократно

в 20-е и 30-е годы, что Германия может выбирать только между мировым господством и

национальным уничтожением.

Это уберегло праведные силы от вредных внутренних разногласий. В начале 1942 г. стало ясно,

что официальное мнение и в Великобритании и в США разделено между «жесткой» и «мягкой»

формулами перемирия. Чтобы разрешить дилемму, в мае 1942 г. Государственный департамент, а

в декабре и Министерство обороны предложили «безоговорочную капитуляцию» в качестве

рабочего принципа. Рузвельт, стараясь избежать затруднений Вильсона 1918-1919 годов,

навязывал эту идею Черчиллю на конференции в Касабланке 24 января 1943 г., а позднее

односторонне ее обнародовал. Впрочем, не существует никаких доказательств, оправдывающих

опасения Черчилля, что Гитлер использует непримиримость Союзников для мобилизации

сопротивления Германии [50]. Никакая сила в Германии не могла вынудить или убедить Гитлера

заключить мир на каких угодно условиях. Германское профессиональное офицерское сословие

или то, что от него осталось, не предпринимало ничего, пока не стало ясно, что союзнический

десант в Европе, начавшийся 6 июня 1944г., проходит успешно. Тогда, 15 июля, фельдмаршал

Роммель послал Гитлеру телеграмму: «Неравная борьба близится к концу. Я вынужден просить

Вас немедленно сделать необходимые выводы из создавшегося положения» [51]. После того, как

Гитлер не ответил, 20 июля на аего было совершено юнкерское покушение при помощи взрывного

устройства. Если бы Гитлер был убит, за этим последовала бы военная диктатура, но не вполне

ясно, был ли готов Рузвельт к переговорам, следуя итальянскому примеру (в Касабланке Италия

была исключена из формулы «безоговорочной капитуляции»).

Гитлер, после того как уцелел, сделал вывод: «Ничто не предначертанное не может со мной

случиться, тем более это не первый случай, когда чудодейственным способом я избежал смерти...

Я убежден более чем когда-либо, что мое предназначение - довести нашу великую идею до

счастливого конца» [52]. Заговорщики были главным образом аристократами, пользовавшимися

традиционной монополией на штабные должности; в результате они не имели войсковых частей в

своем подчинении. Они могли отдавать приказы, но никто их не слушал. Они не имели также ни

народной поддержки, ни даже контактов. Заметив их узкую социальную базу, Гитлер

эмоционально сместился или, скорее, вернулся влево. В этой последней фазе он восхищался

Сталиным в большей, чем когда-либо, степени. Он считал, что если Сталин прожи-

Сверхсила и геноцид

471

вет еще десять-пятнадцать лет, то сделает Россию «самой большой силой в мире». Он - «зверь», но

зверь «крупного масштаба». Гитлер добавлял: «Я часто горько сожалею, что не провел чистку в

своем офицерском корпусе, как это сделал Сталин.» Теперь он предоставил своему ленинскому

«народному суду» и его радикальному судье-вешателю Роланду Фрейслеру момент для триумфа:

«Фрейслер позаботится обо всем как надо. Он - наш Вышинский» [53]. Гитлер воспринял

ленинский принцип «ответственности близких родственников», хотя и отрицал, что он был

большевистским - это было «очень старым обычаем, практикуемым еще нашими предками».

Экзекуции подозреваемых («Хочу, чтобы их повесили, вешая их как забитый скот»), хотя и в

меньших масштабах в сравнении со сталинскими убийствами 1937-1938 г.г., продолжались вплоть

до конца режима [54].

