Астахова А.М. и др. (ред.) Русский фольклор. Материалы и исследования. Том IV

Подождите немного. Документ загружается.

«Деяния Петра Великого» И. И. Голикова

121

«Медный всадник», «История Петра» — в большей или меньшей степени

связаны с трудами Голикова, а иногда и основаны на этих трудах. Изуче-

ние исторических источников петровского времени начато Пушкиным

с голиковских «Деяний».

В период своих педагогических увлечений 60-х годов Л. Н. Толстой

одну из книжек журнала «Ясная Поляна» (1862, июнь) целиком посвятил

Петру. В третий раздел этой книжки вошли семнадцать рассказов под

названием «История про Петра», являющихся переделкой или вернее ли-

тературной правкой анекдотов и преданий из сборников Голикова и

Штелина.

Наконец, советский писатель А. Н. Толстой, работая над романом

«Петр I», широко и разносторонне использовал как исторические мате-

риалы, так и исторические анекдоты из собрания Голикова.

Следовательно, интересующий нас труд Голикова как исторический

источник сыграл очень большую роль в истории русской науки и литера-

туры и был достаточно высоко оценен передовой русской общественностью.

Современные советские историографы отдают должное трудам

И. И. Голикова, хотя и отмечают известную их примитивность, панегири-

ческий тон изложения с неумеренным восхвалением Петра, отсутствие

изящества и литературности изложения.

Но среди многочисленных мате-

риалов, собранных Голиковым, один раздел еще не привлекал должного

внимания наших исследователей: речь идет о тех анекдотах и преданиях

о Петре I и его приближенных, которые сначала вошли в 17-й том «Допол-

нений к деяниям Петра Великого» (1796), а позднее были изданы Голико-

вым отдельной книгой «Анекдоты, касающиеся до государя императора

Петра Великого, собранные Иваном Голиковым» (1798).

Эти исторические анекдоты привлекали к себе, как уже указано, особое

внимание наших писателей, и в первую очередь А. С. Пушкина. Исследо-

ватель исторических работ поэта И. Фейнберг отмечает это обстоятель-

ство:

«Воспоминания современников, близко стоявших к Петру, именуе-

мые большей частью на языке того времени историческими анекдотами,

привлекали... особое внимание Пушкина».

Думается, что такой присталь-

ный интерес Пушкина к этим легендарным рассказам объясняется тем, что

именно они в наибольшей степени донесли до последующих поколений на-

родный взгляд на личность Петра I и эпоху преобразований.

Материалы Голикова представляют собой различные устные рассказы

или записи, слышанные и записанные собирателем от самых различных лип,

с которыми ему пришлось сталкиваться в жизни. Это полуисторические,

полулитературные рассказы о личности Петра, его окружении, а иногда

и о событиях эпохи; это и история и легенда.

Сам И. И. Голиков в предисловии к книге так пояснил характер этих

анекдотов: «Под названием анекдотов разумеются такие повествования,

которые в свет не изданы и которые, следовательно, немногим только из-

вестны; достоверность же таковых преданий зависит от следующего:

ежели повествуемое в них взято из подлинных записок или частных

журналов того времени;

ежели особы, предавшие их словесно, или удостоверены о истине

того от современников, заслуживших уважение;

См., например: А. В. Черепнин. 1) Русская историография до XIX в. Изд.

Московского университета, 1957, стр. 247—253; 2) Очерки истерии исторических наук

СССР, т. I. М., 1955. стр. 216

И. Фейнберг. Незавершенные работы Пушкина. М., 1955, стр. 68.

lib.pushkinskijdom.ru

122

Б.

А/. Былое

ежели оные подтверждаются преданием, от самого того же времени

из рода в роды преходящим и которое не противоречит самой истории».

Сборник анекдотов и преданий И. И. Голикова не является единствен-

ным сборником подобного рода. Такие рассказы о Петре I начали по-

являться в печати через 50—60 лет после его смерти, в последней трети

XVIII века. Первым подобным обстоятельным сборником явилась книга

Якова Штелина «Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яко-

вом Штелиным» (напечатана на немецком языке в Лейпциге в 1785 и пере-

ведена на русский язык в 1801 году), затем появилась упомянутая книга

И. И. Голикова (первое отдельное издание вышло в 1798 году), и, нако-

нец, издание уже XIX века — «Рассказы Нартова о Петре Великом», напе-

чатанные Л. Н. Майковым в 1891 году.

