Черчилль Уинстон. Британия в Новое время. XVI-XVII вв

Подождите немного. Документ загружается.

215

но и на всех министров короля. Архиепископ Лод, которому палата общин также предъявила

обвинение, попытался было отвергнуть его, заметив, что у нее не может быть оснований, но

был вынужден замолкнуть, и вскоре Тауэр открыл перед ним «Ворота изменников». Сэр

Френсис Уайндбэнк* и еще несколько человек бежали в Европу. Лорд-хранитель печати сэр

Джон Финч предстал перед палатой общин при полном параде, с Большой государственной

печатью Англии в вышитом мешочке и защищался столь убедительно, что заставил депутатов

замолчать. Тем не менее он смог добиться для себя всего лишь небольшой отсрочки перед

вынесением обвинения в государственной измене**, которой ему хватило только HI то, чтобы

успеть бежать из страны. Все действия членов палаты общин поддерживались лондонцами и

встречали одобрительное отношение пэров. Не будем забывать о том, что на севере Англии

стояли шотландские войска, которые также благосклонно встречали все происходящее и

имели возможность повлиять на ход событий.

Отличительной чертой начавшейся пуританской революции являлось то, что все наболевшие

вопросы обсуждались открыто, а противостояние политических противников было

безжалостным, причем не только в парламенте, где они поедали друг друга горящими

глазами, готовые отправить оппонента на виселицу, но и на улицах столицы, где не менее

ожесточенно сталкивались люди различных взглядов. При всем том уважение к закону и к

человеческой жизни брало верх. Борьба была смертельной, но долгое время стороны

сдерживали себя от физического насилия. Даже тогда, когда разразилась гражданская война,

они соблюдали высшие законы, защищавшие человечество от варварства. Осмотрительность

и сдержанность, проявленные нашими предками, оказали влияние на многие поколения

англичан, вплоть до нашего времени.

* Уайндбэнк Френсис (умер в 1645) — Государственный секретарь, личный секретарь Карла I, ставленник Лода.

— Прим. ред.

** Джон Финч заслужил гнев оппозиции тем, что способствовал принятию незаконного решения судей в деле о

«корабельных деньгах» и решительно проводил в жизнь незаконные мероприятия правительства Карла. — Прим.

ред.

216

Множество слухов будоражило столицу. Парламент тщательно выполнял требования

шотландцев относительно содержания их армии, но английские войска испытывали нужду.

Это служило почвой для домыслов о бунтах и военных заговорах. Пим умело и хладнокровно

играл на этих тревогах и опасениях, которые могли стать реальными при малейшем

проявлении парламентом своей слабости. Враждебные настроения большинства палаты

общин выразились в требовании запретить епископат. Шотландцы, приобретшие в Лондоне

большое влияние и остававшиеся хозяевами на севере Англии, попытались ввести и на Юге

пресвитерианскую систему церковного управления. Перемены будоражили общество. В

палату общин была подана петиция, подписанная 15 тысячами человек, в которой заявлялось

о намерении «вырвать епископальное управление с корнем». Поставленная на голосование в

палате, она получила большинство голосов. Но в это время, впервые с начала противостояния

короны и парламента, проявили себя противники парламента. Вторая петиция, которую

составили и подписали семьсот священнослужителей, враждебно относившихся к защищае-

мым королем и архиепископом принципам, предлагала ограничить власть епископов

духовными вопросами и даже в этой сфере частично поставить их под контроль. Всем было

известно, что король считает епископат, на протяжении веков воспринимавший свою

духовную власть от апостолов, неотъемлемой частью христианской веры. Английский

епископат брал начало со времен св. Августина*, и разрыв Генриха VIII с Римом никак не

сказался на преемственности власти епископов. Король искренне полагал, что сам имеет

право назначать их; его противники видели в этом лишний источник власти монарха. Таким

образом, не только политические, но и религиозные воп-

* Св. Августин — первый архиепископ Кентерберийский, в 596 г. был отправлен папой Григорием Великим в

Англию с целью распространения христианства. Положил начало английской церковной организации. - Прим.

ред.

217

росы вызвали противостояние, и на этот раз столкнулись между собой люди, считавшие себя

протестантами, но по-разному представлявшие методы церковного управления. Каждая

сторона была готова идти до конца, но если в политическом отношении недовольство личным

правлением короля охватило все общество, то в религиозном вопросе противников епископата

было примерно столько же, сколько и его сторонников. Именно религиозный вопрос мог бы

позволить королю сплотить вокруг себя сторонников. Пим, сознавая это, решил отложить

обсуждение в палате общин обеих петиций. Они были отправлены на рассмотрение в комитет.

