Басова Т.Б. Регламентация уголовной ответственности за должностные преступления: законодательный опыт России и Японии

Подождите немного. Документ загружается.

Т.Б.БАСОВА

Регламентация

уголовной ответственности

за должностные преступления:

законодательный опыт

России и Японии

В сравнительном аспекте рассматриваются опыт законодательного регулирования уголовной от-

ветственности за должностные преступления и нормы действующих российского и японского уголов-

ных кодексов, предусматривающие ответственность за злоупотребление властью, взяточничество,

халатность.

Regulation of the criminal responsibility for malfeasance: legislative experience in Russia and Japan.

T.B.BASOVA (Far Eastern National University, Vladivostok).

The paper compares the experience of legislative regulation of criminal responsibility for malfeasance in

Russia and Japan as well as principles of criminal codes that impose criminal responsibility for the abuse of

power, bribery, and criminal negligence in the two countries.

Сравнительное изучение уголовно-правовых систем разных стран дает

возможность совершенствовать национальное законодательство, а также эффек-

тивно сотрудничать с другими государствами в борьбе с транснациональной пре-

ступностью, в том числе с коррупцией, ставшей одной из самых серьезных миро-

вых проблем. Поиски эффективных механизмов выявления и пресечения корруп-

ции связаны с совершенствованием регламентации уголовной ответственности за

должностные преступления, так как отдельные их виды (корыстное злоупотребле-

ние властью, взяточничество, служебный подлог) носят коррупционный характер.

Должностные преступления с их высокой латентностью опасны тем, что наруша-

ют нормальную деятельность хозяйственной жизни страны, подрывают престиж

властных и управленческих структур.

В уголовном законе России институт должностных преступлений представлен

в главе 30 «Преступления против государственной власти, интересов государствен-

ной службы и службы в органах местного самоуправления». Чем же ценен для Рос-

сии в этом плане опыт Японии? Ведь Япония гораздо дальше (и не только геогра-

фически) от Европы, чем мы, это совершенно иная цивилизация, основанная на

иных принципах, а право этой страны крайне своеобразно, оно не укладывается ни

Вестник ДВО РА Н . 2005. № 4

БАСОВА Татьяна Борисовна – кандидат юридических наук (Юридический институт Дальневосточно-

го государственного университета, Владивосток).

в один тип правовой системы. Но наш интерес в том, что законодательная система

Японии содержит элементы как континентально-европейского, романо-германско-

го, так и англо-саксонского права, которые наложились на аборигенные правовые

традиции. Основы современной правовой системы Японии были заложены после

буржуазной революции 1867–1868 гг. На ее формирование значительное влияние

оказывали германское государственное право, гражданский кодекс Франции и (по-

сле Второй мировой войны) американское законодательство.

Правовая система послевоенной Японии базируется на Конституции, вступив-

шей в силу в 1947 г. Японское государство – конституционная монархия, где импе-

ратор считается символом государства и единства народа, а свободно избираемый

двухпалатный парламент осуществляет высшую законодательную власть страны.

Парламенту подчинены все органы исполнительной власти, а власть судебная дей-

ствует на основе независимости судов. В Японии развито местное самоуправле-

ние, конституция гарантирует основные права и свободы человека и гражданина.

В области внешней политики ст. 9 Конституции провозгласила отказ от права ве-

дения войны и от вооруженных сил. В настоящее время в парламенте действуют

специальные комитеты, изучающие вопрос о реформе конституции. Таким обра-

зом, правовая система Японии в целом носит гражданский, демократический ха-

рактер (право выступает в качестве механизма и инструмента, сдерживающего и

обуздывающего власть), она смогла обеспечить прогрессивное развитие страны в

послевоенный период, а в настоящее время совершенствуется.

