Брянцева В.Н. Сергей Васильевич Рахманинов

Подождите немного. Документ загружается.

ператорских театров было сооОщёно, что о Шалйпине й

Рахманинове, как подписавших постановление, идут

толки по всему городу.

В скором времени начались сильные политические

волнения среди студентов Петербургской и Московской

консерваторий. Римский-Корсаков выступил с открытым

письмом в защиту революционно настроенного студен-

чества, и 23 марта стало известно, что он уволен с

должности профессора Петербургской консерватории.

Это вызвало бурный взрыв общественного протеста,

среди проявлений которого видное место заняло поме-

щенное «Русскими ведомостями» от 29 марта «Откры-

тое письмо в дирекцию Петербургского отделения Им-

ператорского русского музыкального общества», закан-

чивавшееся следующим образом: «Позор не ему, «уво-

ленному», а вам, в безумной слепоте дерзнувшим под-

нять руку на гордость родного искусства — великого

художника и безупречного гражданина». Письмо под-

писали 90 музыкантов, через два дня было сообщено,

что к ним присоединяются еще 11. Среди подписей

стояли имена Рахманинова и многих дружески связан-

ных с ним лиц—Танеева, Сахновского, Слонова, Мо-

розова, Гольденвейзера, Брандукова, Гедике (Шаляпин

выехал в это время на зарубежные гастроли).

Случилось так, что в это бурное, напряженное вре-

мя открылась новая замечательная страница в музы-

кальной деятельности Рахманинова — он начал высту-

пать с большими программами в качестве симфониче-

ского дирижера. Небольшой прелюдией к этому послу-

жило участие в московском концерте Зилоти 30 ноября

1904 года, в котором Александр Ильич сыграл в сопро-

вождении оркестра под управлением Рахманинова

«Пляску смерти» Листа, фантазию «Скиталец» Шубер-

та—Листа и Первый концерт Чайковского. 16 января и

18 марта 1905 года Рахманинов провел симфонические

концерты Кружка любителей русской музыки («Кер-

зинского»), 14 и 28 марта продирижировал концертами

Московского филармонического общества, обративше-

гося к нему в связи с тем, что заранее приглашенные

именитые иностранные гастролеры — Артур Никиш и

Феликс Вейнгартнер остерегались приехать в охвачен-

ную революционным движением Россию. 27 и 29 марта

Рахманинов участвовал в сборной программе благотво-

рительных концертов Большого театра, где под его уп-

равлением, кроме финала «Ивана Сусанина», были ис-

356

полнены также «Танец Анитры», «В пещере горногй

короля» Грига и Славянский марш Чайковского.