В то же время Геббельс, самый социалистически настроенный из нацистских лидеров, стал

ближайшим советником Гитлера и получил разрешение радикализировать военные усилия, вводя

тотальную мобилизацию, воинскую повинность для женщин^ закрывая кинотеатры и театры и

применяя другие давно откладываемые меры. Вермахт все еще насчитывал 9 миллионов. В то

время, как некоторые нацистские лидеры уже пытались заключить сделку с англо-саксами во имя

антибольшевизма, Гитлер уповал на образ Фридриха Великого, уцелевшего в безнадежном

окружении. Он и Геббельс вместе читали мистическую многотомную биографию короля,

написанную Карлайлем, нанося тем самым столь потрясающий удар по уже расшатанной

репутации старой шотландской саги [55]. Будучи далек от мысли поисков общего фронта против

России, Гитлер перебросил дивизии на Запад, чтобы начать в декабре 1944г. свое последнее

наступление в Арденнах, открыв тем самым дорогу для большого русского наступления в январе

1945 г., приведшего советскую власть в сердце Европы.

Гитлер остался социалистом, хотя и эксцентричным, до конца. Так же, как и Сталин, он жил в

отвратительном неудобстве. Чано был в ужасе от его главной квартиры в Растенбурге, назвав ее

обитателей троглодитами: «Тяжелый запах кухни, униформ и сапог» [56]. Это какой-то

монастырь-концентрационный лагерь - Эскориал без его дворцового великолепия. Действительно,

Гитлер начал напоминать Филиппа II своим одиночеством и изоляцией, своей решительностью и,

особенно, картоманией, проводя часы над картами, потерявшими свою актуальность в ходе войны,

издавая приказы о взятии какого-либо маленького моста или дота, часто воображаемыми

солдатами. Его самыми близкими приятелями стали эльзаская сука Блонди и ее щенок Вольф.

Профессор Морель, хитрый берлинский врач, давал ему сульфаниламиды и делал инъекции с

экстрактом желез; он принимал глюкозу, гор-

472

СОВРЕМЕННОСТЬ

моны, антидепрессанты. Карл Брандт - один из его врачей, говорил, что он старел «на четыре-пять лет

каждый год». Его волосы поседели. Но его работоспособность оставалась внушительной до конца.

Гитлер переехал в бункер под Берлинской рейхсканцелярией в январе 1945 г., взяв с собой Геббельса;

оба дышали социалистическим жаром. «Под руинами наших опустошенных городов, - ликовал

Геббельс, - наконец-то похоронены последние так называемые достижения нашего буржуазного

девятнадцатого века» [57]. Непрестанно поедая эклеры (Гитлер стал «поглощающей пирожные

человеческой развалиной», как говорил один из его приближенных), он дал выход своей радикальной

боли: что не истребил германскую аристократию; что пришел к власти «слишком легко», не производя

классической революции для «уничтожения элит и классов»; что поддерживал Франко вместо

коммунистов; что не успел возглавить движение за освобождение колониальных народов, «особенно

арабов»; что не освободил рабочий класс от «буржуазной окаменелости». Больше всего Гитлер

сожалел о своей терпимости, недостатке восхитительной жестокости, которую Сталин демонстрировал

столь последовательно и которая вызывала к нему «безоговорочное уважение». Одна из его последних

записей, сделанная 27 апреля 1945 г., за три дня до самоубийства (спорно, застрелился или принял яд)

была: «После раскаиваешься, что был слишком добродушен» [58]:

Перед тем как умереть, оплакивая свое добродушие, он в основном завершил самое крупное отдельно

взятое преступление в истории - уничтожение европейских евреев. «Еврейский вопрос» был в центре

его целостного взгляда на историю, его политической философии и программы действий. После

обеспечения пространства и сырья для германской господствующей расы, первой целью войны было

уничтожение еврейской «бациллы» и ее рассадника в большевистской России. Для Гитлера мирный

период 1933-1939 годов в еврейской политике был, так же, как и в во всем остальном, просто периодом

подготовки. Не следует преувеличивать утверждая, что цели Гитлера могли быть достигнуты только

под военным прикрытием. Как Ленин и Сталин, Гитлер верил во всемогущество социальной

инженерии. Как и для них, идея об уничтожении огромной категории людей, существование которых

мешало исполнению его исторической миссии, была для него полностью приемлемой. Единственного,

чего он опасался - была гласность и сопротивление, которые могли бы помешать исполнению этой

необходимой задачи.