Количество анекдотов и преданий в этих сборниках весьма велико:

в книге Штелина содержится 138, в книге Голикова напечатано 132 но-

мера, в рассказах Нартова—165 преданий и воспоминаний.

В какой степени весь этот огромный материал является народным и

в какой степени его можно привлекать, изучая творчество русского народа?

В отношении книги Якова Штелина этот вопрос сразу же должен быть

решен в отрицательном смысле, хотя и здесь среди неправдоподобных и

тенденциозных рассказов встречаются жемчужины народного творчества.

Яков Штелин, иностранец, был вызван в 1735 году из Дрездена для

работы в Академии наук и был одним из видных деятелей Академии наук

первого периода ее существования; впоследствии он сделался профессором

«элоквенции и поэзии» и специализировался на составлении аллегорических

картин, транспарантов, фейерверков для придворных празднеств и т. д.

Анекдоты, изданные им (на немецком языке), носят явно тенденциозный

характер. В своем «Предуведомлении» он сам пишет, что саксонский послан-

ник познакомил его со многими «знатными господами» Петербурга и

Москвы, от которых он и записывал изданные им анекдоты. Этими «знат-

ными господами» явились преимущественно иностранцы: свыше 80 анекдо-

тов и рассказов и записано им от различных иностранцев, главным образом

от немцев. Среди корреспондентов Штелина мы встречаем и графа Остер-

мана, и советника Шумахера, и лейб-хирурга Яна Гофи, и фрейлину двора,

и графа Миниха, и лекаря-голландца, и английского резидента, и ревель-

ского бургомистра, и т. д. Естественно при этом, что «иностранная» тема —

отношение Петра к иностранцам, курьезные случаи за границей, посещение

им различных городов Европы, его мнение о различных достопримечатель-

ностях европейских городов и т. д. — занимает в книге непомерно большое

место.

Некоторые анекдоты носят отпечаток взглядов на Россию и Петра «не-

мецкой партии», с которой так настойчиво и неутомимо боролся

М. В. Ломоносов. Уже по одним названиям многих анекдотов и рассказов

можно судить о принципе отбора рассказов и преданий, включенных в книгу

и интересующих собирателя в первую очередь: «Любовь Петра Великого

к иностранцам, приезжающим в Россию», «Петр Великий угощает голланд-

ских корабельщиков блинами», «О посещении дома, в котором жил Лютер»,

«Петр Великий посещает немецкую церковь», «Мнение о карточной игре»,

«Мысли Петра Великого о венском дворе», «Попечение Петра Великого

о наблюдении полицейского порядка» и т. д.

Правда, в сборнике встречаются два подлинно народных предания:

И. И. Голиков. Анекдоты, касающиеся до государя императора Петра Вели-

кого,

собранные Иваном Голиковым. Изд. 2-е, М., 1798, стр. III (в да\ьнейшем:

Голиков, Анекдоты).

lib.pushkinskijdom.ru

«Деяния Петра Великого» И. И. Голикова

123

одно,

записанное от М. В. Ломоносова, — о посещении Петром родины

Ломоносова, с. Холмогоры, и о разбитых Петром горшках; второе — из-

вестное предание о том, как Петр учил чухонских мужиков делать лапти.

Но эти предания составляют крайне незначительную часть сборника,

являясь драгоценными зернами среди великосветской шелухи.

«Рассказы Нартова о Петре Великом» гораздо более народны и патрио-

тичны по сравнению с книгой Штелина. Но Л. Н. Майков, исследовавший

этот труд, высказал убедительное предположение, что изданные рассказы

являются не подлинными рассказами самого А. К. Нартова (токаря, лю-

бимца Петра), а литературной обработкой их, произведенной его сыном

А. А. Нартовым уже в конце XVIII века; при этом А. А. Нартов не огра-

ничился, по-видимому, обработкой слога и стиля их, но коснулся отчасти

и содержания.