По уровню преступности Япония считается одной из самых благополучных

стран мира. Полагаем, что не последнюю роль в этом играет действующий уже

почти век Уголовный кодекс (УК) Японии. Он был создан в 1907 г. и, вступив в си-

лу в 1908 г., многократно подвергался ревизии. В настоящее время УК Японии дей-

ствует в редакции Закона № 91 от 12 мая 1995 г., которая введена в действие с 1

июня 1996 г. [5]. Уголовный кодекс Японии состоит из двух частей: I – «Общие по-

ложения» и II – «Преступления» (это традиционная архитектоника большинства

уголовных законов мира). Некоторые преступления предусмотрены не УК, а спе-

циальными законами (их около 30), а также уголовно-правовыми нормами неуго-

ловного законодательства и нормативными актами местного значения. Особое

внимание законодатель Японии уделяет институту должностных преступлений:

они представлены в УК главой 25 «Преступления взяточничества». Заглавие обус-

ловлено, скорее всего, тем, что шесть из десяти статей формулируют составы взя-

точничества.

Должностные преступления в любом государстве являются посягательствами

особого рода с точки зрения субъекта преступления. Согласно УК России, специаль-

ным субъектом рассматриваемых преступлений является должностное лицо (приме-

чание 1 к ст. 285 УК РФ). Под этим определением понимаются лица, постоянно, вре-

менно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя

власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-

хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправле-

ния, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных си-

лах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской

Федерации. Следовательно, основной критерий определения понятия субъекта пре-

ступлений против государственной власти, интересов государственной службы и

службы в органах местного самоуправления – функции работника, а не его долж-

ность. Юридическая практика последних без малого 80 лет показывает, что постро-

ение дефиниции должностного лица на основе содержательных критериев – единст-

венно правильный путь определения столь сложного понятия.

А каково же внимание японского законодателя к правовой дефиниции субъекта

должностных преступлений?

Субъектом преступлений, предусмотренных главой 25 УК Японии, является

публичное должностное лицо, т.е. специальный субъект. Понятие «публичное

должностное лицо» дается в ч. 1 ст. 7 УК Японии: этот термин означает правитель-

ственного или муниципального чиновника, а также депутата либо члена комитета

или иных служащих, занятых выполнением публичных обязанностей в соответст-

вии с законодательством. Это определение японский законодатель строит на осно-

ве формального и содержательного критериев. Формальный – занятие должности

(выполнение публичных обязанностей в соответствии с законодательством). Такой

критерий ничего не говорит о содержании деятельности работника. Тогда законо-

датель обращается к содержательному критерию и указывает на публичные обя-

занности, но не раскрывает их содержания. Получается, что одно некое понятие –

публичное должностное лицо – определяется через другое – публичные обязанно-

сти. Представляется, что такая формулировка определения публичного должност-

ного лица может вызывать при квалификации должностных преступлений опреде-

ленные сложности, так как содержание обязанностей указанного субъекта законо-

дателем по существу не раскрыто.

В УК Японии оговорены разновидности должностного лица как субъекта пре-

ступлений: это особое публичное должностное лицо, под которым, как следует из

систематического толкования закона, подразумевается лицо, осуществляющее су-

дейские, прокурорские или полицейские полномочия или действующее при этом в

качестве помощника. Кроме того, ответственность за взяточничество японский за-

конодатель регламентировал не только для действующего, но и для бывшего пуб-

личного должностного лица. Подобный прием дифференциации ответственности

за должностные преступления в зависимости от признаков специального субъекта

представляет интерес для нас и может быть использован при совершенствовании

российского уголовного закона.

Теперь целесообразно выяснить, как урегулирована ответственность за общие

должностные преступления в Японии и России. К числу так называемых общих

должностных преступлений уголовный закон России относит: злоупотребление

должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), превышение должностных полно-

мочий (ст. 286) и халатность (ст. 293). В теории российского уголовного права об-

щепризнано, что различные виды должностного злоупотребления заключают в се-

бе его общие свойства: совершение виновным деяния благодаря служебному поло-

жению и вопреки интересам службы.

