Астахова А.М. и др. (ред.) Русский фольклор. Материалы и исследования. Том IV

Подождите немного. Документ загружается.

Сербские плачи

389

Кад

jyHanKH

6oj

6njauie,

Ка'

да с

неба гром грмлэаше,

Високо

се

витез

виje,

А сабл>а

ти

крви пи]"е,

Саблю Павле!

Куди|ен

ти

саблэа звекну,

Ceyj тудще крвник

jeKHy,

Сунце брапу

rpHjauie

ти.

Ви имате

join брапе,

По граница!

Под

ранама

Лэути]ема,

Зорни бане изабрани,

Па jyHane одазвани,

Саблю Лука!

Как ]уначки

6oj

би^аше,

У крвнике iypnuiauie.

Крвници

га

опколише,

Тебе индат

не

дадоше.

Ти

се

бори

за три

дана,

На крваву неку Викру,

Ту

ти

главу одрубише,

BojqiH

крило саломише,

Саблю Лука!

Брапи

очи

извадише!

Но имамо

join брапе,

Што пред

BOJCKOM

погинуше.

Од крвавог Куманова,

Низ проклету Малеси^у,

Па

IUajy починусте.

Ту

нам с

главе погинуше.

Млади бане капетане,

Moj Новаче!

Ти

си

главу положио,

Оштру сабл>у саломио,

Дом гласити затворио,

Златну лозу прекинуо,

Лудску славу укинуо.

Славо брапо!

Нема кише

без

облака,

Ни

jyHaKa

ка*

Новака,

Дико брате!

Но

не

могу више зборит',

Да

сам

рано уранила,

И дуги

дан

оставила,

Не

бих

брапу побро]ила.

А некмоли ожалила.

Имао

си tje

погинут',

Саблю Мато!

У бо]еве

на

градове,

Кад топове окреташе.

Ije

си

оком погледао,

Ту

си с

крилом долетио,

г)е

си

оком нишанио,

Бой юнацкий начинался

—

Словно гром

тут

раздавался,

Высоко герой взметнется

—

Сабля крови враз напьется,

Сабля-Павел!

Только саблей замахнется

—

Всюду враг

отзовется.

Братьям

ты

светил,

как

солнце.

Но

у вас еще

есть братья

На границах,

Все

под

ранами лютыми:

Сильный бан,

герой избранный,

Что отмечен славой бранной,

Лука,

брат

ваш!

Как юнацкий

бой

водили

на

приступ

вы

ходили,

Ты врагами окружен

был

без

помощи остался.

Трое суток

ты

боролся

Как

на том

кровавом Вихре,

Здесь главу тебе срубили,

Войску крылья обломили,

Ах, Лука

мой!

Братьев словно глаз лишили!

Но

у нас еще

есть братья,

Что погибли перед войском

Под Кумановым

кровавым,

той

Малесии

проклятой,

Шае

славно опочили.

Здесь главу свою оставил

Капитан

и бан,

брат младший.

Новак,

брат

мой.

Тут главу свою сложил

ты,

Саблю острую сломил

ты,

Словно

дом

свой затворил

ты,

Золотой свой

род

прервал

ты,

Славу рода враз отнял

ты,

Славу братьев!

Нету ночи

да без

мрака,

Нет юнака,

как

Новака,

Гордость брат мой!..

Разве всех

мне их

упомнить!

Если

рано утром встала,

Целый день

бы

причитала

—

И тогда

б не

сосчитала,

уж где мне

всех оплакать!

Знал

ты, где

твоя погибель,

Сабля-Мато:

Там,

где

брали город

с бою,

Пушки

вы

везли

собою.

Глаз куда твой устремлялся

—

Ты спешил туда

на

крыльях;

Всюду, взор куда нацелишь,

lib.pushkinskijdom.ru

390

В.

К.

Зайцев,

Е.

Шаулич,

Н.

Шаулич

Ту

си

топом погодио,

Граду бедем саломио,

Саблю брате!

Много друштва избавио,

под

ране

и без

рана,

Рано брапо!

Но

пу ви се

братски молит',

Ви

ако се

окупите,

Ситне кн>иге накитите,

Шил>те кн>иге

по

граница,

Траж'те брапу

по

тамница.

Шал>те кн>игу

на

Мо]ковац,

На крваво разбо;|'иште,

Ту

су

6OJHH 6apjaKTapn,

Под 6apjaKOM крстати^ем

Moj Радоььу!

