Бобкова М.С., Мереминский С.Г. Терминология исторической науки. Историописание

Подождите немного. Документ загружается.

более четко отражается мышление исследователя. Соответствие

мышления средствам языкового выражения в середине 1960-х

гг. уже являлось устоявшимся фактом: «Поскольку каждая еди-

ница мышления находит соответствие в определенной единице

языка, а мысли, состоящие из нескольких самостоятельных ло-

гических единиц, – в сочетании единиц языка, постольку слож-

ной системе формальных типов единиц мышления и мыслей…

должна соответствовать не менее сложная система формальных

типов языковых единиц и их сочетаний»

Сама по себе роль и значение языкового выражения исто-

рического знания были осознаны ранее. В конце XIX – начале

XX вв. проблема понятийного аппарата уже рассматривалась в

качестве первостепенной: «Вопрос о языке исторических сочи-

нений, о стиле, употребляющемся в них, о терминологии… на-

столько важен… Одним из главных недостатков языка истори-

ческих сочинений является злоупотребление терминологией»

Отсутствие собственного устоявшегося понятийного аппарата

осознавалось в качестве большого недостатка исторической нау-

ки. Необходимость определения всего комплекса исторических

понятий охарактеризовал в 1914 г. Н. М. Бубнов в своем труде

«Пособие по методологии истории»

. И. Смоленский также

указывал, что в начале XX в. в сфере употребления историче-

ской терминологии сложилось бедственное положение: «1. Ав-

торы исторических сочинений (и вообще историки) понимают

термины не ясно; 2. они понимают их каждый по-своему». Нор-

мы употребления профессиональной терминологии уже в то

время были сформулированы и в литературе считались обще-

принятыми: «Правила: 1. Если термин имеет строго установив-

шееся, общепринятое значение, то всякий должен употреблять

его только в этом значении; 2. Если термин не имеет общепри-

нятого значения, то… автор вправе условиться употреблять его

в том смысле, какой будет для него наиболее удобным (но все-

См., например: Чесноков П.В. Основные единицы языка и мышления.

Ростов-на-Дону, 1966. С. 182.

Смоленский И. История как наука и как предмет преподавания

(Переоценка исторических знаний). Историко-методологический этюд

Ильи Смоленского. Одесса, 1905. С. 74.

Бубнов Н. М. Пособие по методологии истории. Киев, 1914. С. 3.

гда в одном и том же); 3. Если в науке нет термина…, то… автор

вправе его создать, давши ему строгое определение».

Заметим,

что правила эти оставались общепринятыми на протяжении

всего XX в. Например, В. Эккерман и Г. Мор, предваряют напи-

сание весьма объемного труда описанием понятийного аппарата

с определениями

Проблема, будучи осознанной и сформулированной в кон-

це XIX – начале XX вв., своего решения не нашла. Интересно,

что понятийный аппарат исторической науки в конце XIX в. ха-

рактеризовался исследователями в самых нелестных выражени-

ях: «туман несообразной терминологии», «муть и путаница по-

нятий» (выражения П. Н. Ардашева). Историческое понятие уже

осознавалось как форма выражения мыслительной деятельно-

сти, посредством которой возможно проникновение в тайны

прошлого.

В период становления истории в качестве науки весьма

значимую роль играла германская школа, общеизвестным до-

стижением которой стало учение об отличии понятий естествен-

нонаучных от исторических. Вследствие их принципиального

различия необходимо было создать цельное и стройное учение о

собственно историческом понятии. Этого сделано не было. Итог

охарактеризовал Н. Е. Копосов в своей монографии «Как дума-

ют историки»: «Но что мы знаем о формах разума, сквозь приз-

му которых рассматриваем историю? До странности мало, осо-

бенно если учесть, что программа критики исторического разу-

ма была впервые сформулирована сто с лишним лет назад. Сре-

ди «основоположников» более других размышляли об этом нео-

кантианцы Юго-Западной немецкой школы. Но и они сказали

здесь удивительно мало конкретного. Их главная мысль заклю-

чалась в том, что в отличие от генерализирующих понятий наук

о природе исторические понятия носят индивидуализирующий

характер. Однако вопрос о логической структуре индивидуали-

зирующих понятий остался до такой степени не проработанным,

что оппоненты сохранили полную возможность утверждать,

будто таких понятий вовсе не существует. В итоге теорию инди-

Смоленский И. Указ. соч. С. 76-77.