Такое понимание особенностей деяния как признака объективной стороны

должностного преступления нашло отражение в УК РСФСР 1960 г., в котором пер-

вый из названных признаков был сформулирован как «совершение деяния с ис-

пользованием служебного положения». Его оценка в уголовно-правовой литерату-

ре неоднозначна: этот признак понимается в узком и широком смыслах. Одни ис-

следователи считают, что должностное лицо может совершать преступные дейст-

вия только в пределах своей служебной компетенции (подробнее см.: [2–4]). Дру-

гие полагают, что злоупотребление служебным положением может иметь место не

только в пределах служебной компетенции, но и в использовании должностного

влияния, авторитета, служебных связей с другими должностными лицами (по-

дробнее см.: [1, 6]). В действующем УК РФ 1996 г. теоретический спор нашел свое

разрешение в пользу следующей узкой трактовки служебного положения: законо-

датель прямо указывает при конструировании составов преступлений главы 30 на

использование должностным лицом своих служебных полномочий (или благодаря

им) при совершении преступлений против государственной власти, интересов го-

сударственной службы и службы в органах местного самоуправления.

Другим обязательным признаком должностных преступлений является совер-

шение их вопреки интересам службы. В уголовно-правовой доктрине существуют

мало различающиеся понимания этого свойства деяния. Деяние, совершенное во-

преки интересам службы, – это такое поведение должностного лица, которое не со-

гласуется со служебной необходимостью, выполняется не на основе и не во испол-

нение законов и других нормативных актов, а в противоречие с ними.

Кроме того, следует указать еще на два обязательных для квалификации при-

знака состава должностного злоупотребления, обозначенного в ст. 285 УК РФ.

Это – общественно опасные последствия и мотив преступления. Злоупотребление

должностными полномочиями будет оконченным преступлением тогда, когда бу-

дет причинен вред в виде «существенного нарушения прав и законных интересов

граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или госу-

дарства». Составы преступлений, в которых объективно предполагается не только

совершение тех или иных общественно опасных деяний, но и наступление в ре-

зультате этого определенных, обозначенных в законе вредных последствий, назы-

вают в теории уголовного права материальными.

«Существенными» могут быть нарушения как материальные, так и нематери-

альные. Материальный вред может быть как реальным, так и в виде упущенной

выгоды. Помимо материального, существенный характер последствий может вы-

разиться и в причинении иного вреда: в нарушении конституционных прав и сво-

бод граждан, подрыве авторитета органов государственной власти, создании серь-

езных помех и сбоев в работе государственных и муниципальных предприятий,

сокрытии хищений в крупном размере и др. Поскольку существенное нарушение

указанных прав и интересов – оценочное понятие, в обвинительных документах

органов предварительного следствия и суда такая оценка причиненного преступ-

лением ущерба должна быть мотивирована.

Мотив злоупотребления должностными полномочиями определен в законе как

корыстная или иная личная заинтересованность. Если эти побуждения не будут до-

казаны, то в действиях должностного лица не будет состава преступления, преду-

смотренного ст. 285 УК РФ. Регламентированные в российском уголовном законе

обязательные признаки должностного злоупотребления свидетельствуют о его по-

вышенной общественной опасности, именно они возводят содеянное должност-

ным лицом в ранг преступного, а не иного правонарушения.

Обозначенное в японском уголовном кодексе (ст. 193) злоупотребление вла-

стью публичным должностным лицом – это, по сути, состав должностного зло-

употребления в понимании российского законодателя. Объективная сторона

злоупотребления присвоенной по должности властью со стороны публичного

должностного лица заключается в деянии, выступающем в следующих формах:

1) побуждение какого-либо лица сделать то, чего оно не обязано делать; 2) пре-

пятствование какому-либо лицу в осуществлении его прав. Однако способом со-

вершения указанных деяний виновный должен избрать злоупотребление при-

своенной по должности властью. Японский законодатель в формулировке объ-

ективной стороны преступлений не предусматривает в качестве обязательного

признака какие-либо общественно опасные последствия. В теории уголовного

права такие составы преступлений именуются формальными. Для признания

преступления (предусмотренного ст. 193 УК Японии) оконченным достаточно,

чтобы был установлен факт совершения деяния в какой-либо из обозначенных

в законе форм.