И крсташи саломлэени,

воду утоплзени,

Да

их

крвник

не

уграби,

Да

вам име не

погине,

Име л>уцко

]'уначко,

Ту

су

момци соколови.

Кад окупиш зорну брапу,

Орле Павле!

Стави момке

под

6apjaKe,

Вазда роду крути наду,

Ка*

стари витезови,

Држали се

Kpaj

граница,

И крваво] Рачаници,

Око града Колашина.

Када Турке позивасте,

На меЗдан

их

доби]'асте;

За

jyHauiTBo

свак ви знаде,

Ceyj

за

славу погинусте,

Сунце брапо!

Попадал

из

пушки метко,

Стены града разрушая,

Сабля брат

мой!

Многих

ты

друзей избавил

от ран и

смерти лютой,

Брат страдалец!..

Буду

вас

молить

как

братьев:

Снова братский круг сомкните,

Письма мелко напишите,

Шлите письма

по

границам,

Своим братьям

по

темницам.

И пошлите

на

Мойковац,

Там,

где бой

кипел кровавый,

Где бойцы,

те

знаменосцы,

Под своим

под

крестным стягом

Мой Радоня!

Стяги крестные побиты,

Под водой глубокой скрыты,

Лишь врагам

бы не

достались,—

Ваше

имя не

позорить

Как людей

и как

юнаков...

Соколов-парней здесь много.

Соберешь когда

ты

братьев,

Павел-сокол,

Всех парней поставь

под

знамя

—

Вы одна надежда роду.

Как

старые герои

Вы держались

на

границе

У кровавой Рачаницы,

Возле града Колашина.

Турок смело вызывали

в бою их

побеждали,

Всяк

из вас тут был

героем,

Рсяк

из вас

погиб

за

славу,

Солнце-братья!

Джурджа Лакушич,

замужестве Вуисич, известная черногорская плакальщица.

Родилась

Мораче, жила

Подгорице (ныне Титоград)

«Старой вароше» (старая

часть города),

где в 1919

году посетил

ее

записавший этот плач Новица Шаулич.

Ей

было тогда

70 лет.

Шаулич рассказывает: «Холодно

и с

чувством собственного

до-

стоинства встретила

она

меня

сказала,

что

напрасно

пришел

к ней,

потому

что „ее

печаль давно прошла"

(т. е. она

давно перестала оплакивать).

Но

когда

она

услышала

мое

имя (а она

знала многих моих родственников

знала,

что я

записываю плачи),

сказала: „Если

бы я

была мертвой,

— все

равно

бы

поднялась

из

могилы, чтобы опла-

кать горести моего сердца

печаль

по

юнакам. Прости, брат

мой и сын, я не

знала,

кто

это

пришел

ко мне,

несчастной старухе". Джурджа рассказала

мне еще

несколько

плачей, которые

до сих пор еще не

напечатаны.

Ее

плачи, хотя

начинаются словами

„Побеседую немного", обычно обширны. Оплакивает

она из

желания помянуть братьев,

а также других юнаков, павших

на

поле

боя,

прославить

их

юнацкие дела. Обычно

юнаков

не

жалеют, если

у них

остались дети, которые будут

их

вспоминать

продол-

жат

их

дело. Джурджа считает,

что и

погибшие юнаки, подобно древним славянским

героям, должны собраться

под

своим знаменем. Несмотря

на то, что

прошло много

лет

со

дня

смерти братьев

родственников, Джурджа очень живо отдавалась воспомина-

ниям,

стремясь спасти

от

забвения юнаков своего рсда

племени. Иногда

она

включает

в свой плач имена

еще

живых,

но уже

прославившихся героев.

Ей

никогда

не

достаточно

то\ько „беседы"

ними.

своем плаче

она

„сердце свое тревожит"

утверждает славу

lib.pushkinskijdom.ru

Сербские плачи

391

своих братьев.

По

силе языка плачи Джурджи исключительны.

Она

всегда находит соот-

ветствующее выражение

или

сама

его

создает».

Радойца Вуисич

—

унтер-офицер, погибший

первую Балканскую войну

1912

году

Равной Риеке

под

Майковцем (Черногория).

Мейдан

(тур.

«мегдан»)—поединок,

бой.

Сабля

—

так иногда говорится

человеке

смысле: твердый, дельный, стоящий.

Эпитет «крылатый»

применении

воину, юнаку, коню значит: быстрый, ловкий.