Тем временем начался суд над Страффордом. Парламентарии, министры, политики и

богословы собрались в просторном Вестминстер-Холле. Треть помещения заполнила публика.

Король и королева ежедневно восседали в специальной ложе, надеясь своим присутствием

смягчить обвинения против фаворита. Почти сразу же палата общин столкнулась с немалой

трудностью, суть которой заключалась в различной интерпретации понятий закона и спра-

ведливости. Судебный процесс над ненавистным министром оказался для парламентариев

трудным. Очевидно, что Страффорд был врагом прав и свобод нации и вызвал к себе

всеобщую ненависть. Но доказать его вину в совершении акта государственной измены было

невозможно. Страффорд защищал себя сам и делал это великолепно. Каждое утро он

опускался на колени перед лордом-распорядителем и кланялся лордам и всем

присутствующим. Каждый день он, обращаясь к логике и чувствам собравшихся, разбивал

доводы обвинения. Он удачно высмеял теорию «совокупной измены», к которой были

вынуждены прибегнуть его противники. Как можно назвать несколько ошибок и проступков

государственным преступлением? В свою защиту Страффорд привел основной юридический

принцип: «нет закона — нет и преступления». Какой закон он нарушал? Обладая искусством

оратора, или, как говорили его враги, актера, он воздействовал не только на умы, но и на

чувства аудитории. Король день и ночь работал с пэрами. Он был готов на любые уступки

ради спасения Страффор-

218

да. Карл уже дал слово своему любимцу, что при любых условиях он сохранит ему и свободу,

и жизнь. Постепенно на сторону Страффорда стали склоняться не только симпатии

многочисленных знатных зрительниц, наблюдавших за процессом, но и их мужей-пэров. На

тринадцатый день суда всем казалось, что обвиняемый может всерьез надеяться на

оправдание.

Тогда Пим и его коллеги решили нанести графу смертельный удар. Генри'Вэн-младший, сын

сэра Генри Вэна, секретаря Тайного совета, стремился добиться известности любой ценой.

Этот молодой человек вероломно (что впоследствии стоило ему жизни) похитил у своего отца

записку, которую тот сохранил после заседания Совета 5 мая 1640 г. На основании этого

документа Страффорду приписывались некие загадочные слова: «Все, что позволяет власть,

должно быть сделано, и это обязаны предпринять вы. Они отказались, и вы оправданы перед

Богом и людьми. У вас есть армия в Ирландии, которую вы можете развернуть здесь, чтобы

покорить эту страну. Шотландия не продержится и пяти месяцев».

Палата общин объявила, что эта записка является доказательством вины Страффорда, якобы

советовавшего использовать ирландскую армию против Англии. Как можно понять из

контекста, на деле речь шла о Шотландии, которая на момент написания этих слов

действительно бунтовала против короля. Генри Вэн, секретарь Тайного совета, под

перекрестным допросом не смог (или не захотел) сказать, означают ли слова «эта страна»

Англию или Шотландию. Другие члены Совета, отвечая на этот вопрос, заявили, что не

припоминают этих слов; что на заседании рассматривались средства усмирения Шотландии, а

не Англии; что они никогда не слышали ни малейшего намека на применение ирландской

армии против какой-либо страны, кроме Шотландии. Разумеется, все присутствовавшие

понимали, что после успешного использования этих войск в северном королевстве им можно

найти применение и в другом месте, но вопрос об этом не стоял. Страффорд ответил за всех:

«Чего еще можно ждать, если слова, произнесенные в королевском Тайном совете, сло-

219

ва, понятые наполовину или неправильно, превращаются в преступление? Теперь уже ни у

кого не хватит смелости открыто выражать свои взгляды перед королем». Юристы также

встали на сторону обвиняемого. Никто не сомневался, что Страффорд выиграл дело.

Палата общин, обескураженная таким поворотом событий, заявила о выдвижении новых

доказательств вины королевского фаворита. Страффорд потребовал, чтобы в таком случае ему

предоставили подобное же право. Лорды высказались в его пользу. После этого в зале

послышались громкие крики собравшихся там членов палаты общин: «Лишить! Лишить!».