Сопоставление соответствующих норм уголовных законов России и Японии

показывает, что в них при конструировании ответственности должностного лица

за злоупотребление должностными полномочиями использованы различные при-

емы законодательной техники. Скажем, по конструкции объективной стороны в

УК Японии состав должностного злоупотребления является формальным, тогда

как в УК России – материальным. Мотив как обязательный признак должностного

злоупотребления в УК Японии также не предусмотрен. Это свидетельствует о рас-

ширенной криминализации ответственности должностных лиц за злоупотребле-

ние властью в Японии.

Ответственность за другой вид должностного преступления регламентирован в

ст. 293 УК России. Уголовно наказуемая халатность без отягчающих обстоятельств

определяется как неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным ли-

цом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отноше-

ния к службе, если это повлекло причинение крупного ущерба.

Законодатель Японии не устанавливает уголовной ответственности публично-

го должностного лица за халатные деяния по службе. По-видимому, уголовно-пра-

вовая система страны отражает аборигенные правовые традиции, согласно кото-

рым невозможно представить, чтобы публичное должностное лицо не исполняло

или ненадлежаще исполняло свои обязанности, недобросовестно или небрежно

относилось к службе.

Еще один так называемый общий состав должностного преступления заключен

в главе 30 УК РФ: превышение должностных полномочий. Применительно к УК

Японии о нем можно говорить весьма приблизительно. Так, статьи 194 и 195

УК Японии регламентируют ответственность особого публичного должностного

лица за специальные формы злоупотребления присвоенной ему по должности вла-

стью. Если такой субъект, злоупотребляя присвоенной ему по должности властью,

задержал какое-либо лицо или держал его под стражей, то содеянное следует ква-

лифицировать по ст. 194 УК Японии. Если же лицо, осуществляющее судейские,

прокурорские или полицейские полномочия либо действующее при этом в качест-

ве их помощника, при исполнении своих служебных обязанностей употребляло

насилие или допустило оскорбление или дурное обращение с обвиняемым по уго-

ловному делу или с другим лицом, то мы имеем состав преступления, предусмот-

ренный ст. 195 УК Японии. Квалифицирующий признак для двух названных ста-

тей в виде общественно опасных последствий (причинение смерти или телесного

повреждения другому лицу) обозначен в ст. 196 УК Японии «Причинение смерти

или телесных повреждений в результате злоупотребления присвоенной по долж-

ности властью со стороны особого публичного должностного лица».

Несмотря на то что законодатель говорит о «злоупотреблении властью», дея-

ния, предусмотренные ст. 194–196 УК Японии, – это превышение должностных

полномочий со стороны лица, осуществляющего судейские, прокурорские или по-

лицейские полномочия либо действующего при этом в качестве помощника. Тако-

го рода превышение должностных полномочий в УК России сформулировано в ви-

де составов преступлений против правосудия: «Незаконные задержание, заключе-

ние под стражу или содержание под стражей» (ст. 301) и «Принуждение к даче по-

казаний» (ст. 302). В уголовном законе Японии отсутствует самостоятельная глава

о преступлениях против правосудия. По-видимому, поэтому названные составы

расположены в главе о преступлениях взяточничества.

Помимо так называемых общих составов должностных преступлений, УК Рос-

сии предусматривает уголовную ответственность за их специальные виды, к чис-

лу которых относится взяточничество. Сравним положения уголовного закона об

ответственности за взяточничество в Японии и России.

Уголовно-правовой термин «взяточничество» – собирательный. Он охватывает,

согласно уголовному законодательству России, два самостоятельных состава пре-

ступлений: получение взятки (ст. 290 УК РФ) и дачу взятки (ст. 291). Такие пре-

ступления опасны тем, что они нарушают нормальную деятельность органов пуб-

личной власти, создают у значительного числа людей представление о возможно-

сти получить желаемое за счет подкупа должностных лиц.

Японский законодатель предусматривает ответственность за взяточничество в

шести статьях УК (ст. 197–197-V, 198). В отличие от российского УК, в отдельных

статьях уголовного закона Японии регламентирована ответственность не только за

получение и дачу взятки, но и за ее передачу третьему лицу, а также за посредни-

чество в ее получении.

Необходимым признаком взяточничества и по российскому, и по японскому

законам является предмет – взятка. В УК Японии это понятие не раскрывается.