В силу изложенных причин собрание анекдотов И. И. Голикова пред-

ставляет наибольший интерес с точки зрения фольклористики и является

наиболее демократическим и народным как по содержанию, так и по форме.

Книга анекдотов и преданий Голикова не является однородной ни по

происхождению различных рассказов, ни по их значимости для историка и

для литературоведа; значительная часть анекдотов и преданий не народна

по происхождению, а записана собирателем от различных влиятельных

лиц, принадлежащих к правящей верхушке, — сподвижников Петра Не-

плюева, Крекшина и др., но какая-то часть этих материалов возникла

среде народа, в среде простых людей и является народно-поэтической по

происхождению.

Это отмечали почти все биографы Голикова и авторы многих трудов по

историографии петровской эпохи, например Е. Шмурло, автор очень ценной

книги о Петре.

Перечисляя корреспондентов И. И. Голикова, от которых

собиратель получил очень много ценных материалов и документов, а также

устных сообщений, Шмурло отметил также наличие устных преданий на-

родного происхождения, напечатанных собирателем. «Кроме того,— писал

он,

— черпал Голиков свои материалы и в преданиях народных, с успехом

рылся у московских букинистов, в архивах провинциальных (воронеж-

ских)».

Отмечал это также один из первых биографов Голикова, А. Старчев-

ский. Рассказывая о том, как постепенно Голиков отошел от коммерческих

дел и отдал всю свою энергию и все свое время собиранию материалов

о Петре, автор отметил, что собиратель «сам ездил по всем тем местам,

где бывал Петр I, отыскивал о нем сведения и расспрашивал старожилов».

Наконец, в статье, посвященной Голикову в «Большой советской

энциклопедии» (к сожалению, без подписи автора), также отмечается это

обстоятельство: «В результате многолетней работы Голикову удалось

собрать большое количество подлинных документов, записок современников,

воспоминаний, анекдотов, народных преданий и других материалов

о Петре I».

Если бы удалось выделить и восстановить народные предания в книге

анекдотов и преданий Голикова, они могли бы явиться ценным материалом

для изучения русского фольклора XVIII века и для изучения народного

отношения к Петру и его преобразованиям. При крайне ограничепгом ко-

Е. Шмурло. Петр Великий в оценке современников и потомства. СПб., 1912.

Там же, стр. 92.

А. С т а р ч е в с к и й. Очерк исторической деятельности в России до Карамзина.

СПб.,

1845, стр. 171 —

176.

БСЭ, т. 11, 2-е изд., 1952, стр. 597.

lib.pushkinskijdom.ru

124

В.

М. Былое

личестве записей фольклора XVIII века такой косвенный источник для

изучения фольклора петровской эпохи несомненно представлял бы научный

интерес.

Какими же путями можно идти в исследовании этого вопроса?

Намечается несколько путей. Первый — идейный и стилистический

анализ каждого предания; второй — сопоставление с записями сказов,

сказаний и преданий из имеющихся печатных сборников и публикаций; на-

конец, третий — путь гипотетический, неизбежный в данном случае. Попро-

буем использовать все возможные пути исследования этого вопроса.

Нас в первую очередь должен интересовать вопрос о том, кто же сооб-

щал собирателю различные рассказы, предания и анекдоты. Кто были его

корреспонденты? Что представляют собой его анекдоты и предания?

Биографы Голикова согласно отмечают, что Голиков имел обыкновение

записывать в свои тетрадки услышанные им рассказы и анекдоты, которые

он впоследствии и подготовил к печати. Это утверждает, например,

А. А. Старчевский, говоря о юных годах собирателя: «В это самое время

он имел случай в Москве достать несколько рукописных сочинений о Петре

Великом и познакомиться с жившими еще тогда некоторыми современ-

никами и приближенными сего государя, от которых, слыша разные о нем

повествования и анекдоты, записывал в свои тетрадки».

Ответить на вопрос о корреспондентах Голикова значительно труднеег

обычно Голиков сам сообщал об этом в примечаниях к отдельным анекдотам

и преданиям, но иногда об этом и умалчивал.