Поэтому война давала огромное преимущество, погружая Германию в безмолвие и мрак. 1 сентября

1939 г. он послал записку Филиппу Боулеру, начальнику своей канцелярии, приказывая ему истреблять

хронически душевнобольных и неизлечимых. Работа была выполнена врачами СС, которые, таким

образом, получили опыт массовых убийств и

Сверхсила и геноцид

473

отравления газом, Эта программа, по которой было уничтожено 70 тысяч немцев, не могла быть

сохранена в полной тайне. Двое видных германских служителей церкви, епископ Вюрм из

Вюртенберга и граф-епископ Гален из Мюнстера, протестовали - единственный случай, когда

германские церковные иерархи подняли гневный голос против нацистских преступлений, - и в конце

августа 1941 г. телефонный звонок Гитлера положил конец программе [59]. Но «центры для эвтаназии»

не были закрыты. Они продолжали уничтожать душевнобольных из концентрационных лагерей. В

ретроспекции эта программа была подготовкой для последовавшего более масштабного геноцида.

Настоящая война для Гитлера началась 22 июня 1941 г. Это был момент, когда он получил

возможность начать не только программу по расчистке Востока для германской экспансии, но и для

широкомасштабного геноцида. Существует неразбериха, как в отношении последовательности

событий, так и в отношении политических целей, которые отражали постоянно меняющийся хаос в

мыслях Гитлера и анархию в нацистской администрации. Еще 7 октября 1939 г. тайным приказом

Гитлер назначил Гиммлера на новый пост рейхскомиссара для оздоровления германской нации, с

указанием предпринять «расовую чистку» на Востоке и подготовить почву для программы заселения.

Массовые убийства польских евреев уже начались. Точно не известно, когда Гитлер приказал начать

«окончательное решение» или как был определен его диапазон: все его приказы были устными. В

марте 1941 г. Гиммлер созвал первую конференцию по геноциду, объявив, что одной из целей

предстоящей русской кампании будет «сокращение славянского населения на тридцать миллионов»

[60]. В конце того же месяца Гитлер лично информировал своих высших офицеров об истребительных

частях эйн-затцгруппен^ которые будут следовать за германской армией. Через два дня после этого, 2

апреля, Альфред Рсзенберг после двухчасового разговора с Гитлером записал в своем дневнике: «Не

хочу этого записывать, но никогда его не забуду» [61]. Истребительные части СС начали свою работу

сразу после начала нашествия и к концу 1941 г. уничтожили около 500 тысяч русских евреев (как и

других жителей России), в основном расстреливая их. Однако ключевым документом программы гено-

цида, по-видимому, был приказ, данный Герингом 31 июля 1941 г. (от имени Гитлера) заместителю

Гиммлера и шефу СД Рейнхарду Гейдри-ху, которого Гитлер называл «человеком с железным

сердцем». В приказе говорилось о тотальном решении - Gesamtlusitng. и об окончательном решении -

Endlosung

«для решения еврейскою вопроса». Геринг объяснил устно Гейдриху, что означает

«окончательное», повторив тем самым устные приказы самого Гитлера: по показаниям, данным на про-

цессе в 1961 г. Адольфом Эйхманом, которого Гейдрих назначил своим

474

СОВРЕМЕННОСТЬ

заместителем, это означало «плановое биологическое уничтожение еврейской расы в Восточных

территориях». Датой начала операции был апрель 1942 г., чтобы было время для подготовки [62].

Исполнительная конференция, уточнившая подробности, была организована Эйхманом под

председательством Гейдриха в Ванзее 20 января 1942 г. На сегодняшний день собрано много

доказательств о методах убийства. С июля 1941 г, по приказу Гиммлера, Рудольф Хёсс, комендант

Лагеря «А» в Аушвиц-Биркенау, начал эксперименты. Расстрел - слишком медленное и грязное дело.