В отношении двух самых капитальных произведений,

продирижированных тогда Рахманиновымрецензенты

отметили мужественный характер интерпретации Бога-

тырской симфонии Бородина и особое внимание удели-

ли Пятой симфонии Чайковского. Многим московским

музыкантам была еш.е памятна ее неудачная премьера

под авторским управлением, после которой произведе-

ние долго не звучало, пока его не «воскресил» А. Ни-

киш. Для Рахманинова то было первое чужое симфо-

ническое произведение, с которым он вышел на кон-

цертную эстраду, подвергаясь при совокупности всех

сложившихся обстоятельств особо серьезному испыта-

нию, блестяще выдержанному. Это засвидетельствова-

но, в частности, начавшим тогда выдвигаться на замет-

ное место в московском музыкальном мире Н. К. Мет-

нером, вспоминавшим впоследствии: «Никогда не забу-

ду Пятой симфонии Чайковского. До Рахманинова нам

приходилось слышать эту Симфонию главным образом

от Никиша и его подражателей. Никиш, как говорили,

спас эту симфонию после полного провала ее самим

автором. Гениальная интерпретация Никиша, его свое-

образная экспрессия, его патетическое замедление тем-

пов стали как бы законом для исполнения Чайковского

и сразу же нашли себе среди доморощенных, самозван-

ных дирижеров слепых и неудачных подражателей. Не

забуду, как вдруг при первом же взмахе Рахманинова

вся эта подражательная традиция слетела с сочинения,

и опять мы его услышали как будто в первый раз. Осо-

бенно поразительна была сокрушительная стремитель-

' В двух концертах Керзинского кружка Рахманинов исполнил про-

изведения русских композиторов — Глинки («Камаринская»), Чай-

ковского (Пятая симфония и аккомпанемент к Фантазии для фор-

тепиано с оркестром, сыгранной Танеевым), Балакирева (Увер-

тюра на тему трех русских песен), Бородина (Вторая симфония),

Мусоргского («Ночь на Лысой горе»), Римского-Корсакова (сим-

фоническая картина «Садко»), Глазунова («Зима» из балета «Вре-

мена года»). Программу филармонических концертов составили,

за исключением Пятой симфонии и «Франчески да Римини» Чай-

ковского, сочинения западноевропейских композиторов — Бетхо-

вена (увертюра к «Эгмонту»), Мендельсона (музыка ко «Сну в

летнюю ночь»), Вагнера (антракт к третьему действию «Лоэнгри-

на»), Листа (Первый фортепианный концерт, солистка Фрида

Кваст-Ходапп), Грига (Первая сюита «ПерГюнт»), Мошковского

(скрипичный концерт, солист К, К. Григорович).

357

йость финала как противовес никишевскому пафосу,

несколько вредившему этой части»'.

При неизбежной разнице в отдельных суждениях

критические отзывы отразили яркость и значительность

концертно-симфонических выступлений Рахманинова.

При этом Кашкин особенно приветствовал цельность

рахманиновских трактовок, а Энгель так сформулиро-

вал «основные качества» рахманиновского дирижирова-

ния: «сознательная определенность намерений и твер-

дость их выполнения». «Вообще, — резюмировал Эн-

гель, — ив области симфонической музыки молодой ка-

пельмейстер Большого театра выказал те же выдаю-

щиеся достоинства, как и в опере» «Мне довелось

многократно слушать выступления Рахманинова-дири-

жера, — вспоминал Р. Глиэр. — Внешняя сторона дири-

жирования Рахманинова поражала скупостью движе-

ний, уверенным спокойствием, графической точностью

жестов, замечательно верным чувством темпа. Но самое

важное, конечно, — его глубочайшее постижение само-

го духа музыки, правдивость толкования замыслов ком-

позиторов, чьи произведения он брался интерпретиро-

вать»

По завершении оперных спектаклей Рахманинов

уехал в начале мая 1905 года в Ивановку, где около

двух с половиной месяцев трудился над инструментов-

кой своих двух опер, и 30 августа вновь появился за

капельмейстерским пультом в Большом театре.

5 сентября был заключен бесславный для царизма

Портсмутский мирный договор с Японией — при содей-

ствии некоторых иностранных держав, встревоженных

развитием революционного движения в России. Оно, од-

нако, усиливалось, и с осени его главной ареной стала

Москва. 19 сентября там началась большая забастовка

печатников, вскоре на некоторое время прекратился вы-

пуск газет, на улицах происходили вооруженные столк-

новения. 24 сентября выехал в Москву директор импе-

раторских театров В. А. Теляковский, обеспокоенный

' Воспоминания о Рахманинове, т. 2, с. 320—321.

2 «Русские ведомости», 1905, 21 марта.

' Воспоминания о Рахманинове, т. 1, с. 435.

358

политическим брожением среди рабочих сцены. «Было

брожение, по полученным мною сведениям, и среди ор-

кестра, тоже способного забастовать, — вспоминал Те-

ляковский. — Капельмейстер Большого театра С. В.

Рахманинов был из тех людей, на которого нельзя было

рассчитывать как на человека, способного забастовку

не допустить: напротив, он сейчас бы стал на сторону

недовольных — он и так уже неоднократно высказывал

мнение, что музыкантам мало платят»Днем раньше

из Петербурга в Москву выехал Римский-Корсаков,

чтобы присутствовать на репетициях своей оперы «Пан

воевода», которые вел Рахманинов, пригласивший ав-

тора письмом, исполненным скромной почтительности.

