Бибихин В.В. Другое начало

Подождите немного. Документ загружается.

оставили родину и ревностно подвизаются в войнах на пути Бо-

жием, — те ждут милости от Бога.

Брань с духом злобы однако должна была бы исключить

всякую другую войну. Начинаешь думать, в какой мере цер-

ковная власть ведет верующих не туда, когда мобилизует их,

чего они сами не начали бы, на демонстрации против ищу-

щих художников, против новых управленческих проектов.

Руководство Московский патриархии приписывает всем ве-

рующим России в официальном документе недовольство ка-

толической проповедью на «территории православия». Эта

территория понимается не духовно, а политически. На нее

переносится принцип суверенитета и невмешательства во

внутренние дела. Русские католики оказываются агентами

«католического присутствия в нашей стране»

. В том же

официальном документе сравнение четырех католических

епархий в современной России с всего лишь двумя при царе

показывает, что церковные чиновники не отличают совре-

менную ситуацию от государственного православия сто лет

назад. До начала XX века перешедший в 1896 году в католи-

чество православный священник Алексей Евграфович Зер-

чанинов (1848—1933) сидел в Суздальской тюрьме для веро-

отступников. После Указа о веротерпимости от 17 апреля

1905 года Санкт-Петербургская греко-католическая община

Зерчанинова была с трудом частично признана в 1909 году

как толк старообрядчества. Церковная власть ставит в укор

католикам, что они проповедуют в современной ситуации

свободнее чем то делали при православии, не отделившемся

от государства.

4. По опросу фонда «Общественное мнение» на 7—8 ап-

реля 2001 года 46 % православных считали, что церковь до-

лжна быть отделена от государства, 37 % были за превраще-

ние православия в государственную религию, причем из них

решительно высказались за это 15 %, остальные 22 % с неко-

Коран, 2, 212—215.

Письмо Председателя ОВЦС МП митрополита Смоленского и Ка-

лининградского Кирилла...

309

торым колебанием («скорее должно стать»). Коммента-

рий социолога, консультанта фонда:

Любопытны причины подобной сдержанности. Казалось бы,

православные люди должны положительно относиться к идее прида-

ния православию статуса государственной религии. Православная

церковь всегда считала (и теперь считает) «симфонию Церкви и

государства» наиболее желательным строем. На это указывает и го-

сударственный герб Византии, воспринятый от нее Россией, — дву-

главый орел, обе головы — в коронах, а над ними вверху — третья

корона, что означает подчинение обеих «ветвей власти» непосредст-

венно Богу. Но, как указывается в «Основах социальной концепции

Русской Православной Церкви», принятых на Соборе 13—16 авгус-

та 2000 года, «Изменение властной формы на более религиозно уко-

рененную без одухотворения самого общества неизбежно выродится

в ложь и лицемерие, обессилит эту форму и обесценит ее в глазах

людей». Так что, вполне вероятно, те 22 % православных, которые

высказались за превращение православия в государственную рели-

гию более осторожно, имели в виду возможную в будущем или иде-

альную форму правления.

Всякая администрация имеет задачи своего упрочения. У

религиозной организации однако не может быть другого оп-

равдания кроме верности божественному основателю. Его

воля высока и так требовательна, что для предпочтения себя

с осуждением других должно оставаться мало места. Кано-

ническая территория, на которой церковное руководство

объявляет свое исключительное право говорить от имени

Христа, предполагает несовместимую с христианством тер-

риториальную веру. В Евангелии тема территории постоян-

но присутствует. Пророк изгнан из своего отечества, он рас-

сылает апостолов по всей земле, идет в святой город, кото-

рый называет своим, изгоняет менял с территории храма.

Изгнание в первом случае зловеще, во втором свято. Не

желая католиков на православной территории, официальные

лица РПЦ не могут быть по уже приведенной причине уве-

рены в святости своего недовольства.

Валентина Чеснокова. Должно ли стать православие государствен-

ной религией России? // Отечественные записки, 2001, 1, с. 64—65.