Угры

—

имеются

виду Янко Сибинянин

другие венгерские юнаки, воевавшие

вместе

сербами против турок

и чьи

имена вошли

сербские народные песни.

Град

— в

смысле крепость, надежная защита.

Ср.

русск.:

«За ним, как за

каменной

стеной»,

«Не

человек,

каменная стена».

Сирак

—

сирота.

Для

черногорской

или

герцеговинской женщины семья,

которой

она

родилась,

это «род»; семья,

которую

она

вошла после замужества,

—

«дом».

Павле Вуисич, полковник. Умер

Крагуевце

в 1927

году. Джурджа упоминает

его

как

юнака вместе

со

своими братьями, хотя

он

тогда

еще был жив.

Бан

—

здесь господин.

Лука Вуисич, капитан, погиб

в 1915

году

на

Вихре.

Куманово

—

город

Македонии.

В 1912

году здесь

был

нанесен туркам главный

удар.

Малесия

—

область

Черногории

(на

границе

Албанией).

Шая

(Шаля)

—

область

Метохии

(на

границе

Албанией).

Новак Вуисич, капитан, погиб

в 1914

году

Албании.

Мато Вуисич, артиллерийский офицер, умер

в 1928

году.

Радоня

—

уменьш.-ласк.

от

Радойца.

Род

—

здесь

смысле «народ».

Рачаница (Грачаница)

—

река

Сербии, протекающая через Никшичскую область

(у границ Черногории).

Колашин

—

город

Герцеговине.

Плач Мары Л. Павич

по матери

Зар je ово купа тво]а,

MajKo

Moja?

TBOja,

Разве это дом твой новый,

Мать родная,

1 и каменом, Под землею и под камнем? —

I Как мне тяжко!

пустила, Разве бросила свой дом ты,

О хозяйка?

мога, Основательница рода

И основа!

|ко мила, Если б знать тебе, родная,

[аде,

Если б ведать,

[а зима, Что сейчас зима лютая,

Горе, горе!

[то поручи, Кто б наказ мне твой передал,

ко!

Мать родная,

)и растанку, Чтоб прийти с тобой проститься,

Дорогая!

5а клета, Но судьба опередила,

5о!

Проклятая!

tome, Замела пути-дороги —

[ла! Не пройти мне!

дше ]ада Сколько выпало мне горя —

а! Я привыкла!

дну зиму, А теперь кляну я зиму,

г! Чтоб ей пусто!

додила, Чтоб такой зимы не видеть

ше!

Никогда нам!

Зар под землоом и каменом,

Ками мене!

Зар си купу напустила,

ДомаЬице?

О темел>у рода мога,

Темелшице!

А знаде ли,

маJKO

мила,

]ад ме знаде,

1)е je сада ледна зима,

Леле мене!

Знаш поруке што поручи,

Знатна руко!

Претече ме судба клета,

Ава],

судбо!

А путови западошс,

Ja не дошла!

Све да ми je више ]ада

1аду вична!

Проклинэапу ледну зиму,

Не било je!

Онаква нам не додила,

Никад више!

lib.pushkinskijdom.ru

392

В.

К. Зайцев, £. Шаулич, Н. Шаулич

Зле челэусти отворила,

Пакленица!

Планина je у оклопу,

]&ди вел>и.

Миозину je прогутала,

Поморница.

Да ми пушти дан }едини,

Бог je клео!

Ни одисти, ни бродити,

Тешко мене.

Тебе MaJKo саранише,

Ja жалосна!

Кад си CBHJeT мщенила,

MaJKo роде,

Сви ми ]ади поновл>ени,

Moj понове!

Moj понове рода мога,

Moj поносе!

Молила бих црну земл>у,

Ох да може,

Да отвори тво]у купу,

Куку, MaJKo!

А земл>а ме и не

4yje,

]ад ме чуо.

Ja hy ма]ку прекорити,

Карна ти сам.

Болепа си вазда била,

Болетнэице.

Окрени се, погледа} ме,

Лэубави ти.

Вазда си ме надгледала,

Надо празна.

Ил'

ми пружи гране руке,

Ружна ти сам.

Ка' но кад ме н>еговаше,

Нэего блага.

Ал'

MajKa je отврднула,

Жалост joj je досадила.

Колико си живовала,

Жиг м'од рана!

Деведесет близу лэета,

Леле MaJKo!

Подигла си дичну срепу,

Празна надо!