А. С. Пушкин, интересовавшийся этим вопросом в период ра-

боты над историей Петра, записал в своем введении к подготовительным

записям: «Особы, доставившие важнейшие сведения Голикову, были: дей-

ствительный тайный советник, сенатор и кавалер Иван Иванович Неплюев,

адмиралы Алексей Иванович Нагаев, Семен Иванович Мордвинов, Иван

Лукьянович Талызин, комиссар Крекшин и московские купцы Сериков,

Евреинов, Полуярославцев и Ситников и олонецкий купец Барсуков. Не-

знаемые Голикову люди, на которых он, однако, ссылается, суть: превос-

ходительные господа граф Андрей Иванович Ушаков, Федор Иванович

Соймонов, барон Иван Антонович Черкасов и Абрам Петрович Ганнибал».

Очевидно, Пушкин интересовался только корреспондентами — современ-

никами Петра I. Перечень корреспондентов И. И. Голикова, пропущенных'

Пушкиным, насчитывает свыше двадцати фамилий, среди которых мы

встречаем представителей дворянства, купечества, духовенства и интелли-

генции. Среди них, помимо лиц, перечисленных Пушкиным, находим также

новгородского дворянина Флора Ивановича Неплюева, московского купца

Лапшина, библиотекаря Бухвостова, статского советника Ивана Алексеевича

Ушакова, коллежского советника Василия Федотовича Братищева, калуж-

ского купца Данилу Алферова, известного ученого Н. Н. Бантыш-Кэмен-

ского, генерал-поручика Ивана Михайловича Толстого и др.

А. Старчевский, ук. соч., стр. 171—172.

Так, например, в примечании к анекдотам о пребывании Петра в Воронеже Го-

ликов пишет: «Три сиих анекдота слышал я от воронежских старожилов», а в приме-

чании к анекдотам №№ 41 и 42: «Два сии анекдота сообщены ко мне через почту от

неизвестной особы».

А. С. Пушки н, Полное собрание сочинений в десяти томах, т. IX, Изд.

АН СССР, М.—Л., 1949, стр. 11.

lib.pushkinskijdom.ru

«Деяния Петра Великого» И. И. Голикова 125

Таким образом, нам известен примерный круг корреспондентов

И. И. Голикова, но трудность заключается прежде всего в том, что нередко

рассказ или предание попадали к нему через вторые или третьи руки, на

это часто указывает и сам собиратель. Так, например, в примечании к рас-

сказу о неустрашимости Петра на море и об искусстве кормщика Антипа

Панова, который прогнал от себя Петра во время бури на море, Голиков

заметил: «Последнее в анекдоте сем сообщено мне от бывшего Архангелого-

-родского, а поныне Московского первой гильдии купца Михаила Андрее-

вича Мамонова, слышавшего сие от самого Антипа Панова».

Такое же

примечание мы найдем к анекдоту о совете пушечного мастера переплавить

.колокола на пушки после поражения под Нарвой. Собиратель делает

к этому преданию такое замечание: «Пьяный сей был пушечный мастер,

и один престарелый пушкарь, знакомец его и бывший того очевидцем,

передал нам сие».

Иногда его корреспонденты желали скрыть свое имя, а иногда и сам

собиратель, по-видимому, не мог сказать, от кого он слышал некоторые

предания. Так, в одном случае он просто ограничивается упоминанием

о некиих «почтенных стариках времен государевых», а в другом прямо сооб-

щает читателю: «Я бы мог наименовать их, но нет на то их воли».

Трудность заключается также и в том, что, по совершенно правильному

замечанию Е. Шмурло, «в конце XVIII столетия реальный образ Петра

наполовину успел уже окутаться легендой; живые достоверные черты

сплошь и рядом тускнели в тумане наивного восторга, и ходячие рассказы

о царе—„анекдоты", как любили их в ту пору называть, — при всем их

интересе полны были таких наслоений, что зачастую не знаешь, каких

больше в них данных, для суждения ли о говорящем, о составителе или

о самом Петре».

Отделить в сборнике анекдотов и преданий И. И. Голикова историче-

скую правду от народного вымысла, от легенд, сложившихся как среди про-

стых людей, так и в верхушке правящих классов, — задача и трудная и

интересная.