310

Сторож деревенского православного храма, думаю-

щий человек, с которым я заговорил на эти темы, ска-

зал неожиданно: «А чем какая-нибудь наша старушка,

которая ходит в церковь, лучше католика?» На мои

слова о настойчивом антикатоличестве главы русской

православной Церкви он вообще не захотел понять

меня: «Глава нашей Церкви разве не Иисус Христос?»

Едва ли большинство верующих в России идет дальше

такой неопределенной широты взглядов. Официальные

бюллетени МП приписывают православному народу не-

правдоподобную политическую жесткость и отчетли-

вость, когда информируют мир, что «нынешняя полит-

ика Ватикана» воспринимается «большинством наших

сограждан» как могущая нанести серьезный ущерб «ду-

ховной жизни российского народа».

Дипломатическая изощренность настолько же непри-

вычна массе верующих, насколько она отточена у иерар-

хов. Митрополит Филарет ту же правду Откровения о

Христе и церкви повертывал решительно против Рима.

Слово Божие знает единую токмо главу Церкви — Христа

[...] По какому праву человеческое мудрование хочет, сверх сей

Божественной Главы, дать сему бессмертному телу еще другую

главу — смертную?

Риторическим вопросом митрополита молчаливо пред-

полагалось умение русской церкви руководиться непос-

редственно Христом. Трезвее было бы в том сомневаться

и вместе с Владимиром Соловьевым замечать различие

между верой народной и официальным церковным стро-

ем.

Византийскому лукавству митрополита Филарета, сми-

ренно забывавшего, что он смертный глава Церкви, возра-

жал предшественник Соловьева князь Николай Борисович

Голицын (1794—1866):

Митрополит Филарет (Дроздов). Слово по освяшении храма

Благовещения Пресвятыя Богородицы в Кафедральном Чудове монасты-

ре. 844 года, декабря 3-го дня.

311

В правлении Вселенской Церкви не может существовать не-

сколько верховных Первосвятителей, потому что Христос установил

одно только царство, а не несколько царств. Церковь, по выраже-

нию Апостола Павла, есть тело, которое составлено из главы и чле-

нов его. Глава видимой Церкви есть Петр и после него преемник его

на Римском престоле, а члены ее суть все христиане, живущие в

сообщении с ним. Две главы на одном теле было бы чудовищем.

Иисус Христос — глава невидимая, а видимый глава — наместник

его на земле, что составляет одну только главу. Единство так приро-

сло, можно сказать, к сердцу Спасителя, что прежде жертвоприно-

шения своего на кресте он умалял Отца соблюсти это единство

между своими возлюбленными учениками, как вернейшее средство

оградить Церковь свою от всякого прикосновения духа неправды

(Ин 17, 11, 20—23). Утверждать, что много независимых Церквей

составляют единую Церковь, было бы то же самое, как утверждать,

что все европейские политические государства составляют единое

Вселенское царство.

Николай Голицын, герой 1812 года, поэт и драматург,

концертировавший виолончелист, создатель Русского му-

зыкального общества, «русский друг Бетховена», в заслу-

живающих внимания занятиях историей и литургикой

Православия пришел к той, на наш взгляд, правде, что без

малейшего изменения существующих и «дорогих для рус-

ского сердца церковных наших обрядов и богослужения»

«благочестивые христиане русской земли» уже сейчас со-

стоят по сути дела в полном единстве веры с Западной

церковью.

Обнаружение нашего вероучительного, не житейского,

единства с католичеством неизбежно для всякого, кто изучит

вопрос. Так было с филологом и историком Μ. Н. Гаврило-

вым (1893—1954). Он дорожил каждой чертой восточного

благочестия. Автор брошюр в защиту православия против

баптистов, Гаврилов был задет суждениями западных авто-

ров о России. Плотно занявшись вопросом противостояния

разделенных церквей, он заметил среди самих православных

Е. Сморгунова. Николай Голицын и его полемическое сочинение

о соединении Церквей // Символ 41, июль 1999, с. 131—132.