Ко UBHJehe процавпело,

Брапо мо]а!

Ко год ви!)е свак зави1)е,

Зло ми у род,

Узоритим синовима.

Сину мунэа завидница,

Она бoжja отпадница,

Те

покоси

Д)ецу

TBOjy,

MaJKo тужна!

Злые челюсти открыла,

Сила злая!

Сколь людей уж поглотила,

Ах, убийца!

Вся гора броней одета

Мне на горе!

Хоть бы день дала единый.

Проклятая!

Не пройти и не проехать

—

Тяжело мне!

Мать, тебя похоронили,

Ах, беда мне!

Ты в тот мир переселилась,

Мать родная,

Все мне беды и печали

Обновились,

Продолжательница рода,

Моя гордость!

Землю б черну я просила,

Если б можно,

Чтоб она раскрыла дом твой,

Мать родная!

Но меня земля не слышит —

Горе — слышит!..

Мать свою корить я стану:

Дочь не жалко!

Ты всегда была болезной,

Сострадальной.

Оглянись, взгляни с любовью

На меня ты,

Как всегда меня смотрела —

Тщетно, тщетно!

Протяни свои мне руки,

Не отвергни!

Как когда-то ты ласкала

С негой, лаской!

Но мать каменная стала,

И жалеть ей надоело.

Сколько ты жила на свете,

Вся я в ранах!

Девяносто лет почти что,

Мать, беда мне!

Ты взлелеяла надежду

Ах, напрасну!

Как цветы, они увяли, —

Мои братья!

Всяк завидовал, кто видел,

(Беды в род мой!)

Тех сынов твоих примерных...

Вспыхнув, молнья-завистница,

Эта божья отступница,

Всех детей твоих скосила,

Мать в печали!

lib.pushkinskijdom.ru

Сербские плачи

393

Покоси ти сва три сина,

Види боже!

Што су прави синци роду,

Брапо роде!

Што Bojyjy за слободу,

Зла слобода!

Зла слобода у дом

маJKO,

Завладала!

Опьиште ти право, чисто,

Знаш ли, ма

JKO,

Крвлэу брацком утулэише,

Тужни ти смо!

Оста MajKa самохрана,

Сунце заг)е.

Ми у мраку ме^ зв]"ерове,

Зла

HeBJepo!

Под ранама на мукама,

Мученице!

Зове она свог Милана

И Милоша и Уроша

JaflHa

ма JKO!

Лубавл>у их преклэинэаше,

Ал'

залуду.

Дако jo j се одазову,

Кам да joj je!

Нщедан joj срца нема

MaJKo

црна!

У богато крило

TBOJe,

MaJKO

Moja!

Оно што си нэеговала,

Нэего блага!

Три младипа, три витеза,

Млади момци!

Сад их гледаш у комаде,

Ками мajци!

Како да се разговорит,

Црн разговор!

Тешка туга мордаше,

Тешки }ади!

Па пред богом пиигпцаше,

Ран>елице!

Дако би се смиловао,

СвемогуЬи!

Да ти с неба лэестве пружи,

Мученице!

Ил'

у мору пут отвори,

У дубини!

Не би л' туга утонула,

Тешка туго!

Не би л* мajци олакшало,

Ками да пе!

Ране тиште, туга боли,

Болна ти си!

Трех сынов скосила разом,

Видит боже!

Истинных сынов народа,

Род мой, братья!

Что воюют за свободу,

Ах, свобода!

В доме, мать, свобода злая

Воцарилась!

И очаг твой правый, чистый,

Мать, ты знаешь,

Братской кровью погасила,

Горе всем нам!

Без кормильцев мать осталась,

Скрылось солнце.

Средь зверей мы и во мраке,

Зло,

измена!

В ранах мы и в тяжких муках,

Мученицы!

Звала Милана сыночка,

И Милоша и Уроша

Мать в несчастье!

Заклинала их любовью,

Но напрасно,

Хоть один бы отозвался —

Но уж где там!

Хоть один имел бы сердце —

Мать несчастна!

В дом к тебе пришел с приветом,

Мать родная!

В дом, где ты была хозяйкой

Всем богатствам.

Все-то парни, все герои

Молодые!

А теперь их нет на свете-—

Тяжко, мама!

Как же с ними говорить-то,

Что промолвишь?!

Ах, печаль-тоска сгубила,

Боли тяжки!

Ты всевышнего молила,

Мученица,

Снизослал тебе бы милость,

Всемогущий,

Чтоб лествицу подал с неба

За страданья!