Eckermann W., Mohr H. Einführung in das Studium der Geschichte. Ber-

lin, 1966. S. 29-31.

видуализирующих понятий преследует обвинение в том, что она

основана на абсурдном противоречии в определении»

В середине и конце XX в. положение не изменилось. В

своем диссертационном исследовании, посвященном методоло-

гическим вопросам исторического познания, Н. П. Французова

отмечала: «В истории… нет даже единой терминологии».

Констатировав, что методологической основой исторического

познания является соотношение принципа историзма и истори-

ческого метода, Н. П. Французова пришла к выводу о неразрабо-

танности данного вопроса и отсутствии общепринятой трактов-

ки понятий «историзм» и «исторический метод». Проблема по-

нятийного аппарата заняла немалую часть ее исследования

Одной из наиболее влиятельных национальных историче-

ских школ во второй половине XX в. стала французская. Особо

выделяются работы исследователей, примыкавших к традиции

«Анналов». Основатели традиции – Л. Февр и М. Блок – осозна-

вали, что имевшийся понятийный аппарат историка XX в. не со-

ответствовал критериям научности. Так, Л. Февр замечал, что

уже в 1960–1970-х гг. понятия, которыми исследователи пользо-

вались, имели весьма давнее происхождение и давно устарели:

«Любопытно отметить, что сегодня… мы упорно и с важным

видом спорим по поводу метафор, пришедших к нам из глубины

веков, тяжелых, давящих, непригодных»

Несмотря на понимание важности данной работы, разра-

ботка системы исторических понятий в качестве самостоятель-

ной задачи не выделялась. Разумеется, это вовсе не означает,

что работа не проводилась вовсе: некоторые понятия, ставшие

общеупотребительными в наше время, вводились в научный

оборот в соответствии с логикой конкретно-исторических иссле-

дований. Так, М. Блок подчеркивает значение вклада Л. Февра в

разработку понятия «цивилизация»

Сам Блок рассматривал научное понятие как необходимый

исследовательский инструмент (что стало обыденным для

Копосов Н. Е. Как думают историки. М., 2001. С. 10.

Французова Н. П. Методологические и логические вопросы истори-

ческого познания: Авт. дисс… докт. ф. н. М., 1973. С. 4, 8-10, 11.

Февр Л. Бои за историю. М., 1991. С. 31.

Блок М. Апология истории. М., 1986. С. 106.

современных взглядов): «Ибо всякий анализ прежде всего ну-

ждается в орудии – в подходящем языке, способном точно очер-

чивать факты с сохранением гибкости, чтобы приспосабливать-

ся к новым открытиям… без зыбких и двусмысленных терми-

нов. Это и есть наше слабое место»

. Восприятию исторических

понятий М. Блок посвятил отдельную часть в «Апологии исто-

рии». Он выделил ряд специфических трудностей, свойствен-

ных работе исследователя. К ним относятся: отсутствие

единства в заимствованиях, отсутствие системы символов, не

связанных с каким-либо национальным языком, иерархический

билингвизм, двусмысленность и мнимая точность терминологии

изучаемых социальных реальностей, приблизительность даже

самой общеупотребительной профессиональной лексики, раз-

личное происхождение и отклонения смысла в совокупности с

«эмоциональными излучениями», «инстинктивное применение»

(выражения Блока), навязывание прошлому исследовательской

терминологии

Работа над историческим материалом начинается со слова-

ря и словарем завершается (но уже на другом уровне). Решаю-

щую роль при любом виде теоретической деятельности исследо-

вателя играет историческое понятие. Набор фактов не создает

науку, не способен сам по себе сформировать целостную карти-

ну прошлого. Подчеркивая это, М. И. Бацер в качестве ведущей

тенденции развития исторического познания в XX в. выделил

именно теоретическое осмысление материала: «Потребность в

теоретическом осмыслении фактов осознается на Западе как

определяющая характеристика современного процесса позна-

ния»

Отсутствие внимания к работе с понятиями сказалось на

исторических исследованиях, относящихся к самым разным

направлениям и национальным школам. Примером одной из ве-

дущих национальных школ является американская. Преоблада-

ющей тенденцией развития исторической науки в США на про-

Там же. С. 89

Там же. С. 91-107.

Бацер М. И. От нарратива к теории. Англо-американская историогра-

фия Английской революции XVII в. // Новая и новейшая история.

1997. №5. С. 42.