Газ - углекислый газ, также считали слишком медленным. Тогда в августе 1941 г., использовав 500

советских военнопленных в качестве подопытных кроликов, Уёсс совершил массовое убийство газом

Циклон-Б. Он производился фирмой для пестицидов «Дегеш» - корпорацией для борьбы с

сельскохозяйственными вредителями и сателлитом «И.Г.Фарбен»-. По словам Хёсса, открытие Цикло-

на-Б «успокоило его душу» [63]. Из СС пришел огромный заказ на газ с указанием не вкладывать

«индикаторный» компонент, предупреждающий людей об опасности. Доходы концерн? «И.Г.Фарбен»

от фирмы «Дегеш» в 1942-1944 г.г. удвоились, и как минимум один директор знал, для чего

употребляется газ: единственный протест из «Дегеша» состоял в том, что отсутствие «индикатора»

может поставить под угрозу их патент [64].

Окончательное решение стало фактом весной 1942 г. Первое массовое применение газа началось 17

марта 1942 г. в Бельцекс. Этт лагерь имел возможности для убийства по 15 000 человек в день. В следу-

ющем месяце - в Собиборе {20 000 в день), в Треблинке и Майданеке (25 000) и в Аушвице

(Освенциме), который Хёсс называл «самым крупным учреждением всех времен для уничтожения

людей». Документация о геноциде огромна [65]. Цифры - почти невероятные. К декабрю 1941 г. под

властью Гитлера находилось 8 700 000 евреев. Из них до начала 1945г. он уничтожил как минимум

5800000: 2600000 - в Польше, 750 000 - в России, 750 000 - в Румынии, 402 000 - в Венгрии, 277 000 - в

Чехословакии, 180 000 - в Германии, 104 000 - в Литве, 106 000 - в Голландии, 83 000 - во Франции, 70

000 - в Латвии, по 65 000 - в Греции и Австрии, 60 000 - в Югославии, 40 000 - в Болгарии

, 28 000 - в

Бельгии 'и 9000 в - Италии. В Аушвице, где было убито 2 миллиона человек, процесс управлялся как

крупномасштабное промышленное производство. Германские фирмы подавали конкурентные

предложения на «установку для обработки», которая должна была иметь «мощность ликвидации по

2000 тел каждые двенадцать часов». Пять печей были доставлены германской фирмой «Topt & Co» из

Эрфурта. Газовые камеры,

Так планировалось, но в действительности были уничтожены 11 000 из Эгейской Фракии и Македонии

Сверхсила и геноцид

475

описанные как «помещения для трупов», были спроектированы «German Armaments Incorporated» по

спецификации требующей «герметические двери с резиновым уплотнением и люк для наблюдения с 8-

миллиметровым стеклом типа 100/192» [66]. Площадка над газовыми камерами была хорошо

ухоженной лужайкой, испещренной бетонными грибами, закрывающими шахты, через которые

«санитары» засыпали аметистово-синие кристаллы Циклона-Б. Жертвы шли в камеры, о которых им

говорили, что это душевые, и сначала не замечали газ, выходивший из перфорированных

металлических колонн:

После, почувствовав газ, они сбивались в кучу подальше от опасных колонн, а в конце бросались к огромной

металлической двери с небольшим окном, где падая, образовывали посиневшую, липкую, забрызганную кровью

пирамиду, царапая и ударяя друг друга даже в момент смерти. Через двадцать пять минут после этого

«вытяжные» электрические насосы устраняли воздух с газом, большая металлическая дверь скользила в сторону и

люди из еврейской зондеркоманды заходили в противогазах и резиновых сапогах, неся шланги, потому что их

первой задачей было вымыть кровь и испражнения, до того как начнут отделять окоченевших мертвецов петлями

и крючьями - прелюдии к отвратительному поиску золота и отделению зубов и костей, которые у немцев

считались стратегическим материалом. За этим следовало путешествие на лифте или в вагонетке до печей,

мельница, которая превращала золу в мельчайший пепел, и грузовик, который сбрасывал пепел в воды реки Зола

[67].