Или в море путь открыл бы,

Во глубины,

Утопить кручину злую,

Боль,

печали!

Стало б матери полегче —

Ах, возможно ль!

Раны ноют, боли тяжки,

Ты страдаешь,

lib.pushkinskijdom.ru

394

В.

К.

Зайцев,

Е.

Шаулич,

Н.

Шаулич

опасност клета грози,

Ах грозоте!

Да

би

памет преврнула,

Жалоснице!

Ал'

храброшпу побщеди,

JyHaK MaJKo!

Сузе рони, снахе дозва,

И малене унучипе.

Па започе радн>у радит',

Рано ма|ко,

Радььу радит', купу купит'

Кука]"упи!

Па подиже сиротшьу,

Пресиротна!

И з'единка

ти

ожени,

Свог унука!

Па доживз'е праунуке,

Младе TBojel

Па ублажи ране л>уте,

О ублаго!

Па похита синовима,

MaJKo

роде!

Да испуниш вел>у жел>у,

Брапо желэо!

Тамо суза бити непе,

Сузна

ти сам!

Тамо правда сама влада,

Жел>на

си je!

И св^етли BJeHHa св]етлост,

Нема мрака!

Свачи]'е

се

дз'ело види,

Виде MajKo!

Нема мана,

ни

порока,

Лубав братска!

Нема злобе,

ни

лудости,

Жучи горка,

Нема рана, туге, бола,

Сама п]есма

анг)ела!

Ту

пеш

сузе утрщети,

MaJKo

роде!

Ту

пеш

желэу испунити,

Благо тебе!

Синови

те

дочекати,

Руке

he ти

раширити,

Ти

их

ма]ко познат' непеш,

Не

за

дуго!

Hehe бити

под

ранама,

Ка и

npHJe!

Они

су ти

преболэели,

Они

су ти

оздравили,

Из рана

им

цви$епе никло,

Миришлзиво,

В]'ековима

да се

ките,

Китна брапа!

Вновь опасность проклятая

Угрожает.

Ах, сойдешь

с ума от

боли!

Ох, недоля!

Но храбростью побеждает

Юнак, мама!

Слезы ронит, снох сзывает

И внучат сзывает малых,

Начинает дело делать,

Мать-хозяйка,

Дело делать,

дом

смотреть свой,

Причитая,

И сирот

на

ноги ставить

Бесприютных,

Своего женить единца,

Внука-парня,

до

правнуков дожить

бы,

Их лелеять!

Ублажить лютые раны,

Ублажить

бы,

Торопись

своим сыночкам,

Мать родная!

Чтоб желание исполнить,

Братьев волю!

Ты теперь

не

будешь плакать,

—

поплачу!

В доме правда воцарилась,

Долгожданна!

Вечный свет

там

воцарился,

Сгинул мрак

в нем!

Все добро

и зло в нем

видно,

Видно, мама!

Нету

зла,

пороков нету,

Любовь братьев!

Нет

ни

злобы,

ни

безумья

—

Желчи горькой,

Нету

ран,

тоски, печали,

Только ангельские песни!

Здесь утрешь свои

ты

слезы,

Мать родная!

Здесь свои свершишь желанья,

Тебе благо!

Сыновья тебя

тут

встретят

свои объятья примут,

Их

уже

узнать

не

сможешь

С перва взгляда!

Ты

не в

ранах

их

увидишь,

Как когда-то!

Раны

их

прошли, зажили,

Сыновья

уже

здоровы,

В ранах

их

цветы взрастают

Благовонны,

Чтобы вечно украшать

их,

Гордость-братьев!

lib.pushkinskijdom.ru

Сербские

плачи

395

Мара Л. Павич, в замужестве Шаулич, из Жабляка под

Дурмитором

— одна

из

лучших чероногорских плакальщиц начала XX века. Имея скромное образование,

она

постоянно стремилась развивать поэтический талант своих братьев в импровиза-

циях

и чтении. В семейном кругу воспитывала сыновей и дочерей в духе свободолюбия

патриотизма. Это воспитание дало свои плоды: все они принимали деятельное уча-

стие

в борьбе за новую жизнь.

Мать умерла раньше, чем дочь успела навестить ее.

Гора Крново покрылась в ту зиму снегом и льдом.

Плакальщица проклинает эту зиму потому, что ни одного дня не было без вьюги,

поэтому

она не могла прийти и повидаться с матерью перед смертью.