Не касаясь в настоящей работе легенд и преданий, возникших в правя-

щей верхушке, среди приближенных Петра, постараемся показать и до-

казать «народную» струю этого сборника и народно-поэтическое происхо-

ждение некоторых анекдотов и преданий, опубликованных И. И. Голиковым.

Приступая к исследованию этого вопроса, можно прежде всего считать

a priori, что И. И. Голиков не мог стоять в стороне от того широкого движе-

ния демократических кругов русского общества за собирание и изучение

русского фольклора, наличие которого установлено советской наукой для

второй половины XVIII века.

Подобно Чулкову, Попову, Левшину, Курганову — выходцам из купе-

чества, из третьего сословия, И. И. Голиков, насколько можно судить по его

трудам, также был любителем фольклора: народных пословиц и поговорок,

народных изречений и преданий.

Что же роднит многие анекдоты и предания из книг И. И. Голикова

с произведениями фольклорного характера, с народными песнями, преда-

ниями, сказками петровской эпохи?

Это в первую очередь наивное, но традиционное для крестьянского

фольклора решение проблемы царя и народа, антибоярская и антидворян-

Голиков, Анекдоты, стр. 10.

Там же, стр. 101.

Е. Шмурло, ук. соч , стр. 4.

lib.pushkinskijdom.ru

126

В.

А/. Былое

екая направленность многих преданий и анекдотов при наивной вере на-

рода в хорошего «мужицкого» царя. Главным героем эпохи, в ряде анекдо-

тов и преданий выступает простой человек — солдат, крестьянин, пушкарь

и т. д. Именно он, простой человек, оказывается умнее и способнее пред-

ставителей господствующих классов.

В этом отношении, например, интересным представляется рассказ из

собрания Голикова о дворовом человеке Иване.

Дворовый человек Иван был отдан в солдаты и на военной службе

проявил способности, усердие, дисциплинированность и скоро дослужился

до сержанта. Вскоре и его прежний барин-недоросль был призван в армию

и там, по стечению обстоятельств, попал под начальство своего слуги. На

военной службе этот недоросль оказался ленивым и нерадивым солдатом.

Слуга как-то не выдержал и побил своего барина палкой. Мать недоросля

пожаловалась Петру и настойчиво требовала примерного наказания Ваньки.

Петр призвал Ваньку и недоросля и начал вести розыск. Когда же в ходе

следствия Ванька, наглядно показывая свое обращение с барином, на глазах

у Петра снова поколотил своего барина, а мать завыла, обращаясь

к Петру, последний, довольный в душе происшедшим, посоветовал старухе

поскорее уйти: «... видишь, старуха, какой Ванька-то твой озорник, что и

в моем присутствии не унимается, — сказал он. — Я советую тебе поскорее

отойти, дабы и тебе самой чего от него не досталось, вить за непослуша-

ние везде бьют».

Анекдот этот перекликается с северными народными преданиями

о Петре, в которых Петр очень часто сурово расправляется с ленивыми и

нерадивыми боярами и поощряет простых людей-тружеников.

Не меньший интерес представляет другое предание, героем которого

является крестьянин Нюхонской волости Антип Панов. В этом предании

рассказывается о неустрашимости Петра на море во время бури. Все при-

ближенные Петра и другие пассажиры судна находились в страшном смя-

тении и со страхом ожидали гибели. Только Петр и кормчий Антип Панов

не потеряли решимости и присутствия духа. Кормчий, простой крестьянин,

никого не подпускал к рулю и продолжал управлять судном.

«Когда государь пришед к нему, стал ему в деле указывать, и куда

должно направлять судно, то сей с грубостию отвечал ему: „Поди, пожа-

луй, прочь! Я больше твоего знаю и ведаю, куда правлю"». Когда же ко-

рабль благополучно пристал к берегу, Петр, «подошед к сему Антипу,

сказал: „Помнишь ли, брат, какими ты словами на судне меня отпотче-

вал?"».

Перепуганный крестьянин «признавался в грубости своей и просил по-

милования». Петр, по этому преданию, в ответ «поднял его сам и, три раза

поцеловав в голову, сказал: „Ты не виноват ни в чем, друг мой, и я обя-

зан еще благодарностию тебе за твой ответ и за искусство твое". И тогда

же,

переодевшись в другое платье, все бывшее на себе, измоченное даже

до рубашки, пожаловал ему в знак памяти и, сверх того, определил ему же

годовую до смерти пенсию».