Постановка в Большом театре уже целый год отклады-

валась, а в связи с мартовскими событиями, после ко-

торых было временно запрещено публично исполнять

корсаковскую музыку, «Пан воевода» мог совсем не

пойти. Но Римский-Корсаков продолжал «надеяться,

что Рахманинов настоит на его постановке» «Предо-

ставьте мне инициативу до последней репетиции, — по-

просил Римского-Корсакова Рахманинов, — и тогда,

если что-нибудь в моей трактовке вам не подходит, я

сделаю еще одну репетицию в день спектакля и внесу

изменения, которые вы потребуете» ^ За час до послед-

ней репетиции Рахманинов указал Римскому-Корсакову

все accelerando и ritardando и тот со всем согласился.

«Дирижировал талантливый Рахманинов, — вспоминал

Римский-Корсаков о премьере, состоявшейся 27 сентяб-

ря. — Опера оказалась разученной хорошо, но некото-

рые из исполнителей были слабоваты, например, Ма-

рия—Полозова и Воевода—Петров. Оркестр и хоры

шли превосходно. Я был доволен тем, как опера выхо-

дит в голосах и в оркестре» 1 «В это время в Москве

было очень неспокойно, — поясняет Теляковский, — га-

зеты и афиши не выходили и, конечно, состояние это

не могло не отразиться на сборе: первое представление

собрало едва лишь треть зала. Опера прошла с успе-

хом, хотя и не шумным. На представлении присутство-

вал Римский-Корсаков и ему была сделана внушитель-

' Теляковский В. А. Воспоминания. Л.—М., 1965, с. 229.

^ Н. А. Римский-Корсаков. Сб. документов. М., 1951, с 93.

' Воспоминания о Рахманинове, т. 2, с. 222.

* Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жиз-

ни. М., 1935, с. 325.

359

ная овация. Он был особенно популярен в это время не

только как автор, но и как политический протестант»

Между тем стачка московских печатников открыла

новый этап в развитии революционных событий, приве-

дя в октябре к небывало грандиозной всероссийской

политической забастовке, парализовавшей промышлен-

ные центры и железные дороги. 17 октября Николай И

подписал манифест, обещающий введение демократиче-

ских свобод и созыв законодательной Государственной

Думы. Но большевики во главе с В. И. Лениным, ра-

зоблачая царский манифест как вынужденный полити-

ческий маневр, призывали к вооруженному восстанию,

поднятому в декабре московским пролетариатом и под-

держанному рабочими нескольких промышленных горо-

дов. К концу месяца восстание было, однако, подавлено,

стал свирепствовать военно-полицейский террор. Начал-

ся период отступления революции, продолжавшийся

около двух лет.

В октябре и декабре 1905 года спектакли и концер-

ты в Москве отменялись на много дней. В городе пре-

кращалась работа транспорта, торговли, водопровода,

электрических станций. Абонементные симфонические

концерты Керзинского кружка в новом сезоне успели

состояться между двумя волнами революционных собы-

тий. В программу первого концерта, проведенного Рах-

маниновым 30 октября, вошли «Антар» Римского-Кор-

сакова, «Тамара» Балакирева, «Интермеццо» и «Баба-

Яга» Лядова, «Ночь в Мадриде» Глинки. Первая сим-

фония Аренского, Лирическая поэма Глазунова, симфо-

ническая баллада «Воевода» Чайковского, вступление к

«Сорочинской ярмарке» Мусоргского и «Гопак» из этой

оперы прозвучали под управлением Рахманинова, про-

аккомпанировавшего также свой Второй концерт Игум-

нову, в следующем концерте кружка — 26 ноября. В тот

же вечер в Большом театре случилось чрезвычайное

происшествие. Участвуя в благотворительном концерте

в пользу убежища для престарелых артистов, Шаляпин

по требованию публики спел одну из самых популяр-

ных революционных песен — «Новую Дубинушку». 18

октября он уже пел ее публично в ресторане «Метро-

поль» но власти решили посмотреть на это сквозь

' Теляковский В. А. Воспоминания, с. 328.

' Впоследствии яркое описание этого эпизода Горький включил в

свой роман «Жизнь Клима Самгина».