Там же, с. 76.

312

авторов непримиримые расхождения мнении и хуже, не-

точности, передержки, недомолвки, например, в изложе-

нии Халкидонского собора. Выходом из тупика для него

стала безусловная верность восточному христианству, ли-

тургике и патристике при недоверии к антикатод и ческой

политике восточной церковной администрации. Незави-

симо от Голицына он убеждается, что так называемые

«новые догматы» католичества содержатся в сокровищни-

це восточного православного богослужения. Как Влади-

мир Соловьев, он начинает считать схизму и разделе-

ние «двух вер», православной и католической, конструк-

цией практических политиков без базы в христианской

истине. В кричащих разноречиях православных теологов

он видит «блуждающее богословие», где истина право-

славия переплетается с частными мнениями при не при-

знаваемой зависимости от влияния протестантской мыс-

ли/«

5. На соборе в Ферраре и Флоренции российский мит-

рополит грек Исидор подписал от имени своей Церкви

флорентийскую унию. Весной 1440 года в Москве на тор-

жественном богослужении в присутствии великого князя

Василия, прозванного Темным, диакон Исидора, только

что вернувшегося из Флоренции, став на амвоне в стихаре

и с орарием, велегласно зачитал постановление Флорен-

тийского Восьмого вселенского собора о воссоединении

христиан восточного обряда с Римом. Уния была тут же

отменена решением великого князя.

В Византии инициаторами отмены были против воли

императоров иерархи, в том числе вернувшиеся с собора

и голосовавшие там за унию. В Москве, наоборот, митро-

полит Исидор не изменил своему решению и уехал на

Запад. Николай Голицын и Соловьев одинаково видят в

этом поступке одно из различий, хорошо характеризую-

щих русское православие в отличие от византийского.

Русь усвоила христианство раньше формального раскола.

В. Пельц. Μ. Н. Гаврилов // Символ 41, июль 1999, с. 317—322.

313

Говорить, что она приняла при князе Владимире право-

славие, можно только в том смысле, в каком православием

(верным учением) считает себя и римское католичество.

Если православных верующих Камчатки действительно,

как сообщает справка Отдела внешних церковных связей

МП

, возмутила сказанная по телевидению фраза католи-

ческого священника

неизвестно, во что Русь крестилась, в православие или в ка-

толичество,

то поправить, раз уж на то пошло, следовало бы не свя-

щенника, а возмущенных верующих.

Соловьев видел большую разницу между политической

активностью римско-католической организации («папиз-

мом») и правдой первоапостольского Рима. Он не делал

исключения и для своих.

Официальное учреждение, представителями которого явля-

ются наше церковное управление и наша богословская школа,

поддерживающее во что бы то ни стало свой партикуляристичес-

кий и односторонний характер, бесспорно не являют собой

живую часть истинной Вселенской Церкви, основанной Хрис-

том

Церковь-учреждение не может говорить от всей хрис-

тианской общины, как правительство не тождественно го-

сударству. Как органы власти избираются страной и слу-

жат ей, так Московская патриархия подлежит утвержде-

нию верующим народом. Церковь со стороны своего

управления остается «канцелярией», в этом качестве неиз-

бежно пользуется недуховными приемами и тем «обрекает

себя на судьбу мирских царств» (И. А. Аксаков). Нельзя

отождествлять Церковь и церковную иерархию. Церковь

свята, причт может быть грешным: в Церкви истина,

причт способен на явные ошибки.

Письмо Председателя ОВЦС МП...

В. С. Соловьев. О христианском единстве... с. 169.

Зеньковский В. Апологетика. Рига 1992, с. 187.

314

Пришла пора

вернуться к историческим решениям Поместного Собора

1917—1918 гг., восстановить соборность, в том числе принцип

выборности епископата при широком участии клира и мирян.

Тоталитарная система с авторитарными методами управления

унижает достоинство народа Божьего.