Нетрудно видеть, что и это предание очень близко по своей идее к из-

вестной народной песне «Петр и драгун» и народной сказке о Петре из

сборника Садовникова,

которые подчеркивают -простоту Петра и любовь

Голиков, Анекдоты, стр. 298.

Там же, сгр. 9—10.

1Э

Песня «Петр и драгун» является одной из самых распространенных песен петров-

ской поры. По варианту из собрания П. В. Киреевского содержание ее таково. У госу-

дарева крыльца на стуле сидит Петр. Царь обращается к князьям-боярам — нет ли

lib.pushkinskijdom.ru

«Деяния Петра Великого» И. И. Голикова

127

его к мастерству и умению, в чем бы это ни проявлялось. Традиционный

образ Петра в песнях и преданиях петровской эпохи — это образ прежде

всего работника с мозолями на руках и засученными рукавами.

Другим обстоятельством, роднящим многие голиковские предания с на-

родными преданиями и сказками петровской эпохи, является «опрощенио,

«окрестьянивание» Петра в целом ряде анекдотов и преданий из сборника

Голикова.

Известно, что народ своих любимых героев часто наделяет крестьянским

происхождением, мужицкой внешностью, крестьянскими склонностями,

вкусами, чертами характера. В русских народных сказках цари и королевичи

часто топят печку, умываются ключевой водой, ловят рыбу в озере, рубят

лес,

пьют чай с бубликами, парятся в бане со своими работниками, посы-

лают служанок на базар и т. д.

В русских народных исторических песнях герои нашего прошлого часто

опрощаются, наделяются народом такими чертами, которых у них не было

и не могло быть.

Так, например, в большинстве исторических песен о Ермаке герой песни

рисуется как народный герой: он нападает со своими молодцами на бояр-

ские и купеческие суда, ненавидит бояр и начальство, разгоняет бояр из

царских палат. Ненавидит бояр и другой герой наших исторических песен —

представитель господствующих классов Скопин-Шуйский. Его народ также

превращает в идеального полководца-патриота в духе своих представлений.

Известно, что Среди народных преданий о Пушкине, собранных в после-

революционное время среди крестьян, есть и такие, в которых доказывается

крестьянское происхождение поэта.

В фольклоре петровской эпохи мы также найдем предания подобного

рода, доказывающие крестьянское происхождение Петра или трудовой

крестьянский образ его жизни. «Даром хлеба не ел, лучше бурлака рабо-

тал»,—

заметил о нем известный сказитель Щеголенок.

Сказительницы Аграфена и Марфа Крюковы, создавшие целый цикл

новых былин о Петре, обычно изображают его как плотника с «засканными

рукавами» и кровавыми мозолями на руках. В северных преданиях, опубли-

кованных Майновым и Барсовым,

рассказывается, что Петр первым

бросается в бурливую северную речку, чтобы «первую свайку наложить>

для будущей переправы, сам кладет первую мостовину, крицы дует, сам

охотника с ним побороться? Все князья-бояре испугались и разбегались, только пят-

надцатилетний драгун вызвался на борьбу с самим царем. Молодой драгун победил

Петра. Петр радуется победе молодого силача и хочет его наградить по его желанию.

Казачий вариант этой песни приводит А. М. Листопадов в своем сборнике «Дон-

ские исторические песни» (Ростов н/Д., 1946, стр. 61). По этому варианту, Петр

с генералами «прогуливал» по своим полкам и искал против себя

поединщика». Охот-

ник нашелся среди казаков казачьего полка. Победив Петра, казак просит пожаловать

его «волею вольною».

Сказка, записанная Садовниковым, еще ближе по своей идейной сущности к анек-

доту из собрания Голикова: «Как только время свободное ему от черной работы, так

он все по кабакам ходил да у мастеров выведывал о их мастерстве: все научиться хо-

телось всему. Приходит раз в кабак и встретил там оборванного пьянчужку; взял

водку, а его не потчует. „Ты, видно, ничего не умеешь? — спрашивает. — Что больно

обтрепан?" — „Нет, — говорит, — умею вот такое-то ремесло".— „А как вот эту вещь

делать?"