Часто, чтобы сэкономить, употребляли недостаточное количество дорогого газа; таким образом более

крепкие жертвы только теряли сознание, а затем их сжигали живьем [68].

«Окончательное решение», так же, как ббльшая часть других нацистских планов, выродилось в

административную неразбериху и недоразумения. Так же, как и в советских лагерях, дисциплина

попала в руки рецидивистов, страшных капо, Эйхман и Хёсс постепенно потеряли эффективный

контроль. Существовало фундаментальное противоречие целей в политике концентрационных лагерей.

Гитлер желал, чтобы все евреи (и многие другие группы) были уничтожены любой ценой. Он в ярости

отбрасывал жалобы военных, что снабжение армии для тяжелых сражений на Восточном фронте

задерживалось из-за нужд перевозок миллионов жертв через всю Европу (часто в переполненных

составах по сто товарных или пассажирских вагонов, собиравших десятки тысяч людей). Гиммлер, с

другой стороны, хотел превратить свое эсесовское «государство в государстве» в огромную

промышленную и строительную империю, которая в военное время обеспечивала бы ббльшую часть

военного снабжения Германии, а после войны построила бы инфраструктуру запланированных

Гитлером восточных поселений с их пятидесятимиллионным населением. Вторая задача должна была

занять двадцать

476

СОВРЕМЕННОСТЬ

лет и требовала 14450000 рабочих-рабов, учитывая 10-процентную ежегодную смертность [69].

Количество не столь фантастическое, как кажется: в августе 1944 г. только в германской

промышленности работало 7 652 000 иностранцев, включительно 1 930 000 военнопленных и более 5

миллионов принудительно депортированных или рабов [70]. Гиммлер хотел использовать войну, чтобы

создать ядро своей империи рабства, и поэтому его не столь беспокоило именно уничтожение евреев,

если их можно было заставить работать, особенно получая за это чистоганом для кассы СС от Крупна,

«Сименса», «И.Г.Фарбена», «Рейнметалла», «Мессершмид-та», «Хейнкеля» и других крупных фирм за

рабочие руки из концлагерей. В конце 1944г. более 500 000 заключенных были «отданы в наем»

частной промышленности, а сам Гиммлер имел свои собственные фабрики, используя там «скрытых»

евреев, утаивая от Гитлера их существование [71]. Гиммлер решил дилемму путем компромисса:

включил германскую промышленность в систему лагерей смерти, а затем использовал рабов до

истощения, пока они не становились годными только для сожжения в печах. Аушвиц занимал особенно

позорное место в этой истории ужасов не только из-за своих уникальных размеров, но и потому, что

был специально спроектирован для воплощения этого компромисса. Он был создан совместно силами

СС и «И.Г.Фарбен» как центр для производства синтетического каучука (буна) и топлива. Огромный

комплекс состоял из А1 - первичного концентрационного лагеря, А2 - завода для уничтожения в

Биркенау, A3 - завода для буна и синтетического топлива, А4 - кониентрационного лагеря -

собственности «И.Г.Фарбен» в Моновице. «И.Г.Фарбен» имела свое специальное «Отделение Аушви-

ца» со своими пожарными и лагерной полицией, вооруженной плетками, хотя руководство жаловалось

на шум и количество наказаний плетками совершаемыми капо, настаивая, чтобы их проводили строго в

рамках концентрационного лагеря, а не на рабочем месте.

Когда прибывали составы с жертвами, их разделяли на здоровых, которые отправлялись в Моновиц, и

слабых, больных, женщин и детей, которые попадали прямо в лагеря смерти. Рабочие в £>на-Моновиц

начинали каждый день в 3 часа утра, двигаясь «СС-трусцой», даже когда переносили тяжести, на

рабочем месте, ограниченном зоной в десять квадратных метров. Не было перерывов для отдыха и

каждый, вышедший из зоны, расстреливался как «при попытке к бегству». Каждый день били плеткой

и «несколько раз в неделю вешали». В полдень давали суп из картофеля и свеклы, а вечером - кусок