Перед этим погибли три брата.

Сначала погиб брат Милан, затем Милош, борец за черногорскую конституцию,

последним

— Урош.

В семье боялись, что погибнут и другие члены рода.

Плач Дуни Драгутина Стиеповича по дочери

Дуня Драгутина Стиеповича, урожденная Андесилич, из Мотичког Гая

(Дурмитор), на второй день после похорон своей дочери Даси плачет на

могиле:

JyTpoc

ми je друго jyTpo,

Moj велики дуги jafle!

Сад hy питат* Дас]'у мо]у:

Како joj je на конаку;

Jecy л' брапа долазила;

Jecy л* сестри «благо» рекли;

Jecy л* ватру наложили;

Je л' стрщела yrpnjaHa;

Je су ли те упитали,

)ади ли им MaJKa jaAa?

Што им, Дас}о, не кaжyjeш,

Не би ли им жао било,

Не бише л' ми г)еца дошла,

Не би ли им «благо» рекла,

Леле мене, г)ецо Moja!

Вот уже второе утро,—

Горю нет конца и краю!

У своей спрошу я Даси:

Как ей было на ночлеге,

Приходили ль нонче братья

И сестре сказали ль «благо»?

Кто в очаг ей дров подкинул,

Ей,

стреле той раскаленной?

А тебя они спросили,

Плачет ли их мать родная?

Дасё, что ты их не спросишь,

Жалко ль им сестру родную?

Как пришли бы нонче дети —

Ты бы «благо» им сказала. ..

Горе мне, о мои дети!..

После похорон три утра женщины и кто-нибудь из родственников ходят

на кладбище. Женщины с подавленным видом простирают руки вперед,

особенно в первое утро. Время от времени то одна, то другая из них

во время шествия во весь голос протяжно закричит-запричитает. Когда

шествие приблизится к могиле, вперед выступит какая-нибудь из женщин

и, ударяя себя в грудь руками, упадет на могилу. Другие причитают

(кукают), жалуются (ойкают) и с плачем также падают на могилу. Мать,

бабушка или тетка, если они не умеют оплакивать (тужити), — медленно,

словно рассказывая, сквозь плач просто перечисляют свои жалобы. Тогда

опытная плакальщица начинает:

Добро jyTpo, Да^'о Moja,

Покажи ми ране

TBOj'e,

Jeл' ти, Да^'о, необично,

JecH

сама без икога

Занопила?

Jeл

ти ико долазио,

Jeл

ти воде додавао

Да ти гаси жесне ране?

Куку

мене, с

Kpaja

твога

Добро утро, моя Дасё,

Покажи свои мне раны,

Непривычно тебе, бедной,

Ты одна здесь, одиноко

Ночевала.

Кто тебя тут навестил бы,

Кто тебе воды принес бы,

Чтоб залить жестоки раны!

Все-то плачу по тебе я...

lib.pushkinskijdom.ru

396

В.

К. Зайцев, Е. Шаулич, Н. Шаулич

Другая женщина продолжает плач, обращаясь к мертвой (существует

представление, что к покойным можно обращаться так же, как и к живым;

если бы народная фантазия отказалась от этого, не было бы и плачей),

перечисляет имена умерших близких, потом из других домов. Так, говоря

о своих детях, она будет плакать в следующих выражениях:

Беше дична cpeha

Moja,

Hnje ]едно но петоро.

А четворо ja не жалим,

Но ja жалим дична сина,

Не би брата ни рог)ака,

Ни

jyHaKa

племеника

Да с* устави,

Код жестоког мученика,

Да му дода ледне воде,

Ни му ране зле ублажи,

Простирке му не

npocTpnje,

А водом га не

Hanojn.

Все-то счастье в них мне было,

Не один, а целых пять их!

Четверых-то не оплакать,

Так оплачу славна сына.

Нет ни брата, ни свояка,

Нет ни храброго юнака

Здесь остаться,

Чтоб помочь ему, страдальцу,

Чтоб подать воды холодной,

Охладить жестоки раны,

Расстелить ему постель бы,

Напоить его водицей.

Таким плачем она хочет успокоить боль матери, которая долго ухажи-

вала за своей больной дочерью и попыталась сделать все, чтобы ее спасти

от смерти.