360

пальцы — как на частное дело. Теперь же в Петербург

полетело донесение о недопустимом поведении на импе-

раторской сцене, быстро дошедшее до самого царя, и

только боязнь вызвать сильный взрыв общественного

возмущения помешала Николаю II отдать приказ об

увольнении Шаляпина. А тот 3 декабря в Петербурге

опять спел «Дубинушку», потребованную аудиторией, в

экстренном концерте Зилоти, где, среди прочего, испол-

нял Каватину Алеко и «Судьбу» Рахманинова. К тако-

му поступку располагала сама атмосфера, создавшаяся

тогда в концертах Зилоти, где 5 ноября впервые про-

звучали симфонические обработки «Дубинушки» и «Эй,

ухнем!», сделанные Римским-Корсаковым и Глазуно-

вым (последним — по специальной просьбе Александра

Ильича, чтобы начинать выступления исполнением бур-

лацкой песни вместо царского гимна). В это время мо-

сковские газеты известили, что градоначальник «сделал

распоряжение по театрам не исполнять «Марсельезы»;

в противном случае спектакли будут прекращены»'.

Это имело прямое отношение к Рахманинову. Ибо

осенью 1905 года, когда в Большом театре реакционно

настроенная часть публики стала демонстративно тре-

бовать перед началом, в антрактах и по окончании

спектаклей исполнения царского гимна, произошло од-

нажды следующее:

«Как-то раз играли гимн. После того, как уселась

публика, свет в зале был спущен, дирижер С. В. Рах-

манинов встал на свое место, вдруг с галерки разда-

лось:

— «Марсельезу! Марсельезу!»

Все были ошеломлены. Полиция бросилась наверх.

Кто-то пронзительно свистнул.

С. В. Рахманинов растерялся, смущенно смотрел на

оркестр, хотел было начинать третий акт оперы, но

первые же звуки потонули в вихре криков:

— «Марсельезу, Марсельезу!..»

Из-за кулис неожиданно вышел управляющий кон-

торой дирекции Н. К. Бооль и обратился к публике с

речью. Что говорил он, понять было трудно за ревом и

требованиями Марсельезы. Рахманинов ушел со своего

места. Вдруг оркестр без дирижера громыхнул Мар-

сельезу! В зале произошла чуть ли не битва. Одни кри-

чали «Долой Марсельезу», другие с пеной у рта «К чер-

' «Московские ведомости», 1905, 6 ноября.

361

ty гимн!». Внезапный яркий свет в заЛе подействовал

успокоительно. Неизвестное лицо с балкона обратилось

с речью, прося сохранять тишину и дать кончить оперу.

В антракте Рахманинов поставил дирекции ультима-

тум: или играть гимн без него, или играть с ним —

Марсельезу. Н. К. Бооль, говорят, получил на запрос

директору В. А. Теляковскому ответ—«присоединиться

к Рахманинову». Последний вышел к дирижерскому

пульту под гром аплодисментов всего зала...

На время театр приобрел на Марсельезу права

гражданства... Марсельеза игралась каждый спектакль,

пока не смолкла вместе с ликвидацией декабрьского

восстания» К Сохранился набросок обработки «Мар-

сельезы», сделанный рукой Рахманинова

18 декабря 1905 года Рахманинов продирижировал

«Шехеразадой» Римского-Корсакова, «Весной» Глазу-

нова и «Франческой да Римини» Чайковского в концер-

те в пользу общ,ества взаимопомощи оркестрантов. Ког-

да 26 декабря возобновились (и больше не прерывались

до конца сезона) спектакли, в Большом театре продол-

жилась репетиционная подготовка двух новых опер

Рахманинова, премьера которых, уже не раз отклады-

вавшаяся, состоялась, наконец, И января 1906 года.

Рахманинову пришлось преодолеть серьезные трудно-

сти с подбором основных исполнителей. По случайным

причинам от партии Франчески отказалась готовившая

ее Нежданова. Взамен выступила Салина, спевшая

труднейшую партию очень музыкально. Однако певица

не подходила к роли по возрасту и внешним данным.