хлеба. Фриц Заукель, шеф системы рабского труда, издал распоряжение: «Всех заключенных кормить,

размещать и содержать таким образом, чтобы использовать их в наиболее полной возможной степени,

при наиболее низком уровне

Сверхсила и геноцид

477

затрат» [72]. Они, в сущности, находились в более тяжелом положении, чем рабы: 25 000 буквально

умерли от работы в Аушвице. Каждое утро офицер, который распределял работу, отделял больных для

газовых камер. «И.Г.Фарбен» сохранила документы, включая и последний приказ: Nach Birkenau,

Средняя потеря веса была от 3 до 4 килограммов в неделю, так что нормально питавшийся до этого

человек мог бы компенсировать недостаток собственного веса в течение трех месяцев (дольше чем в

большинстве русских лагерей подобного типа). Рабы буквально сжигали свой телесный вес и в конце

концов умирали от истощения. Вот как это отразил один историк:

«И.Г.Фарбен» свела рабочую силу к потреблению человеческого сырья, из которого систематически извлекался

минерал жизни. Когда не оставалось никакой энергии для использования, живые отходы посылались в газовые

камеры и кремационные печи центра по уничтожению Биркенау, где СС перерабатывала их для германской

военной экономики: золотые зубы для Рейхсбанка, волосы для матрасов, жир на мыло [73].

Скудная собственность, которую жертвы привезли с собой в Аушвиц, «конфисковывалась» и

отсылалась в Германию. За один отдельно взятый шестинедельный период, с 1 декабря 1944 г. по 15

января 1945 г., она составляла 222 269 комплектов мужских костюмов и нижнего белья, 192 652

комплекта женской одежды и 99 922 комплекта детской одежды [74]. И все-таки, несмотря на это

ужасное падение, столь характерное для тоталитарного государства, Аушвиц был полным экономи-

ческим провалом: производилось очень мало синтетического горючего и никакого буна.

В общих рамках геноцида, который поглотил миллионы поляков, русских и евреев, практиковались

бесчисленные фантастические формы жестокости. Указом Гиммлера Lebensborn 28 октября 1939 г.

были учреждены расовые фермы для воспроизводства «идеальных арийцев», а женщины-офицеры СС

обшаривали концентрационные лагеря, выявляя детей арийского типа для воспитания, «так, чтобы еще

при нашей жизни мы бы стали 120 миллионным германским народом». Гиммлер, восхищавшийся

стройной фигурой лорда Галифакса, приказал женщин для расплода кормить овсяной кашей:

Англичане, и особенно английские лорды и леди, растут, питаясь этим видом продуктов... Питание ею считается

наиболее правильным. Именно эти люди, и мужчины и женщины, отличаются своими стройными фигурами. По

этой причине, матери в наших домах должны привыкать к овсяной каше к приучать к ней своих детей. Хайль

Гитлер! [75]

На другом конце спектра 350 врачей СС (один из каждых 300, практиковавших в Германии)

участвовали в экспериментах над заключенными. Д-р Зигмунд Рашер, например, проводил

низкотемпературные

478

СОВРЕМЕННОСТЬ

опыты в Дахау, убивая десятки человек, и подал прошение о переводе в Аушвиц: «Лагерь столь

обширен, что привлечет меньше внимания, так как объекты сильно воют, когда замерзают!»

Польские девочки, называемые «кроликами», были заражены газовой гангреной для опытов с

сульфаниламидными препаратами. Проводилась массовая стерилизация русских рабочих-рабов

рентгеновскими лучами. Другие проекты включали: инъекции для заражения вирусом гепатита в

Заксенхаузене, введение инфицированной жидкости в матку для стерилизации в женском лагере

Равенсбрюке, опыты с развитием флегмонов у католического священника в Дахау, инъекции

тифозной вакцины в Бухенвальде, экспериментальная пересадка костей и принудительное поение

цыган морской водой. В Ораниенбурге отобранные евреи были убиты газом, чтобы пополнить

гиммлеровскую коллекцию скелетов «еврейско-большевистских комиссаров, которые

олицетворяют собой отвратительный, но характерный человеческий подвид» [76].