Согласно УК РФ, в качестве предмета взятки могут выступать: 1) деньги; 2) цен-

ные бумаги; 3) иное имущество; 4) выгоды имущественного характера. На практи-

ке наиболее часто предметом взятки выступают деньги, ценные бумаги и иное цен-

ное имущество. В ранее действовавшем УК РСФСР предмет взятки не раскрывал-

ся, что создавало определенные трудности при квалификации взяточничества, в

новом уголовном законе России этот недостаток устранен.

В нашей стране при получении взятки уголовно наказуемы следующие виды

поведения должностного лица: 1) за действия (бездействие), если они входят в

служебные полномочия должностного лица; 2) за действия (бездействие), если ли-

цо в силу должностного положения может им способствовать; 3) за общее покро-

вительство или попустительство по службе. По японскому же законодательству с

объективной стороны получение взятки выражается в трех формах: а) принятие

взятки; б) требование взятки; в) согласие на обещанную взятку.

Сопоставление обозначенных выше положений показывает, что в УК Японии

объективная сторона получения взятки законодателем описана разнообразнее, чем

в УК России. Однако совпадающими признаками этих преступлений в УК обеих

стран является: 1) деяния (они должны быть совершены виновным в связи с его

служебной деятельностью); 2) конструкция объективной стороны (составы полу-

чения взятки – формальные); 3) субъект – специальный (по УК Японии – публич-

ное должностное лицо или арбитр, а по УК РФ – должностное лицо).

Особенностью регламентации уголовной ответственности за взяточничество

в Японии является то, что в ч. 2 ст. 197 законодатель сконструировал состав, ана-

логичный ч. 1 данной статьи, однако совершает это деяние иной субъект. «Тот,

кто, намереваясь стать публичным должностным лицом или арбитром, становит-

ся публичным должностным лицом или арбитром при условии, что дает согласие

на просьбу, предъявляемую ему ввиду той деятельности, которой он должен

быть облечен», – именно так законодательно обрисован субъект преступления в

ч. 2 ст. 197 УК Японии. Можно предположить, что японский законодатель в пре-

вентивных целях устанавливает уголовную ответственность не только для тех,

кто уже является публичным должностным лицом, но и для тех лиц, которые об-

ретут такой статус в будущем.

В УК Японии имеются и другие особенности в установлении ответственности

за взяточничество, которые не характерны для УК России. Так, посредничество за

получение взятки уголовно-наказуемо в соответствии со ст. 197-IV Уголовного ко-

декса. В качестве особенности данного преступления следует отметить то, что, в

отличие от других видов получения взятки, субъект в этом составе определяется

уже только как публичное должностное лицо.

Другая своеобразная форма посредничества во взяточничестве – передача взят-

ки третьему лицу – преступление, описанное в ст. 197-II УК Японии. Согласно

данной уголовно-правовой норме, объективно деяние может быть выражено в трех

формах: а) допущение передачи взятки третьему лицу; б) требование передачи

взятки третьему лицу; в) согласие на обещанную передачу взятки. Однако совер-

шить любое из указанных деяний публичное должностное лицо или арбитр долж-

ны в связи с тем, что приняли просьбу, которую им предъявили в силу их служеб-

ной деятельности.

«Не забыл» японский законодатель и про бывшее публичное должностное ли-

цо или арбитра, которые получают или требуют взятку либо соглашаются на обе-

щанную взятку в связи с тем, что они в бытность свою на службе приняли прось-

бу и совершили по службе неправомерное действие. Такие деяния квалифициру-

ются как преступные по ч. 3 ст. 197-III УК Японии.

Поскольку дача взятки включается в понятие взяточничества, то перейдем к

сравнительной характеристике этого преступления. Его состав сформулирован в

ст. 291 УК РФ как «дача взятки должностному лицу лично или через посредника».