Самым же большим огорчением для автора явилось то,

что Шаляпин, в расчете на которого писались партии

Барона и Ланчотто, отнесся к ним весьма прохладно,

затянул дело и, в конце концов, был заменен недавно

принятым в труппу Георгием Баклановым. Рахманино-

ва обидело, хоть и ненадолго, замечание Шаляпина по

поводу «Скупого рыцаря»: «Слова Пушкина здесь силь-

нее того, что ты написал» Известно также, что за не-

сколько дней до премьеры рахманиновских опер в Мо-

скве Шаляпин, будучи в Петербурге, сам вызвался про-

петь партию Барона в домашнем исполнении «Скупого

1 Липаев И. В. Большой театр. (Из записок очевидца). Руко-

пись, ГЦММК, фонд 13, № 10.

2 ГЦММК, фонд 18, № 144

' Воспоминания о Рахманинове, т, 2, с. 191,

362

рыцаря» у Римского-Корсакова. Вечером 4 января 1906

года Шаляпин, «поддержанный превосходным «оркест-

ром» — Ф. М. Блуменфельдом, пел с большим увлече-

нием; сцену в подвале с сундуками, наполненными зо-

лотом, провел с потрясающей силой, поразительно об-

разно, несмотря на отсутствие сцены и грима. В завя-

завшемся тотчас по окончании музыки оживленном об-

мене впечатлениями Шаляпин высказался в том смыс-

ле, что в «Скупом рыцаре» нет столь органической, не-

разрывной связи между словом и вокальной мелодией,

какая существует в «Каменном госте» и «Моцарте и

Сальери». Симфонически развитый оркестр у Рахмани-

нова великолепно выражал общий смысл, обобщенное

настроение каждой сценической ситуации. Однако в во-

кальной линии нет той «лепки слова в звуке», которая

так удивительна у Даргомыжского, Мусоргского. От

этого задача певца в опере Рахманинова очень труд-

на»'. И это было сказано после того, как Шаляпин

доказал, что может превосходно справиться с такой за-

дачей! Главная суть дела, думается, была не столько в

самой декламации, сколько в непривычной акцентиро-

ванности оркестровой партии. Обратим внимание на то,

что Шаляпину вообще не довелось петь в операх с осо-

бым «симфоническим креном» — ни в вагнеровских, ни

в поздних корсаковских. Еще же ранее произошло сле-

дующее. Рахманинов, написав свои оперы, пригласил к

себе Шаляпина, чтобы их ему показать. «Мы были

втроем: Рахманинов, Шаляпин и я... — вспоминал

А. Б. Гольденвейзер. — Когда Рахманинов показывал

нам свои оперы, Шаляпин пел партию Скупого и пар-

тию Ланчотто Малатесты и произвел на нас огромное

впечатление, несмотря на то, что пел с листа. Тем не

менее он поленился выучить Скупого; партия эта чем-то

не давалась ему, и он отказался выступить в этих опе-

рах»

Бакланов, обладавший очень красивым баритоном,

оказался хорош в партиях и Барона (эту трудную роль

он сценически прошел с А. П. Ленским) и, особенно,

Ланчотто. Эффектен был Грызунов в небольшой пар-

тии Герцога, в чем-то одобряли, в чем-то порицали те-

нора Боначича (Альбер и Паоло). В целом публика

лучше восприняла более ч^южетно привычную для опер-

' Воспоминания о Рахманинове, т. 1, с. 389.

• Там же, с. 454.

363

ной сцены «Франческу» и, по наблюдению Кашкина,

особенно симпатизировала самому автору-дирижеру.

Необычность склада новых рахманиновских опер, в

особенности «Скупого рыцаря», отразила пестрота

обильных критических отзывов: рецензентам пришлось

столкнуться с большой трудностью жанровой пробле-

матики.

21 января Кашкин сообщил в «Московских ведомо-

стях»: «Оперы С. В. Рахманинова после четырех пред-

ставлений, по желанию автора, снимаются с репертуара

и в этом сезоне больше уже не пойдут. В будущем се-

зоне они будут возобновлены с участием г. Шаляпина».

Это обещание, оказалось, однако, неосуществленным —

прежде всего потому, что, закончив 12 февраля свой

контракт с Большим театром, Рахманинов нового более

не подписал, а вместе с его уходом выпали из репер-

туара и его оперы.