Покончив с личными горестями, плакальщицы переходят на воспоми-

нания о родственниках, кумовьях, друзьях, а особенно о погибших юнаках:

Него пемо ми жалити

Сад

jyHaKe

биранике

KOJH

су нестанули,

За крст часни и слободу,

А сейчас мы все оплачем

Наших избранных юнаков,

Что дралися и погибли

За честной крест и свободу,

желая подчеркнуть, что потеря таких людей тяжелее потерь личных.

Не могу вас

no6poJHTH

кукала!

Да je карта сиво пол>е,

А мастило сшье море,

Мудра глава Милошева

BaJKOBa,

Хитра рука

Писарева

JeflBa

би вас пописала

А некмоли ja кукала.

Да вас тужна ja

no6poJHM

У мом

jaAy

великоме.

Не могу вас сосчитать я,

Сколь ни плачу!

Лишь бумага — серо поле

Да чернила — сине море,

Да еще бы мудрый Милош,

Еще Вайко,

Писарь с быстрою рукою

Вас едва б переписал всех —

А уж где мне всех упомнить,

Где же, бедной, сосчитать вас,

Мне в своей большой печали!

Когда родственники встречаются после длительной разлуки, они говорят «благо

мене» (благо мне).

Раскаленная стрела (стри}ела yrpHJaHa) — метонимия для мертвой, сраженной

болезнью девушки.

Раны в буквальном и переносном смысле — болезнь.

Юнака — героя.

Милош Шаулич, министр юстиции и борец за демократические свободы в Черно-

гории (конец XIX—начало XX века).

Вайко, инженер Василие Жугич, погиб от разрыва гранаты в Скадре.

lib.pushkinskijdom.ru

Сербские плачи

397

Плач Сары Караджич

по сыну

У мене je ]ада. доста!

Него мазка нема нада,

Да he Сава налэутити,

Да се надам баксузница,

Да ми кадго]' Сава дог)е.

Али да се богу молим,

Да код н>ега ма]'ка дог)е,

Да му виг)у црне очи,

И гранате руке бjeлe,

Не би ли ме загрлио,

Не би ли га услужила.

Барем тамо на Taj cBnjeT.

Но си ми се налэутио,

1)е ти много сузе ли]'ем,

^е ти младу душу кварим,

Па ме непеш да дозиваш,

Дозволи ме дуги }аде!

Но hy тебе прекорити,

neJKa,

Moja кукавице,

HeMoj

тако сузе лити,

Ни

6poJHTH

Саву дане,

Ти погледа} око себе,

У црнини кукавице,

И оне су безбраткшье.

Сам'

HMajy саморанце,

Те им више }ада. да)У,

На куЬу им гавран кука,

При]е сунца и MJece^,

Крилом врата затворио.

Botje ]ада има доста,

Од млaдиjex утреника,

je много ]ада. било,

Од како се заратило,

Многа MaJKa прокукала,

сестрица

oja^eHa,

Многа MaJKa саморана.

Сколь печали в моем сердце!

Мне ль надеяться, несчастной,

Что рассердится мой Сава!

Мне ль дождаться, горемычной,

Что когда-нибудь вернется!

Но молиться буду богу,

Чтоб хотя бы на том свете

Довелось его мне встретить,

Посмотреть на очи черны,

Руки белые увидеть!

Может, мать свою обнимет! —

Я б ему опять служила...

Видно,

сердится сынок мой,

Что я лью так часто слезы,

Душу юную тревожу...

Ах,

меня не позовешь ты,—

Так позволь мне плакать вволю!

Пейка! Горькая кукушка!

Укорить тебя хочу я:

Ты не лей так часто слезы!

Саве дни считать не надо!

Посмотри вокруг себя ты:

Сколь вокруг сестер безбратних!

Все печальные кукушки,

Всюду старцы без кормильцев —

Вот о них поплакать надо.

Всюду вороны на крышах,

Раньше месяца и солнца

Крылом двери затворяют.

Пожалеть,

оплакать надо

Молодых парней убитых.

Началась война — и снова

Столько горя и печали!

Матерям печали много,

Сестрам тоже много горя,

Сколько стариц без кормильцев!

