Бихевиоризм: истоки и развитие
Подождите немного. Документ загружается.
Попытки включить категории образа, мотива и психосоциального отношения в
исходную бихевиористскую программу привели к ее новому варианту – необихевиоризму,
в котором выделяются два направления, связанные с именами Кларка Леонарда
Халла (введение идеи промежуточных переменных) и Берреса Фредерика Скиннера
(сохранение наиболее ортодоксальных форм классического бихевиоризма). В рамках
подхода Халла в социальной психологии разработан ряд теорий, прежде всего теория
фрустрации-агрессии; многочисленные модели диадического взаимодействия.
Характерным для работ этого рода является использование представлений
математической теории игр. Особняком стоят в социально-психологическом
необихевиоризме идеи социального обмена.
Необихевиоризм претендует на создание стандарта подлинно научного
исследования, с хорошо развитым лабораторным экспериментом, техникой измерения.
Однако сама стратегия исследования несёт на себе черты принципиальной позиции
бихевиоризма.
3.1. Многообразие необихевиоризма
Основными видами необихевиоризма являются формальный Бихевиоризм,
включая логический и целевой Бихевиоризм; неформальный Бихевиоризм; радикальный
Бихевиоризм. Все они, за исключением последнего, — формы методологического
Бихевиоризм; радикальные бихевиористы стоят на позициях метафизического
Бихевиоризма.
3.1.1. Формальный бихевиоризм
Формальный бихевиоризм. Рассматривая поведение в качестве предмета
психологии, бихевиорист вовсе не исключает возможности обращения к ненаблюдаемым
процессам, которые могут быть использованы для объяснения наблюдаемого поведения.
В действительности, под влиянием логического позитивизма и операционизма,
формальный бихевиорист видит свою задачу в объяснении наблюдаемого поведения на
основе теории, состоящей именно из таких ненаблюдаемых логических категорий. Однако
при этом данный ненаблюдаемый теоретический конструкт операционально определяется
в терминах либо тех манипуляций, которые осуществляются над подопытным животным,
либо определенного аспекта его стимульного окружения, либо измеряемого аспекта его
поведения. Следуя этой логике, формальные бихевиористы, с одной стороны, надеются,
приняв методологический Бихевиоризм, придать своим исследованиям научный статус, а
11
с другой — достичь такого же уровня объяснительной теории, как в физике или химии,
где использование теоретических терминов — обычное явление.
3.1.2. Логический Бихевиоризм.
Логический Б. Кларка Л. Халла и его последователей — наиболее полно
разработанная программа Формального бихевиоризма. Следуя примеру Ньютона и
физическим наукам в целом, Халл разработал гипотетико-дедуктивную теорию научения,
универсальную для всех млекопитающих. Эта теория была сформулирована в виде набора
аксиом, из которых путем операциональных определений можно было впоследствии
выводить прогнозы в отношении поведения и подвергать их соответствующей
экспериментальной проверке. Сопоставление логического Б. Халла с целевым или
когнитивным бихевиоризмом Э. Ч. Толмена показывает, насколько могут два варианта Б.
различаться между собой в деталях, одновременно сохраняя верность общему духу и идее
направления, провозглашенного Уотсоном. Толмен отверг механистический мускульно-
рефлекторный подход Уотсона и Халла. Для них научение заключалось в связывании
определенных стимулов со специфическими моторными реакциями, что предполагало
исключение возможности всякого обращения к цели или намерению, к-рое они считали
мистическими и менталистскими понятиями. Толмен, однако, рассматривал поведение как
неизбежно целенаправленное (животные всегда пребывают на пути движения в прямом
или обратном направлении от некоторой цели), а научение как неизбежно когнитивное;
его целью является не реагирование на стимулы, а получение информации о своем
окружении.
3.2. Методологический и метафизический бихевиоризм.
Методологический бихевиорист допускает, что психические явления и процессы —
это реальность, однако считает, что они недоступны научному изучению. Научные факты,
говорит методологический бихевиорист, должны быть публичными и открытыми
явлениями, такими как движения планет или химические реакции, которые могут
наблюдать все исследователи. Сознательный опыт, однако, неизбежно оказывается сугубо
личным и внутренним; интроспекция может его описать, но не способна сделать его
публичным и открытым для всеобщего обозрения. Следовательно, чтобы стать наукой,
психология должна заниматься изучением только публичного и открытого поведения и
отвергнуть интроспекцию. Отсюда сознание, несмотря на всю свою реальность и
12
привлекательность, с методологической точки зрения, не может быть предметом научной
психологии.
