Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru
227
говорящий строит высказывание от имени Я, то язык обязывает обозначать это Я женским или мужским
родом, запрещая говорить о нем в среднем роде. Более того, устная речь суггестивно подчиняет себе слу-
шающего ее. Чтобы ослабить власть языка, изобличить и подорвать его властные функции, Барт предлагает
воспользоваться следующей стратегией. Во-первых, нужно добиваться того, чтобы в обществе была
разрешена языковая анархия, т.е. функционирование стольких языков, «сколько существует различных
желаний к их употреблению». Множественность языков ослабит тягу к императивности и нормативности,
что ослабит власть языка в обществе. Во-вторых, следует пытаться «плутовать с языком, дурачить его»,
освобождаясь от взаимного подчинения слов друг другу, отказаться от приписывания знаку твердых зна-
чений, взирать на знак как на нечто воображаемое, не имеющее номинативной функции, направлять свое
внимание не на порождение смысла, а на наслаждение, получаемое от игры со словами, обращаться со
знаками «как с расписным полотном, т.е. вымыслом». Постмодернистские поэты и писатели, следуя этим
требованиям, относятся к словам, как к драгоценным камням, которые следует пересыпать из ладони в ла-
донь, получая при этом причудливые калейдоскопические картинки. Особое внимание постмодернисты
обращают на преодоление власти языка в преподавании. Дело в том, что учащимся передаются знания в
словесно-знаковой форме, архитектоника которой обусловлена содержанием научных норм и правил.
Отсюда требования к четкости, последовательности, логичности изложения учебного материала. Но по
мнению постмодернизма, это и есть выражение власти языка. Чтобы избавиться от нее в письменном тексте,
нужно прибегать к фрагментарности, разобщающей знаки, лишающей их порядка, связи и т.д., всего того, на
чем держится власть языка. В устной речи можно ослабить власть языка, если вводить всякого рода
отступления, примечания, смещающие смыслы и нарушающие логику речева-
423
ния. Именно так, по его собственному признанию, ведет занятия Барт в студенческой аудитории.
Что же ожидает человечество, если постмодернистский проект избавления от власти языка будет
принят и реализован в обществе? Оно окажется в стихии речевого потока, лишенного грамматических, логи-
ческих, семантических и других оснований и ограничений. Языки потеряют ярко выраженный
национальный характер; перестанет существовать национальная литература как одна из существенных
скреп и опор национального самосознания и самоидентификации. Все же остальные виды гуманитарного
знания превратятся в игру «ничьих» знаков, анонимных по отношению к любой национальной культуре. На
смену власти знака со строгими и четкими значениями и смыслами придет наслаждение знаком-вымыслом.
Появится новый тип пишущего человека, который уже не будет выполнять функции носителя и
пропагандиста высших ценностей, а понятие «великий писатель» потеряет всякий смысл.
Новизна в постмодернизме
Эпоха, назвавшая себя Новым временем, признала «естественное право настоящего перед
прошлым» (Барт). Постмодернисты по-своему интерпретировали этот принцип. Они пытаются написать
историю «настоящего», отказавшись от истории «прошлого», которое, по их мнению, может только
напоминать людям о безумных и неудавшихся проектах гигантских преобразований. Всякая новая культура
осознавала свою новизну через отношение к прошлому. Но постмодернисты отрицают возможность такого
отношения и в то же время рассматривают «новое» как одну из главных ценностей культуры настоящего,
способ оценки прогрессивности настоящего. С их точки зрения «новое», «новизна» - это все то, что дает
возможность испытать неведомое ранее наслаждение.
Эротичность новизны - критерий ее существования. По 3. Фрейду, для всякого взрослого человека
новизна является необходимым условием наслаждения. Новизна привносит наслаждение во все. Даже язык
может вызывать эротическое наслаждение, если сбросит иго правил, норм и превратится в игру. Чистая
новизна возможна только в опыте забвения традиций, в процессе освобождения от власти всех без исклю-
чения норм, правил, принципов традиционной культуры. Новое возможно там и тогда, где и когда
абсолютизируется возможность жить без опоры на нормы, установленные церковью, государством,
национальным бытом и т.д. В такой ситуации каждый интеллектуал и художник
424
становится творцом нового канона, строит свой неповторимый интеллектуально-художественный
мир, разрушая с грубой иронией традиционные художественные формы, стили, нормы. Из-за тяги к
бесконечно новому, чуждому всякой связи с прошлым, в культуре постмодерна доминируют
иррациональность, близкая к солипсизму (лат. solus - один и ipse - сам; крайняя форма субъективного
идеализма, в которой несомненной реальностью признается только мыслящий субъект, а все остальное
объявляется существующим в его мышлении). Поэтому многие произведения постмодернистского
искусства превратились в разновидности эзотерики (греч. esoterikos - внутренний; тайное, скрытое учение,
предназначенное только для посвященных), стали понятны только «посвященным». По словам творцов
этого искусства, новизна, творимая ими, имеет своим источником стихийную языческую страсть и
свободную чувственность, присущую нецивилизованным народам. Художник П. Пикассо говорил, что путь
к новому для него открывался в дионисийском порыве раскованной эротики, агрессии, переживании
распада, смерти и забвения. Новизна, с точки зрения постмодернистов, должна шокировать публику,
вызывать у нее оцепенение ума и смятение чувств.
Новизна - это одновременно и вызов требованиям законопослушания, и утверждение ценности
Культурология: Учебное пособие / Под ред. проф. Г.В. Драча. - М.: Альфа-М, 2003. - 432 с.
227