— „Так вот", — говорит. — „Врешь!" — „Нет, ты врешь!". Поднялся спор, и

пьянчуга доказал Петру, что он врет. Петр остался этим очень доволен, потому что

о мастерстве все, что надо, разузнал, и напоил мастерового в лоск».

В. Н. М а й нов. Предание о Сидоркином кургане. Петровский сборник, издан-

ный «Русской стариной», СПб., 1872.

Е. В. Барсов. Петр Великий в народных преданиях Северного края.

Беседа >.

1872,

№ 5.

lib.pushkinskijdom.ru

128

В.

М. Было

рубит и валит лес, подстилает катки, работает, как хороший рабочий.

Аграфена Крюкова в уникальной былине «Семейная жизнь Петра» рисует

его как простого плотника, а Екатерину как стряпуху плотничьей артели.

Наконец, Вс. Миллер опубликовал грузинское предание, записанное

в с. Гори от Соломона Гулишвили, по которому Петр до избрания его на

царство был простым кучером, человеком честным, трудолюбивым, помо-

гавшим всем людям, обращавшимся к нему за советом и помощью.

Предания подобного рода, рисующие Петра как простого человека,

близкого и доступного широким народным массам, встречаются нередко и

в голиковском сборнике.

В одном анекдоте Петр, будучи приглашен Меньшиковым на торжествен-

ный и пышный обед, заехал к простому рядовому матросу (в связи с рожде-

нием сына) и остался у него обедать. Он с удовольствием ел матросские

щи и пирог с морковью и яйцами, забыв о пышном обеде.

В другом рассказывается о прохождении Петром военной службы. В нем

говорится, как Петр «стоял по очереди в карауле, спал с солдатами в одной

палатке, носил одинаковый со всеми мундир, возил землю к крепостному

строению на тележке, собственными же руками сделанной, ту же с ними

принимал пищу».

В третьем Петр разъезжает по Москве в крестьянских санях-розваль-

нях, иногда лишь с кучером, иногда даже один.

Встречаются в сборнике Голикова анекдоты и рассказы, рисующие Петра

экономным и рачительным хозяином. Так, например, Петр якобы приказал

переделать печь в своем помещении, вследствие того что она была неэко-

номна, поглощала много топлива.

В одном из анекдотов Петр, подаривший деревню вместе с крестьянами

одному из своих приближенных, вследствие чего эти крестьяне-однодворцы

превратились в крепостных, выслушав жалобу солдата на несправедливость

этого поступка, спешит исправить свою ошибку и облегчить положение

крестьян/

Показательно, что совет Петру о переплавке колоколов на пушки после

Нарвского поражения, по Голикову, подает не иноземец, не патриарх (как

об этом говорится в позднейшей публикации Е. В. Барсова), а простой

пушечный мастер, находившийся под хмельком.

Невольно вспоминаются

исторические песни петровской поры, в которых верным помощником Петра

в военных победах выступает простой народ — солдаты, казаки, драгуны.

Это предание народно-поэтического происхождения подтверждает необык-

новенную историческую мудрость народа: в самый критический момент

Северной войны на помощь Петру приходит простой человек — пьяный

пушечный мастер.

Очень смешны и простодушны анекдоты о вкусах Петра, слышанные

Голиковым от воронежских старожилов. В одном предании (о пребывании

Петра в Воронеже) рассказывается о любви его к кислой капусте, которую

воронежские купцы отказались ему давать.

Значительная часть преданий рисует Петра в окружении простых лю-

дей— купцов, солдат, плотников, матросов и т. д. В одном предании рас-

А. Марков. Беломорские былины. М., 1901, стр. 296.

Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып. X, отд. Ш.

Тифлис, 1890, стр. 46—47.

Голиков. Анекдоты, № 49.

Там же, № 40.

Там же, № 27.

Там же, № 21.

lib.pushkinskijdom.ru

«Деяния Петра Великого» И. И. Голикова

129

сказывается, как он пирует вместе с плотниками.

Очень часто Петр назы-

вает солдат или матросов «ребятами», «товарищами».