Метафизический бихевиорист высказывает еще более радикальное утверждение:
точно так же, как физ. науки отвергли демонов, духов и богов, показав мифичность их
существования, так и психолог должен отвергнуть — как мифические — психические
явления и психические процессы. Это вовсе не означает, что такие ментальные понятия,
как «идея», лишены всякого смысла, ведь и понятие «Зевс» также не является совершенно
бессмысленным. Мы можем описать Зевса и объяснить, почему люди верили в него, не
утверждая при этом, что имя «Зевс» имеет отношение к чему-то, что когда-либо
существовало. Сходным образом, говорит этот радикальный бихевиорист, мы можем
описать условия, при которых люди используют «идею» или любое другое ментальное
понятие, и объяснить, почему они верят в то, что обладают разумом или душой.
Утверждать, что «идея», «разум» и подобные понятия не имеют отношения к чему-либо,
что существует в реальности, за исключением, пожалуй, определенных действий и
определенных стимулов. Следовательно, поскольку нельзя исследовать то, что не
существует (психика), психология должна быть бихевиористской: все, что реально
существует — это поведение.
3.3. Неформальный бихевиоризм
Развитие Бихевиоризма продолжалось и после «золотого века» теории в 1930—40-х
гг. Неохалловский Б. послевоенного времени (после Второй мировой войны) иногда
называют необихевиоризмом, однако назв. «Н. б.» или «либерализованная теория S-R»
более точно отражают его сущность. Характерный признак этого движения — снижение
внимания к проблемам построения аксиоматической универсальной теории и готовность
говорить о свойственных людям высших психических процессах, пусть даже как
промежуточных S-R переменных. Тем самым Формальный бихевиоризм утрачивал свою
прежнюю жесткость выражения и приобретал большую гибкость в обращении с такими
важными человеческими феноменами, как речь и решение задач. Неформальные
бихевиористы рассматривали S-R пары в качестве центральных процессов головного
мозга, к-рые, тем не менее, подчинялись обычным законам S-R научения, и поэтому могли
быть включены в операциональные S-R теории научения без отказа от Бихевиоризма.
Неформальные бихевиористы смогли, таким образом, говорить о мышлении, памяти,
решении проблем и речи в терминах S-R теории поведения, обращаясь с ними как со
13
скрытыми компонентами приобретенных S-R связей. Это позволяло существенно
расширить перечень форм поведения, рассматриваемого в терминах S-R.
Примечательным продуктом этого направления стала теория социального научения
— результат сочетания неохалловского Бихевиоризма и психоанализа с некоторыми из
постулированных Фрейдом психических механизмов, рассматриваемых в качестве
скрытых, опосредующих поведение переменных.
3.4. Радикальный бихевиоризм.
Наиболее последовательной формой Бихевиоризма является Радикальный
бихевиоризм Б. Ф. Скиннера. Скиннер отверг методологический Бихевиоризм для
утверждения еще более радикального метафизического Б. Разговоры о разуме и психике
являются не более чем культурными мифами, которые надлежит разоблачить и отбросить.
Существуют три объяснения обычных, повседневно употребляемых менталистских
понятий. Во-первых, некоторые разговоры о психических явлениях в действительности
касаются обычных физических процессов в теле, которым мы привыкли давать эти
ярлыки. Не существует принципиального различия между таким внешним стимулом, как
булавочный укол, и таким внутренним стимулом, как зубная боль, за исключением того,
что доступом к последнему стимулирующему событию обладает лишь сам человек. Во-
вторых, некоторые психические явления, в особенности чувства, являются всего лишь
сопутствующими побочными продуктами влияний окружения и результирующего
поведения, но не играют роли в детерминации поведения. Так, человек может
«испытывать удовлетворение» вследствие похвалы своего начальника, однако то, что
действительно контролирует поведение, есть сама похвала. Значит, разновидность
подкрепления, а не сопутствующее ей чувство. В отличие от внутренних стимулов,
которые могут осуществлять управление поведением, сопровождающие его чувства этого
не делают и могут игнорироваться научной психологией, несмотря на всю свою
феноменологическую привлекательность. Наконец, от многих менталистских терминов
можно отказаться просто как от мифов, представляющих собой вербальные операнды,
усваиваемые нами в условиях нашей специфической культуры и совершенно лишенные
объективных оснований.
По своей сущности, несмотря на различие в частностях и деталях, Радикального
бихевиоризма наиболее близок из всех разновидностей необихевиоризма к классическому
Бихевиоризму Уотсона.
14
ВЫВОДЫ
Радикальный бихевиоризм на сегодня остается единственной оказывающей
серьезное влияние разновидностью Бихевиоризма. Другие его формы стали достоянием
истории, и интеллектуальные потомки отцов-основателей уже не разделяют их
теоретических воззрений. Однако Бихевиоризм как философское и историческое течение
остается объектом интереса со стороны психологов, философов и историков.