Гражданствование (politeia) христианства предполагает

евангельское устроение всей жизни, начиная с государст-

венной. Соловьев видит в истории Византии ступени отхо-

да от гражданской задачи Церкви. «Торжество правосла-

вия» после победы над иконоборчеством в 842 году было

понято как окончательная расправа над ересями. Вероучи-

тельное внимание притупилось. Начиная с проблемного

патриарха Фотия в середине 9 века Византия стала тра-

тить умственные силы на доказательство себе правоты

перед Западом. Западную критику, а с ней и свои пороки,

перестали замечать. Церковь все больше довольствовалась

мнимым благополучием державы.

Чрезвычайно знаменательный и недостаточно замеченный факт:

с 842 года не было уже ни одного императора

еретика

или ересиар-

ха в Константинополе, и согласие между Церковью и греческим

Государством ни разу не было серьезно нарушено. Обе власти поня-

ли друг друга и подали друг другу руку; они были связаны общей

идеей: отрицанием христианства как социальной силы, как движу-

щего начала исторического прогресса. Императоры приняли раз на-

всегда православие как отвлеченный догмат, а православные иерар-

хи благословили во веки веков язычество общественной жизни. Это

мнимое православие Византии на самом деле было лишь вогнанной

внутрь ересью,

В почитании самодержца, более чем главы государст-

ва, но и не полного главы церкви, возродилось политичес-

Александр Гаврилин (историк, профессор Рижского университе-

та). Архиерейское управление: абсолютизм или соборность? // Вестник

русского христианского движения. № 183. Париж—Нью-Йорк—Москва

2001, с. 202.

ß. С. Соловьев. О христианском единстве... с. 195.

315

кое арианство с его смутной идеей Христа, более чем че-

ловека и менее чем Бога. Несторианский дуализм вернул-

ся в виде отделения религиозною общества, замкнувшего-

ся в монастыре, от придворного, отдавшегося языческим

страстям.

Религиозный идеал свели к чистому созерцанию, то есть к

поглощению человеческого духа в Божестве, идеалу явно моно-

физитскому. Что касается нравственной жизни, то у нее отняли

ее активную силу, навязав ей как верховный идеал слепую покор-

ность власти, пассивное послушание, квиетизм, то есть отрица-

ние человеческих воли и сил — ересь монофелитскую. Наконец,

в преувеличенном аскетизме попытались упразднить телесную

природу, разбить живой образ божественного воплощения —

бессознательное, но логическое приложение ереси иконоборчес-

кой.

Соборное осуждение ересей после их обличения было

принято за однократное избавление от них на все будущие

времена. Их скрытый набор незаметно внедрился внутри ви-

зантийского православия и во многом перешел к русскому

официальному православию. Оно готово оставаться внутри

храма и не мечтать о воплощении христианства в полноте

гражданского общества.

Церковь учит, что в Иисусе Христе не было отдельной

человеческой личности. В теле, душе и духе человека

Христа воплотилась божественная ипостась. Следовать

Христу значит быть человеком в теле, душе, духе и его

воле, отдав свое я небесному Отцу. В изложении Сергия

Страгородского, тогда митрополита Московского и замес-

тителя патриаршего местоблюстителя:

Высшим отличием человека в земном мире является его

ипостась, то есть самосознание. Человек не только живет, но и

сознает, что живет и для чего, и притом сознает и принадлежа-

щими ему — своими — все свои части и все их переживания.

Думает не «телу больно», а «мне больно»; не «душа моя любит»,

а «я люблю» и так дазее. Но также человек освещает своим са-

мосознанием и присваивает себе, считает своими — и свой дух,

Там же.

316

почему и говорит не только «мое тело», «моя душа», но и «мой

дух», или как Апостол: «Ваши дух, душа и тело» (1 Сол 5, 23).

Это свидетельствует, что ипостась (самосознание) и дух не одно

и то же; что, не говоря уже о человеке — существе полудухов-

ном и полутелесном, но и в чистом духе (каковы ангелы) нужно

различать, с одной стороны, ипостась — самосознание, а с дру-

гой — духовную природу.