Сара Караджич, известная плакальщица из Жабляка под Дурмитором. Родом

с Трса из Пивы, из геройского рода Йокановичей. В этой песне оплакивает борцов-

героев из своего рода и мстителей за Косово из Пивы и Дробняка (ср.: Српске на-

родне тужбалице из збирке Новице ШаулиЬа. Београд, 1929, стр. 124—129). Вспо-

минает своего сына Саву, умершего от болезни в Иридворице (Дробняк) во время

неприятельской оккупации в 1917 году. Ее дочь Пейка с тех пор постоянно оплакивает

своего брата. Мать укоряет ее за это, говоря, что у всех горе, что с тех пор, как

началась война, многие матери остались без сыновей, а сестры без братьев. Саре

сейчас больше восьмидесяти лет, живет она в Деспотовце (Сербия) у доречи Печки,

муж которой был священником в той округе. Еще несколько «тужбалиц» Сары остались

ненапечатанными.

Существует убеждение, что частые слезы по покойным им в тягость, что по-

следние сердятся на своих родственников, если те по ним много плачут.

В сербских «тужбалицах» образ кукушки появляется часто как образ сестры,

лишившейся брата.

Т. е. не нужно так убиваться, что Сава умер столь молодым.

lib.pushkinskijdom.ru

398

В.

К. Зайцев, Е. Шаулич, Н. Шаулич

Плач Милосавы

4nje

j'OBO

nepje овг)е,

А женама по рукама?

Ал*

су крила

Соколова,

Ал'

je крило лабудово?

Ал*

од тога ништа ни

je,

Но су капе са

jyHaKa,

Са

jyHaKa

без узмака,

А дел^'а без поноса!

Но кукала сестра ваша,

Бих ja с вама говорила,

Но ме жалост уморила,

Па не могу говорити,

Него'опу, а да што пу?

А знате ли, зорна брапо,

Када вама глас допаде,

Да идете на

6ojniHTe,

На Косовско осветиште,

Вама мрзно не

6njaine,

Но се

6oja

зажелэели,

Па се радо опремате,

Ка' да пете у сватове,

кукала!

Двадесет брата Кнежевипа

Под

6apjaKOM

брата Шора!

Jaox

брате, лэудски бане,

И жалости за навщек!

Сестре ко*ье опрема]у,

MaJKe

старе сузе л^'у,

Jaox

№има!

Ведро

6jenie

тама паде,

1)е се 6jexy окупили

На сред села код свог брата

Код Радула Кнежевипа.

Ту их сестре испратише

И с брапом се излэубише.

Кад на кон>е пос]едаше

И из грла

3anjeBaine,—

А несретна сестра

Moja,

кукала!

Кад се с братом полъубила,

Са Алексом дели братом,

Сестра паде црно] землэи.

А кад брапа повиг)еше,

Сви од когьа од}ахаше,

Па узеше

cejy

милу,

На кулу je одни}еше.

Сестра тужна говораше:

«Куку, брате, жарко сунце,

Како пу ти купи допи,

Код купе ти нико нема,

Без кукала стара

MaJKa.

Ja се

6OJHM,

душо, jafla,

Цицмил

по братьям

Чьи лежат тут перья эти

На руках у женщин грустных?

Может, крылья соколины?

Или крылья лебедины?

Нет, не крылья эти перья,

То юнаков

славных шапки,

Шапки воинов бесстрашных,

Горделивых, не хвастливых...

Как сестра несчастна ваша!

Я бы с вами говорила,

Да печаль меня сморила,

Не могу сказать ни слова.

Но,

сдается, мне придется.

Помните ли, храбры братья,

Как пришли такие вести,

Чтоб идти вам всем в сраженье,

На Косово для отмщенья

—

Весть вы приняли охотно,

Сразу в бой вы устремились

И оружье быстро взяли,

Словно в сваты шли на свадьбу,

Ах, беда мне!

Двадцать братьев Кнежевичей,

Все под стягом брата Шора!

(Славный мой отменный братец,

Век тебя мне не оплакать!).

Сестры им коней седлают,

Стары матери льют слезы,

Горе бедным!

Было вёдро — мгла упала,

Где они отряд собрали

Средь села, у дома брата,

У Радула Кнежевича.

Здесь их сестры провожали,

Своих братьев целовали.

На коней когда все сели,

Песню громкую запели,

А сестра моя несчастна

Причитала!

Брата лишь поцеловала,

Брата воина Алексу —

Враз на черну землю пала.

Братья это увидали

И с коней своих слезали,

Брали милую сестрицу,

В дом высокий относили.

Говорила им сестрица:

«Ах, мой братец, жарко солнце,

Как же в дом к тебе приду я?

Никого ведь в доме нету,

Кроме матери несчастной.

Я боюсь, мой милый братец,

lib.pushkinskijdom.ru