Существует аспект, при котором «безличное преступление», как называл его Черчилль, есть акт

национального злодеяния. Верно, что программа геноцида с начала до конца, несмотря на ее

огромный масштаб, была секретной. Гитлер ни разу не упоминал о ней даже в своих бескрайних

тирадах перед сподвижниками, которые представляли собой темы его книги Разговор за столом, и

в других документах. Хотя он упивался уничтожением заговорщиков от 20 июля 1944 г. и

заставлял снова и снова показывать ему фильм о их ужасных экзекуциях, он никогда не посетил

ни одного лагеря, не говоря уже о лагерях смерти. Его чудовищная и полная ненависти воля

задействовала весь процесс и поддерживала его ходило тех пор, пока цель не была практически

исполнена. Но его ненависть была абстрактна. Он как будто чувствовал, что даже его воля

размякнет, когда он увидит массы обреченных как миллионы конкретных человеческих лиц; тогда

его способность выполнить то, что он считал своим высшим долгом перед германской

«культурой», рухнет. Он, наслаждался убийством генералов-аристократов, которых знал и

ненавидел, но уничтожение целой категории людей было не более чем просто неприятной

обязанностью. По-видимому, и Ленин развил подобное отношение. Даже Сталин, который

наблюдал через глазок агонию своих старых товарищей на процессах, никогда не посещал камер

на Лубянке и его нога не ступала в лагеря смерти.

Начиная с молчания Гитлера все применение геноцида вниз по иерархии было пропитано

невысказанной, невыраженной виной. Даже Гиммлер - образец революционера-жреца, который

следил за всеми подробностями преступления, посетил Аушвиц только два раза. Также как при

всех тоталитарных системах, необходимо было создать фальшивый жаргон для прикрытия

конкретных ужасов морального реляти-

Сверхсила и геноцид

479

визма. Эсесовские обозначения убийства включали в себя выражения: «специальное обращение»,

«переселение», «генеральная линия», «суверенные действия вне пределов правосудия», и, чаще

всего, «отправка на Восток» [77]. Как при убийствах 1934 г. - крупного преступления, прообраза

колоссального преступления, - заговор молчания окутал страну. 4 октября 1943 г. Гиммлер сказал

своим высшим генералам СС: «Между собой мы можем говорить об этом совсем откровенно, но

мы никогда не скажем об этом публично.» Точно так же, как в 1934г. их долгом было «поставить к

стенке и расстрелять своих допустивших ошибки товарищей», так и теперь их долгом было

«истребление еврейской расы». Они никогда не вспоминали публично убийства 1934г. и теперь

тоже должны были молчать. Кроме того, 29 мая 1944 г. он сказал гауляйте-рам, что до конца года

все евреи будут мертвы:

Теперь вы знаете все об этом и хорошо сделаете, если оставите это при себе. Может быть в некоторый момент

позже, намного, позже, мы обсудим, сказать ли нам немецкому народу что-либо больше об этом. Но думаю, что

лучше не надо! Именно мы взяли всю ответственность, как за действия, так и за идею на себя, и я думаю, что

лучше нам унести эту тайну с собой в могилу [78].

Поэтому система безопасности была очень строгой. Супруга одного немецкого офицера на каком-

то сложном железнодорожном узле по ошибке села в поезд смерти и несмотря ни на что была

отправлена в печь, чтобы не могла рассказать об увиденном. Ни одна жертва не выходила живой

из Аушвица, пока двое словацких евреев не совершили побег в августе 1944 г. Все равно,

миллионы немцев знали, что с евреями делали что-то ужасное. Только в СС служило 900 000

человек. Многие немцы слышали и видели бесконечные составы, стучавшие колесами в ночи, и

знали об их предназначении, как подсказывает одна запись: «Эти проклятые евреи - даже ночью

спать не дают» [79]. Система рабского труда в значительной степени переплеталась с германской