Все парламентарии снова собрались в часовне св. Стефана и заперлись там. Неужели этому

врагу английской свободы суждено добиться оправдания в ходе судебного процесса? Он был

их противником, и они жаждали его крови. Даже если Страффорд избежит наказания по суду

— он будет объявлен виновным актом парламента. Пим и Гемпден не стали сами выдвигать

против графа билль о парламентском осуждении, но подвигли на это одного из своих верных

сторонников. Когда же предложение было внесено, они поддержали его, использовав все свое

влияние и угрозы взбунтовавшегося города. Лорды не обратили особого внимания на

действия нижней палаты и с явной симпатией выслушали последнее слово Страф-форда. Ему

удалось вызвать отклик в их сердцах:

«Милорды, мои невзгоды временны, а ваши будут постоянны, и если только ваша мудрость не

предотвратит этого, то пролитие моей крови проложит путь к пролитию вашей. Вы, ваши

потомки и ваше благосостояние — все поставлено на карту, если эти джентльмены начнут

дейг ствовать против вас; тогда вашим друзьям и советникам откажут в доступе к вам; ваших

врагов допустят свидетельствовать против вас; каждое ваше слово, каждое намерение, каждый

шаг будут считаться предательством. Я предоставляю вам решать, какие опасные последствия

могут иметь эти недавние прецеденты.

Эти джентльмены говорят, что защищают страну от моих своевольных законов. Позвольте

мне сказать, что это я защищаю страну от их измены. Если вы будете и дальше

220

терпеть их действия, то какой ущерб будет нанесен королю и стране — ведь вы и ваши

потомки будете отстранены от участия в делах королевства... Я надеюсь, что лучшая часть

Англии понимает, что своим несчастьем я доказал мою верность Господу, королю и стране».

Палата общин все же приняла билль об опале, содержащий осуждение Страффорда за

государственную измену. Двадцать первого апреля 1640 г. за это решение проголосовало

двести четыре человека, против - пятьдесят девять. Одним из тех, кто оказался в меньшинстве,

был лорд Дигби, избранный в парламент как один из ведущих оппонентов короны. Его сразу

же стали подозревать в тайной поддержке короля. Имена пятидесяти девяти голосовавших

против билля были распространены по городу и за его пределами как имена изменников,

защищающих предателя. Толпы людей, скопившиеся на подступах к часовне св. Стефана,

вели себя все более агрессивно. Среди парламентариев напряжение было так велико, что,

когда наверху что-то скрипнуло, они решили — повторяется «Пороховой заговор». Пэры,

настроенные благосклонно в отношении Страффорда, увидев окружавшее их безумие,

заколебались. Когда Генеральный солиситор* Оливер Сент-Джон на совместном заседании

палат выступил в поддержку обвинения Страффорда, он использовал не аргументы права, а

аргументы революции. Парламент не был, подобно судам, связан существующими законами,

но мог принять новые, более соответствующие сложившимся обстоятельствам.

Единственное,.чем он руководствовался — общественное благо. Как политический орган,

парламент выражал интересы всех - от короля до нищего, он мог пренебречь интересами или

даже справедливостью в отношении отдельного человека ради блага всех, мог, образно

говоря, вскрыть вену, чтобы выпустить дурную кровь и тем самым оздоровить организм.

Всегда считалось, что нарушение закона — преступление, но там, где нет закона, не может

быть и нарушения его. Но парламентарии не

* Генеральный солиситор — один из советников короля по юридическим вопросам, входил в число членов

Тайного совета. — Прим. ред.

221

хотели применять этот принцип к человеку, желавшему, как они были уверены, уничтожить

все законы. «Никогда не считалось жестоким или бесчестным, — сказал Сент-Джон, - убивать

лисиц и волков ударом по голове, потому что они хищники. Их уничтожают ради сохранения

полезных животных».

Когда Страффорд услышал эти слова, призывающие к мщению, то поднял руки над головой,

словно взывая о милости к небесам. Теперь он знал, что все кончено. Только половина из

присутствовавших на заседании лордов осмелилась голосовать против билля, и он был

вынужден встретить свою печальную участь. Многие были убеждены, что если Страффорд

будет на свободе, то король использует этого человека для войны с парламентом. Как жестоко

заметил граф Эссекс, сын фаворита королевы Елизаветы, «у мертвеца нет друзей».

Однако призрачные шансы спасти Страффорда еще сохранялись. Карл попытался взять под

свой контроль Тауэр и таким образом освободить пленника. Но начальник тюрьмы, сэр

Уильям Бальфур, закрыл ворота перед присланным королем отрядом. Он также с презрением

отверг огромную взятку, предложенную ему самим Страффор-дом. На улицах Лондона

раздавались крики: «Справедливость!». Толпа в несколько тысяч человек, многие из которых

были вооружены, появилась перед королевским дворцом, требуя головы Страффорда. В

парламенте уже ходили слухи о выдвижении обвинений против королевы. Король оказался в

такой критической ситуации, с которой не сталкивался ни один из его предшественников.