Один из прикладных аспектов поведенческой психологии все мы постоянно
испытываем на себе, подвергаясь неустанному и, надо признать, весьма эффективному
воздействию рекламы. Как известно, основоположник бихевиоризма Уотсон, лишившийся
вследствие скандального развода всех академических должностей, нашел себя в
рекламном бизнесе и немало в нем преуспел. Сегодня герои рекламных роликов,
склоняющие нас к покупке того или иного товара, — это фактически солдаты армии
Уотсона, стимулирующие согласно его заветам наши покупательские реакции. Но самое
широкое применение идеи бихевиоризма нашли в педагогической практике. Во всем мире
в практику воспитания и образования вошла рабочая схема формирования человека,
основанная на «впечатывании» (термин Торндайка) связей между стимулами и
реакциями, что реально означает выработку «правильных» реакций и устранение
«неправильных».
При этом процесс социализации и собственно научения трактуется как
опробование различных подходов, пока не будет найден правильный вариант реакции, а
затем ее тренировка до тех пор, пока она окончательно не закрепится.
Особое значение в этой связи приобрела идея позитивного и негативного подкрепления
той или иной реакции в качестве необходимого фактора формирования поведения. В
конце концов, что есть школьная отметка как не форма подкрепления?
Правда, педагоги гуманистической ориентации гневно клеймят школьную отметку и
призывают от нее отказаться в пользу исключительного поощрения реальных
достижений. Но насколько это противоречит идеям бихевиоризма? Создается
впечатление, что с работами бихевиористов мало кто из их критиков по-настоящему
знаком.
А вот, например, строки из Скиннера: «Наиболее эффективным способом контроля
за поведением является награда. Наказание информирует о том, чего не надо делать, но не
сообщает о том, что нужно делать. Наказание является основным препятствием научению.
15
Наказуемые формы поведения не исчезают; они почти всегда возвращаются
замаскированными или сопровождаемыми другими формами поведения. Эти новые
формы помогают избежать дальнейшего наказания или являются ответом на наказание.
Тюрьма — прекрасная модель, демонстрирующая неэффективность наказания. Если
заключенный ничему не научился, то нет никакой гарантии, что в той же среде с теми же
соблазнами он будет вести себя по-другому. Кроме того, наказание поощряет
наказывающего. Учитель, пугая ученика плохой отметкой, добивается того, что тот
становится внимательнее. А для учителя это положительное подкрепление. И он все чаще
прибегает к наказанию, пока не возникнет бунт. В итоге наказание не удовлетворяет
наказывающего и не приносит пользы наказываемому».
Если опустить формулировку «контроль за поведением», то даже не верится, что
эти слова принадлежат «без пяти минут фашисту», которого вот уже полвека отчаянно
поносят полчища гуманистически настроенных психологов, педагогов и публицистов. По
сути дела, весь пафос их критики сводится к тому, что с помощью бихевиоральных
методов можно вершить всяческие издевательства над людьми.
Всей историей своего развития бихевиоризм продемонстрировал — значение этого
научного направления и его историческая судьба сродни тем, что характерны для любой
психологической школы. В свое время его рождение отвечало насущным требованиям
науки и практики, всей общественной жизни, явилось позитивным шагом в развитии
науки, поскольку Бихевиоризм берется объяснить наше поведение и способствовать его
формированию в наилучшем направлении. Кое в чем это удается блестяще, кое в чем —
более или менее успешно, однако исчерпывающего объяснения и безупречного
практического инструментария он дать не в состоянии.
Эволюция Бихевиоризма показала, что его исходные принципы не могут
стимулировать прогресс научного знания о поведении. Даже психологи, воспитанные на
этих принципах, приходят к выводу об их недостаточности, о необходимости включить в
состав главных объяснительных понятий психологии понятия образа, внутреннего
"ментального" плана поведения и др., а также обращаться к физиологическим механизмам
поведения. В настоящее время лишь немногие из американских психологов (наиболее
последовательно и непримиримо - американский психолог Б.Скиннер и его школа)
продолжают защищать постулаты ортодоксального Бихевиоризма.
16
ЛИТЕРАТУРА
1. М.Г. Ярошевский, История психологии от античности до середины ХХ в. Учеб.
пособие. - М., 1996.
2. Е.В.Руденский, Социальная психология. – М.: ИНФРА – М;
Новосибирск: НГАЭиУ, 1997,
3. Г.М.Андреева, Социальная психология. – М.: Изд-во МГУ, 1988,
4. Т.Шибутани Социальная психология: Пер. с англ.-
- Ростов - на - Дону: Феникс, 1995,
5. Социальная психология. Краткий очерк. Под общей редакцией
Г.П.Предвечного и Ю.А.Шерковина. М.: Политиздат, 1975.
17