Законодатель не дает определения понятия «дача взятки», однако его можно сфор-

мулировать исходя из имеющегося в законе определения получения взятки. Дача

взятки есть «противоправная передача должностному лицу лично или через по-

средника материальных ценностей или незаконное предоставление ему матери-

альных услуг за выполнение или невыполнение в пользу дающего или представля-

емых им лиц какого-либо действия (бездействия), которое должностное лицо

должно было или могло совершить в силу служебных полномочий или с использо-

ванием должностного положения». При анализе объективной стороны состава да-

чи взятки нет надобности останавливаться на общих с составом получения взятки

признаках (понятие самой взятки, обусловленность взяткой самих действий или

бездействий должностного лица, использование должностным лицом служебных

полномочий при совершении за взятку действий или бездействий и др.).

В УК Японии так же, как в уголовном законе России, понятие «дача взятки» не

раскрывается. Согласно ч. 1 ст. 198 УК Японии, данное преступление формулиру-

ется так: «..лицо, передавшее предложение или обещавшее взятку в случаях, пре-

дусмотренных ст. 197–197-III».

Отметим, что для повышения эффективности борьбы со взяточничеством уго-

ловный закон России предусматривает освобождение от уголовной ответственно-

сти за дачу взятки, если «…имело место вымогательство взятки со стороны долж-

ностного лица или если лицо добровольно сообщило органу, имеющему право воз-

будить уголовное дело, о даче взятки» (примечание к ст. 291 УК РФ). Освобожде-

ние от ответственности за дачу взятки, как это вытекает из приведенного примеча-

ния, может быть при наличии одного из условий, указанных в примечании к ст. 291

УК РФ. В отличие от российского уголовного закона, в УК Японии не предусмот-

рено освобождение от уголовной ответственности за дачу взятки.

Подлог документов, совершаемый должностным лицом, – распространенное

во многих государствах преступление. Оно опасно тем, что является активным

криминогенным фактором, так как во многих случаях сочетается с другими опас-

ными преступлениями: хищениями, взяточничеством и др. Состав служебного

подлога, специальный вид должностного злоупотребления, сформулирован в

ст. 292 УК РФ как «внесение должностным лицом, а также государственным слу-

жащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимся должно-

стным лицом, в официальные документы исправлений, искажающих их действи-

тельное содержание, если эти деяния совершены из корыстной или иной личной

заинтересованности».

Действующий Уголовный кодекс Японии поместил нормы об ответственности

за подлог, совершаемый должностным лицом, в главу 17 под заглавием «Преступ-

ления, состоящие в подделке документа». По крайней мере две статьи данной гла-

вы конструируют преступления, состоящие в подделке документов должностным

лицом. Ст. 156 УК Японии (Изготовление ложного официального документа пуб-

личным должностным лицом) регламентирует ответственность публичного долж-

ностного лица. В качестве объективных признаков преступления закон описывает

его предмет и деяние. Предметом преступления в ст. 156 УК Японии назван текс-

товой или графический материал. Однако в заглавии данной статьи предмет опре-

деляется как официальный документ. По-видимому, законодатель не делает разли-

чий между указанными понятиями: любые текстовые или графические материалы,

с которыми публичное должностное лицо осуществляет противоправные дейст-

вия, являются официальными документами. Российский законодатель на сей счет

высказывается определеннее: только официальные документы являются предме-

том служебного подлога.

Объективная сторона рассматриваемого преступления в ст. 156 УК Японии –

деяние, которое публичное должностное лицо осуществляет в связи со своей

должностью. Анализ положений действующего УК Японии показывает, что зако-

нодатель при оценке деяния (как признака объективной стороны состава подделки

документа должностным лицом) стоит на позиции его понимания в широком

смысле, что отличается от мнения российского законодателя. Деяние, как признак

объективной стороны преступления, в ст. 156 УК Японии выступает в двух фор-

мах: составлении и видоизменении перечисленных выше предметов.

В российском уголовном законе можно выделить две разновидности преступ-

лений, объединяемых понятием «служебный подлог». Первая – внесение в офици-

альные документы заведомо ложных сведений. Суть этого способа: виновный про-

изводит запись не соответствующей действительности информации в подлинный

документ, который при этом сохраняет все признаки и реквизиты настоящего. Его

содержание составляют полностью или частично ложные, не соответствующие

действительности сведения. Субъект вносит заведомо ложные сведения в офици-

альный документ, составленный либо им самим, либо другим лицом. Вторая раз-

новидность служебного подлога: внесение в официальные документы исправле-

ний, искажающих их действительное содержание (виновный видоизменяет доку-

мент путем подчистки, исправлений, вытравления текста и т.п.).