Когда в середине января в Москву приехал Теля-

ковский, Рахманинов пришел к нему с заявлением, что

едва ли останется на будущий сезон в театре. Его не

соблазнило предложение занять пост главного дириже-

ра, получить особые полномочия. Сначала он ссылался

на предстоявшую большую концертную поездку в Аме-

рику'. Но потом объяснил, что недоволен многим в ра-

боте— расшатавшейся дисциплиной оркестрантов, пло-

хим профессиональным уровнем ряда из них (а так-

же— вокалистов), лишь дотягивавших до пенсии, вся-

ческими инцидентами на почве интриганства, зависти

(кстати, один из театральных сотрудников вскоре явил-

ся «предупреждать» Теляковского, что Рахманинов ме-

тит на его директорское место, и «чем больший успех и

авторитет он будет иметь, тем опаснее он» — ведь его

«Шаляпин даже боится» 2). Окончательный разговор

был тогда отложен, но Теляковскому стало ясно, что

капельмейстер с таким особым дарованием и с исклю-

чительной художественной взыскательностью в театре

надолго не останется — слишком много «брала у него

' В это время американская пресса уже сообщала о предстоящих

гастролях Рахманинова, в журнале «The Musician» был помещен

его портрет. Приглашение, по-видимому, шло через знакомого по

консерватории Модеста Альтшулера, виолончелиста и дирижера,

уехавшего в Америку и основавшего в Нью-Йорке «Русские сим-

фонические концерты», в одном из которых (28 янв. 1904 г.) был

исполнен рахманиновскиА «Утес».

? Т е л я к о в с к и й В. А. Воспоминания, с. 331.

364

эта обязанность времени и нервов», а «его тянет слава,

но другая, а именно — композиторская и концертная

деятельность, свобода и независимость»

После этого Рахманинов более полугода мучительно

колебался, решая и перерешая, как ему поступить в

дальнейшем. Предложений на будущий сезон было мно-

го: ехать на два месяца в Америку, заключить новый

контракт с Большим театром, взять на себя дирижиро-

вание десятью симфоническими концертами московско-

го отделения Русского музыкального общества (Сафо-

нов еще осенью 1905 года ушел и оттуда, и из консер-

ватории, отправившись концертировать за границу}.

Главной же причиной колебаний было желание не брать

регламентированных обязательств, чтобы не помешать

возобновлению занятий композицией.

В середине марта 1906 года Рахманинов уехал с

семьей в Италию, где пробыл четыре месяца — сначала

во Флоренции, потом в приморском дачном местечке

Marina di Pisa. Около месяца напряженного труда уш-

ло на поправку партитур «Скупого рыцаря» и «Фран-

чески», подготавливавшихся к изданию. Следующий ме-

сяц был, очевидно, посвящен обдумыванию новой боль-

шой работы. По-видимому, еще в Москве Рахманинов

попросил поэта М. П. Свободина написать либретто по

роману Флобера «Саламбо» согласно сценарию, кото-

рый набросал сам и передал уже из Италии. Однако

Свободин так долго ничего не присылал, что Рахмани-

нов, при посредстве Н. С. Морозова, перепоручил рабо-

ту М. А. Слонову, от которого в середине мая получил

текст для двух картин. Но тут надолго слегла Наталья

Александровна, а вскоре тяжело заболела маленькая

Ирина, и пока на подмогу из Москвы не приехала гор-

ничная Марина ~ близкий семье человек, — сам Сергей

Васильевич, по собственному выражению, «в роли си-

делки устал за это время гораздо больше, чем в роли

дирижера за весь сезон» Девочка проболела до се-

редины июля, после чего все семейство возвратилось в

Россию, решив провести остаток лета в Ивановке®.

' Т е л я к о в с к и п в В'-споминанич. г 143, Я32.

^ Письма, с. 285.

' От пребывания в Италии остался ныне широко популярный «му-

зыкальный сувенир». Это — Итальянская полька для фортепиано

в 4 руки, в которой Рахманинов с изящной простотой обработал

мелодию, воспроизводившуюся на механическом пианино бродя-

чими музыкантами а Marina di Pisa. В.о, atopoii редакции компо-

365