В лице Господа Иисуса Христа человечество имело не

только тело и душу, но и дух, и однако не имело отдельной

ипостаси, человеческого самосознания. В Едином Господе

могло быть, конечно, только одно самосознание, одна Его

ипостась, Божественная Ипостась второго лица Пресвятой

Троицы. Воплотившись, Он сознает принятую человеческую

природу как свою собственную и все ее переживания как

Свои, подобно тому как обыкновенный человек сознает свою

природу и ее жизнь. Поэтому Господь и говорит: «Тело Мое,

Кровь Моя», «Душа Моя скорбит смертельно». Жаждало че-

ловечество, оно же испускало и дух на кресте, а Господь гово-

рил: «Жажду (Я)», «Предаю Дух Мой». Это и значит, что че-

ловечество Христово, не имея своего самосознания — ипоста-

си, было «воипостасировано», то есть введено во Ипостась

Слова Божия, или, грубо выражаясь, стало пользоваться Ипос-

тасию — самосознанием Слова Божия за отсутствием отдель-

ного человеческого самосознания.

Своим Божественным самосознанием Господь сопровождал

каждый момент жизни Своего человечества, от зачатия в утробе

Девы Марии, в младенчестве и в возрасте совершенном. Однако

это постоянное, так сказать, предстояние твари пред Богом от-

нюдь не сковывало Его человечества, не лишало его свойствен-

ного ему действия.

Христианство исключает отдельное сознание человека

и общества, не может дать им права самостоятельной лич-

ности. В диапазоне общества и государства христианство

предполагает такую свободу экономики и управления,

жизни сердца и ума, когда сознание человека и общества

не формируется социальными силами, всё принадлежа

4К

Указ Московской Патриархии преосвященному митрополиту ли-

товскому и виленскому Елевферию от 27 декабря 1935 г. № 2267 // Сим-

вол 39, июль 1998. с. 174—175.

317

только Богу. Христианин вручает свое я Другому. Лич-

ность, сознание на природно-социальном уровне отнима-

ются христианством у человека и отдаются Христу. По-

пыткой снова узаконить обособленную личность была

осужденная на Ефесском соборе 431 года ересь Нестория

(ок. 380—ок. 451), различавшего две личности в Иисусе

Христе. Для несториан

человечество Иисуса Христа есть лицо законченное в себе и

соединенное с божественным Словом лишь в порядке отноше-

ния; практический вывод: человеческое Государство есть закон-

ченное и безусловное тело, связанное с религией лишь внешним

отношением. В этом сущность несторианской ереси, и мы отлич-

но видим, почему при появлении ее император Феодосий II взял

ее под свое покровительство и сделал все от него зависящее для

ее поддержания.

Осуждение ереси Нестория, как всякое обличение

ошибки, было объявлением войны любой ее форме на все

будущие времена. Произошло однако другое. Якобы раз

навсегда преодоленное, двоеличие стало определять отно-

шение византийской церкви к власти. Нехристианство ока-

залось способно жить в православной оболочке. Византия

не поняла Евангелия как длящееся чудо всего нового. Она

свела религию к совершившемуся факту, к догматической

формуле и литургическому обряду.

Она не только не сумела выполнить свою миссию — осно-

вать христианское государство, — но приложила все старания к

тому, чтобы подорвать историческое дело Иисуса Христа. Когда

ей не удалось подделать православную догму, она свела ее на

мертвую букву. Византийцы полагали, что достаточно соблюдать

догму и священные обряды православия, нимало не заботясь о

том, чтобы придать политической и общественной жизни хрис-

тианский характер. Что они желали, то и получили: догма и

обряд остались при них, и лишь общественная и политическая

власть попала в руки мусульман — этих законных наследников

язычества.

Владимир Соловьев. О христианском единстве... с. 188.

Там же, с. 196.

318