Исходя из способов осуществления подлога документов, в науке российского

уголовного права различают две формы подлога: материальный и интеллектуаль-

ный. Из указанных в российском законе действий «внесение в официальные доку-

менты заведомо ложных сведений» относится к интеллектуальному подлогу.

А действия по «внесению в официальные документы исправлений, искажающих

их действительное содержание», соответствуют материальному подлогу. Сопос-

тавление форм деяния служебного подлога, законодательно закрепленных в уго-

ловных кодексах Японии и России, показывает, что по существу они схожи. К ма-

териальному подлогу, как это определено в японском законе, следует относить ви-

доизменение текстовой или графической информации, а к интеллектуальному –

составление такого документа.

С субъективной стороны в качестве обязательного признака изготовления лож-

ного официального документа публичным должностным лицом японский законо-

датель устанавливает цель – использовать его. Подобное определение цели подло-

га документов вызывает определенные сомнения: ведь вряд ли должностное лицо

будет подделывать документ, не имея намерения его использовать. В российском

законодательстве обязательным признаком служебного подлога является мотив

(побуждения, которые подвигают лицо на подделку) – корыстная или иная личная

заинтересованность. Такое законодательное решение представляется вполне при-

емлемым.

В соответствии с японским законодательством наказуемо и использование под-

дельных (официальных) документов, и покушение на совершение этого деяния (ст.

158 УК Японии). Если публичное должностное лицо изготовило ложный офици-

альный документ, а затем использовало его или покушалось на его использование,

то деяние, по нашему мнению, будет образовывать совокупность преступлений,

предусмотренных статьями 156 и 158 УК Японии. Субъект преступления в ст. 158

УК Японии не определяется как специальный, однако систематическое толкование

закона показывает, что лицом, использовавшим подделанные документы, может

быть и публичное должностное лицо.

Таким образом, завершая сравнение законодательного опыта, можно констати-

ровать: в установлении ответственности за должностные преступления в УК Япо-

нии и УК России есть определенные сходства и различия. Японский законодатель-

ный опыт в регламентации уголовной ответственности должностных лиц за пре-

ступления по службе представляется достаточно противоречивым, но вполне мо-

жет быть учтен в правотворческой деятельности россиян. В частности, полагаем

целесообразным проработать вопрос о возможности использования в УК России

отдельных представлений японского законодателя в регламентации следующих

положений: 1) уточнить в главе 30 УК РФ наименование субъекта должностных

преступлений и использовать термин «публичное должностное лицо» вместо де-

финиции «должностное лицо»; 2) предусмотреть в качестве субъекта, ответствен-

ного за отдельные виды должностных преступлений (например, за должностное

злоупотребление или получение взятки), особое публичное должностное лицо или

бывшее публичное должностное лицо.

ЛИТЕРАТУРА

1. Волженкин Б.В. Квашис В.Е., Цагикян С.Ш. Ответственность за взяточничество. Ереван: Айас-

тан, 1988. 221 с.

2. Кириченко В.Ф. Ответственность за должностные преступления по советскому уголовному пра-

ву. М.: Изд-во АН СССР, 1956. 168 с.

3. Лысов М.Д. Ответственность должностных лиц по советскому уголовному праву. Казань: Изд-

во Казан. ун-та, 1972. 175 с.

4. Меньшагин В.Д. Уголовное право: учебник для юридических школ / ред. И.Т.Голякова. М: Юриз-

дат, 1947. 462 с.

5. Уголовный кодекс Японии / ред. и предисл. проф. А.И.Коробеева, пер. с яп. В.Н.Еремина. Вла-

дивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2000. 84 с.

6. Утевский Б.С. Общее учение о должностных пpеступлениях. М: Юриздат, 1948. 444 с.