Вопрос уже стоял не о том, сможет ли он спасти Страффорда, а о том, сохранится ли в Англии

королевская власть. Карл обратился за помощью к епископам, и те, за исключением двоих,

посоветовали ему поступить в отношении Страффорда не с позиции человека, а с позиции

монарха, даже несмотря на обуревавшие его чувства. Сам Страффорд попытался спасти честь

короля. В благородном письме, написанном еще до голосования в палате лордов, он

настойчиво просил короля не давать никаких обещаний, чтобы не ставить под угрозу

существование

222

монархии и мир в королевстве. В конце концов Карл сдался и подписал парламентский билль,

осуждающий Страффорда. Согласие на казнь верного сторонника далось королю с большим

трудом, и совесть мучила его до конца дней. Не имея покдя, Карл, вопреки всем традициям и

правилам этикета, не принимая во внимание угрозу потерять свое монаршее достоинство, уже

на следующий день послал юного принца Уэльского в палату лордов с просьбой заменить

смертную казнь пожизненным заключением. Пэры отказали принцу, а затем отклонили и про-

шение об отсрочке казни на несколько дней, не дав своей жертве привести в порядок свои

земные дела.

Никогда еще Лондон не видел такого огромного стечения народа на месте казни. Страффорд

принял смерть мужественно и достойно. Вне сомнений, это был человек выдающихся

дарований, действиями которого руководило честолюбие. Он стремился к власти,

поддерживая парламент, но обрел ее, став сторонником короны. Он поставил свой сильный

характер на службу государственной системе. Обстоятельства процесса над Страффордом и

осуждение его в государственной измене навлекли позор на его преследователей: они убили

человека, которого не смогли осудить. Но необходимо признать, что Страффорд, если бы он

остался жив и сохранил власть, возможно, еще в течение долгого времени препятствовал бы

свободному развитию английского общества.

Суд над Страффордом и его казнь поглотили все внимание Карла, отвлекая короля от других

дел. Билль, предусматривавший созыв парламента по меньшей мере один раз в три года, даже

вопреки желанию короны, положил конец системе личного правления, созданной Карлом.

Парламент выдал королю на один год разрешение на таможенные сборы, но еще раз заявил о

том, что практика взимания «корабельных денег» незаконна, и потребовал возмещения

ущерба, понесенного теми, кто сопротивлялся указам короля. Карл волей-неволей согласился

с этим. Но

223

самым большим ударом для него стало вынужденное признание постоянного принципа

работы парламента — меры, направленной на то, чтобы «предотвратить неудобство, могущее

произойти при несвоевременном перерыве в работе или роспуске нынешнего парламента».

Фактически это был закон, превращающий Долгий парламент в постоянный: отныне его

нельзя было распустить иначе, как по его же согласию. Королю проект этого билля поступил в

тот же день, когда решилась судьба Страффорда. Произошло и много других перемен,

необходимость которых диктовалась временем. Некоторые из них оказались полезными для

умиротворения народного недовольства. Судьи, срок пребывания которых в должности

зависел прежде, от расположения или нерасположения короны, теперь не могли быть

смещены, если добросовестно исполняли свои обязанности. Суд Звездной палаты,

использовавшийся, как мы видели, Генрихом VII для обуздания баронов, но ставший со

временем репрессивным органом, был уничтожен. Такая же участь ждала и суд Высокой

комиссии, пытавшийся насаждать религиозное единообразие. Была строго ограничена и

определена юрисдикция Тайного совета. Наконец-то были признаны принципы личной

свободы и защиты от произвольного ареста, закрепленные в «Петиции о праве». Карл одобрил

все эти важные решения. Он уже понял, что в своем стремлении защитить права монархии

зашел слишком далеко. Теперь королевская власть опиралась не только на личные

инициативы монарха, но и на представительный орган. Вся тюдоровская система

государственного управления, унаследованная Стюартами, была потрясена до основания.

После процесса над Страффордом ситуация в Англии изменилась. С того самого дня, когда

его голова скатилась под ударом топора, страну охватила консервативная реакция, имевшая

место во всех слоях общества. Карл, до недавнего времени чувствовавший себя почти одино-

ким и поддерживаемый только небольшим числом ненавидимых всеми министров, ощутил

вдруг сильную общественную поддержку. Если бы он только позволил этим народным

чувствам найти соответствующее выражение,

Карта Англии, 1534- 1546гг

224

Лондонский Тауэр служил государственной тюрьмой

Герб Генриха VII

Медальон с портретом Екатерины Арагонской

Эмблема Генриха VIII и Екатерины Арагонской

Битва при Флоддене, 1513 г.

Анна Болейн

Джейн Сеймур

Томас Кромвель

Архиепископ Кентерберииский Томас Кранмер

Большая государственная печать Генриха VIII

Екатерина Парр

Принцесса Елизавета в возрасте 14 лет

Принцесса Мария Тюдор в молодости

Аллегорическое изображение Генриха VIII, попирающего ногами Папу римского. ЧленыТайного совета подают

королю прошение