тяжении XX в. являлось стремление к специализации. С. И. Жук

отмечал, что спецификой американской историографии является

«узкая специализация, фрагментация историографии и «нау-

кообразность» специфического жаргона, вошедших в моду сре-

ди историков США после «эпистемологической революции» 60-

х – 70-х годов (XX в. – Л. Г.). Достаточно сказать, что сегодня

уже невозможно представить ведение серьезных дискуссий сре-

ди историков США за пределами их узкоспециализированных

групп»

Первым и весьма серьезным препятствием для этого яви-

лось отсутствие ясно очерченной специальной лексики. В этом

качестве она предстает уже не только как средство исследова-

тельской работы, но и как средство коммуникации внутри про-

фессиональной среды. А. А. Искендеров выразил это следую-

щим образом: «К сожалению, начиная со второй половины

XX в. в мировой исторической науке наметилась тенденция,

связанная с… усилением фрагментации исторических исследо-

ваний, когда историки начали углубляться в изучение сравни-

тельно узких сфер прошлого и ослабили внимание к разработке

общих проблем теории и методологии истории»

. Порочность

такого отношения к профессиональному языку подчеркивалась

в редакционной статье журнала «Вопросы истории»: «В ряде

случаев этот язык… принял совершенно закрытый характер; об-

щение исследователей друг с другом происходит на уровне при-

нятых ими дефиниций, зачастую уродующих и искажающих

конкретно-исторический материал»

Итак, на протяжении столетия (1890–1990-х гг.) в историо-

графии неоднократно подчеркивалось, что отсутствие точного и

единого понятийного аппарата представляет собой методологи-

ческий изъян. Отмечалось также недостаточное внимание иссле-

дователей к работе с понятиями собственной сферы знания. Но

как повлияло на положение дел периодически возникавшее вни-

Жук С. И. Заметки о современной американской историографии //

Вопросы истории. 1995. №10. С. 162.

Искендеров, А. А. Историческая наука на пороге XXI века // Вопро-

сы истории. 1996. №4. С. 20.

Актуальные теоретические проблемы современной исторической

науки // Вопросы истории. 1992. № 8-9. С. 162.

мание к данной проблеме и единодушное признание важности

ее немедленного разрешения? Как современными исследовате-

лями оценивается состояние исторической науки? Взгляды про-

фессиональных историков о понятиях и категориях собственной

сферы знания изучала И. Л. Зубова. В обобщающей статье, из-

данной в 2005 г., она привела ряд суждений, характеризующих

состояние понятийного аппарата исторической науки. Какие от-

зывы остались в историографии о состоянии понятийно-катего-

риального аппарата собственной науки? «Блестящий разброд»

(Г. Нэш), «раскрошенная история» (Ф. Досс), «история – гибрид,

не поддающийся классификации» (Д. Тош), «фрагментация ис-

тории» (Л. П. Репина), понятийная дискретность исторической

науки (А. Филюшкин). Для всех характеристик одним общим

выражением является слово «кризис». И. Л. Зубова перечислила

причины такого состояния: «Истоки его усматриваются в отсут-

ствии общепризнанной парадигмы и единого научного стандар-

та исторического исследования. Парадоксальность ситуации со-

стоит в том, что кризисное состояние исторического познания

возобновляется уже на протяжении более ста лет, фактически с

того момента, когда были предприняты серьезные попытки об-

основать его научный статус»

. Действительно, проблема поня-

тийно-категориального аппарата влияет на статус данной сферы

знания. Если на протяжении всего времени существования в

теории исторического познания не было сделано сколько-ни-

будь значимых шагов в данном направлении, то неизбежно дол-

жен был последовать кризис. И нет ничего удивительного в том,

что постмодернизм, заявив о себе как о парадигмальном явле-

нии, в 1980-х гг. – 1990-х гг. приступил к развенчанию именно

исторического знания. Зададимся тем же вопросом: действи-

тельно, является ли история наукой? Это, во-первых, приводит к

вопросу о критериях научности исторического знания. Это, во-

вторых, заставляет задать вопрос о возможности исторического

знания. Впервые подобная формулировка по отношению к по-

Зубова И. Л. Современное состояние исторической науки: о некото-

рых результатах поиска новых парадигмально-методологических ори-

ентаций // Фигуры истории, или «общие места историографии». Вто-

рые Санкт-Петербургские чтения по теории, методологии и филосо-

фии истории. СПб., 2005. С. 57.

знанию мира в целом была сформулирована И. Кантом. Необхо-

димо задаться подобным вопросом и по отношению к историче-

ской науке.

Соответствие критериям научности само по себе подразу-

мевает и наличие, и постоянное совершенствование понятийно-

го аппарата. Важность этого была подчеркнута П. Веном: «Нет,

выяснять, научна ли история – не пустые разговоры, поскольку

«наука» – не возвышенное слово, а точный термин, и опыт пока-

зывает, что равнодушие к спорам о словах обычно сопровожда-

ется путаницей в представлениях о предмете»

. Значение этой

работы состоит еще и в том, что проблема исторического поня-

тия выводит на ряд проблем иного уровня, в частности на

проблему логики исторического исследования. Понимание этой

связи было достигнуто уже в начале XX в.: «Вопрос о термино-

логии есть один из важнейших вопросов логики. В науках,

подобных истории, неопределенность терминов настолько вели-

ка, что… никакое другое лицо, да и сам говорящий не знает с

точностью, что он желает утверждать»

В своей статье «Договоримся о словах!», изданной в

2003 г., В. П. Золотарев подвел неутешительные итоги: «В тео-

ретической отрасли современной российской исторической

мысли господствуют негативизм и анархия». Автор констатиро-

вал, что до сих пор далеко не все ученые отдают себе отчет в

значении теоретико-методологических оснований своей работы.

Примером могут служить вариации на «методологические»

темы в соответствующих разделах диссертаций и авторефера-

тов, назрела необходимость упорядочить терминологический

аппарат теории истории. Один из путей выхода из создавшейся

ситуации виделся В. П. Золотареву в том, чтобы, вернувшись к

тому периоду, когда история конституировалась в качестве нау-

ки, разобраться в понятийном аппарате того времени и этим

придать толчок современному развитию, надеясь на то, что от-

вет на него поможет упорядочить современную номенклатуру и

терминологию истории как науки

. Даже учитывая тот факт,

Вен П. Как пишут историю. Опыт эпистемологии. М., 2003. С. 5.

Смоленский И. Указ. соч. С. 75.

Золотарев В.П. Договоримся о словах! // Историческая наука и мето-

дология истории в России XX века: К 140-летию со дня рождения ака-

что, по формулировке А. А. Искендерова, достижения русских

историков XIX – начала XX в. игнорировались, а часто третиро-

вались, замалчивались или извращались

, простое возвращение

к идеям вековой давности едва ли можно считать верным реше-

нием. Ведь, констатировав необходимость возвращения к поня-

тийному аппарату, который осознавался и разрабатывался в се-

редине XIX в., нашел выход в публикациях конца XIX в., а усто-

явшимся и общепринятым стал в начале XX в. мы перечеркива-

ем все то развитие, которое прошла наука на протяжении этого

столетия. Разумеется, теоретические достижения того поколе-

ния исследователей, к которому принадлежат Н. И. Кареев,

С. Лаппо-Данилевского, Р. Ю. Виппер, неоспоримы, его необхо-

димо изучать, но после всех вызовов, на которые ответила исто-

рическая наука в XX в. единственным выходом может стать

только собственная работа в данной области.

Полностью справедливой представляется другое утвер-

ждение В. П. Золотарева: «Если теоретизирующие историки

действительно хотят преодолеть терминологическую путаницу в

одной из самых важных областей исторической науки, то они

должны договориться (как сказали бы древние) о словах, т. е. о

системе терминов и их содержании. Только при таком условии

возможно двинуть вперед теорию истории. За ней же потянутся

и другие отрасли исторической науки»

. В более категоричной

форме эта мысль выражена в прогнозе А. А. Искендерова: «Ис-

торической науке XXI в. неизбежно придется уделить серьез-

нейшее внимание совершенствованию своего понятийного аппа-

рата, который играет важнейшую роль в процессе историческо-

го познания и в значительной мере характеризует ее состояние и

уровень развития. К сожалению, тот арсенал научных понятий и

категорий, терминов и дефиниций, которыми располагает совре-

менный историк, не только крайне ограничен и беден, но и чрез-

вычайно несовершенен. К тому же, – и это, возможно, важнее

всего, – широко используя современные понятия и термины, от-

демика А. С. Лаппо-Данилевского. Санкт-Петербургские чтения по

теории, методологии и философии истории. Выпуск 1. СПб., 2003.

С. 19, 24.

Актуальные теоретические проблемы… С. 159.

Золотарев В. П. Указ. соч. С. 26.

ражающие новейшие исторические события и процессы, многие

историки невольно «подтягивают» историю к современности

выпрямляют ее, подгоняют исторический материал к уже гото-

вым формулам, принципиальным оценкам и выводам. В идеале

историку надо научиться с каждой исторической эпохой разго-

варивать на ее языке, используя присущую ей систему понятий

и терминов. Только в этом случае он сумеет понять и верно

передать дух и особенности эпохи, ее специфику»

Таким был путь проблемы понятийно-категориального

аппарата со времени становления истории как науки до конца

XX – начала XXI вв. Но можно ли говорить о конкретных по-

следствиях отсутствия достаточного внимания к решению во-

просов данного ряда? Результаты очевидны. Для их выявления

предпримем попытку краткого обзора профессиональных изда-

ний.

В литературе отмечается, что в теории исторического по-

знания проблема понятийного аппарата возникает при попытках

самоидентификации. Эта проблема была вынесена на обсужде-

ние исторического профессионального сообщества не сегодня;

можно опереться на мнение А. А. Искендерова: «Сегодня, как и

несколько десятилетий тому назад, остро дебатируется вопрос,

как следует понимать историю»

. Выработан целый комплекс

определений. Корректен, например, подход А. М. Еременко, при

котором последовательно определяются понятия «история»,

«историческое событие», «исторические условия». Одну из наи-

более общих и выражающих осознанную в научном сообществе

необходимость междисциплинарного синтеза трактовок предло-

жили К. В. Хвостова и В. К. Финн: «Историческая наука есть

смешанное обществоведчески-гуманитарное, т. е. комплексное

знание». С этим нельзя не согласиться: начало XXI в. характе-

ризуется сближением разных сфер знания. Б. Г. Могильницкий

еще в 2001 г. писал: «Эффективность исторических исследова-

ний всецело зависит от… способности максимально расширить

круг привлекаемых познавательных средств и синтезировать их

в единую исследовательскую методологию, позволяющую до-

стичь целостного понимания изучаемого объекта... При этом

Искендеров А. А. Указ. соч. С. 28.

Там же. С. 14.

речь идет ... об их синтезе, единственно способном дать новое,

интегрированное знание об изучаемом объекте»

Многозначность, многоплановость свойственна понятиям,

которые обозначают разные науки, связанные с теорией истори-

ческого познания – «философия истории» и «методология исто-

рии». Одного, сколько-нибудь общепринятого, толкования по-

нятия «философия истории» также не существует. М. А. Кукар-

цева и Е. Н. Коломоец в статье 1998 г. признали: «Философия

истории сегодня – не самая популярная область исследования

философского знания … в отечественной философии практиче-

ски нет сколько-нибудь последовательного, упорядоченного ис-

следования философии истории – ее предмета, методологии, ка-

тегориального аппарата, основных направлений развития. Оче-

видно, что до тех пор, пока сохраняется это положение, действи-

тельно плодотворных исследований в философии истории ждать

придется долго»

Многим учебным пособиям, которые увидели свет в нача-

ле 2000-х гг., присущ такой недостаток, как недостаточно четкое

размежевание (или смешение) предмета философии истории,

методологии истории, теории истории. Отсутствует и единое по-

нимание этих понятий. Для теории исторического познания наи-

более перспективным, создающим возможность выхода на но-

вый теоретический уровень (что отчасти уже нашло воплощение

в книге О. М. Медушевской «Теория и методология когнитив-

ной истории») представляется определение упомянутого автора

и М. Ф. Румянцевой: «Методология – это учение о методе… в

соотнесенности с… эпистемологической и историософской па-

радигмами»

Еременко А.М. К проблеме описания структуры истории. Луганск,

1995. С. 1, 2, 6; Хвостова К.В., Финн В.К. Гносеологические и логиче-

ские проблемы исторической науки. М., 1995. С. 6. Могильницкий Б.Г.

Историческая теория как форма научного познания // Историческое

знание и интеллектуальная культура: Мат-лы научной конференции.

Москва, 4–6 декабря 2001 г. М. 2001. С. 6.

Кукарцева М. А., Коломоец Е. Н. Онтологическая модель филосо-

фии истории: проблема формирования // Вестник Московского уни-

верситета. Сер. 7: Философия. 1998. №4. С. 33.

Медушевская О. М., Румянцева М.Ф. Методология истории. М.,

1997. С. 3.