Несомненно, что какая-то часть сведений в подобного рода анекдотах

и преданиях является достаточно достоверной и правильной, отмечает не-

обыкновенный демократизм царя, но некоторые рассказы наделяют Петра

этими чертами в силу эпической традиции.

Помимо простоты, любви к труду, непритязательности вкусов, честности

и справедливости, народ в некоторых преданиях отмечает в Петре и такую

черту, как неприязнь к щеголям, петиметрам, заезжим иностранцам —

«беспачпортным бродягам».

Известно, что дореволюционная буржуазно-дворянская историческая

наука несомненно преувеличивала «западничество» Петра, его любовь

к иностранцам и иностранному и зачастую отрывала Петра от русской

почвы. Эти взгляды нашли наиболее законченное и определенное выражение

в историческом труде Н. М. Карамзина «Записки о древней и новой Рос-

сии»,

в котором Карамзин отзывался о Петре как о «беззаконном» искази-

теле «народного духа», «захотевшем сделать Россию Голландией». Такой же

точки зрения придерживались и другие историки и публицисты консерва-

тивного лагеря. Вслед за Карамзиным твердили об измене Петра русским

началам и славянофилы. В частности, по мнению К. Аксакова, «петербург-

ский период» в истории XVIII века — это измена русской земле, народу,

государству, народности.

Напротив, представители передовой мысли XIX столетия — декабристы,

Пушкин, Белинский, Герцен, Огарев, Чернышевский, Добролюбов, — при-

знавая прогрессивность петровских реформ, подчеркивали «народность» и

Петра и его реформ.

По словам Н. А. Добролюбова, Петр решил «вопросы, давно уже задан-

ные правительству самою жизнью народной, — вот его значение, вот его

заслуги...

«Обширные преобразования, противные народному характеру и есте-

ственному ходу истории... не бывают прочны. Преобразования же Петра

давно уже сделались у нас достоянием народной жизни, и это одно уже

должно заставить нас смотреть на Петра как на великого исторического

деятеля, понявшего и осуществившего действительные потребности своего

времени и народа».

Новейшие факты, добытые нашей исторической наукой и советским

литературоведением, придают большую достоверность дошедшему до нас

преданию, по которому Петр как-то сказал в кругу своих приближенных:

«Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а затем мы к ней должны

повернуться задом».

Народ в своей оценке этой стороны многогранной деятельности Петра

стоит на точке зрения, близкой к мнению представителей русской револю-

ционной мысли.

В сборнике И. И. Голикова имеется анекдот (№ 120) несомненно на-

родного происхождения, в котором Петр выступает как враг мотовства, па-

рижских мод, «пустого, рабского, слепого подражания». В нем рассказы-

вается, что Петр однажды нарочно забрызгал грязью и замарал приезжего

пышно одетого иностранца, а затем набросился на русского «парижанца»

Там же, № 48.

Н. А. Добролюбов, Полное собрание сочинений в шести томах, под ред.

П. И. Лебедева-Полянского, т. III, ГИХЛ, М., 1936, стр. 129—130.

Его приводит В. Ключевский в своем «Курсе русской истории» (ч. IV, М., 1937,

стр.

225).

9 Русский фольклор, т. IV

lib.pushkinskijdom.ru

130

В.

М. Былое

Корсакова, сказав ему: «Корсаков! Штаны-то на тебе такие, какие не носит

и государь твой. Смотри, брат, чтоб я с тобой не побранился! Это пахнет

мотовством, а ведь я знаю, что ты не богат!».

Очень много для решения интересующего нас вопроса может дать ана-

лиз стилистических особенностей анекдотов и преданий, в первую очередь

анализ языка.

В ряде преданий из собрания Голикова Петру и его приближенным при-

писывается чисто народный язык, нередко они употребляют пословицы и

поговорки. Так, например, в анекдоте, названном собирателем «Монарх

зажигает сам в Преображенском селе свой дворец, построенный вопреки

приказа его» (№ 108), Петр, выслушав жалобы лесников на князя Ромода-

новского (который не выплатил денег за лес), весьма энергично выругал

его такими словами: «Так, старый черт, наделав пакости, да и трусит, как

заяц».

В анекдоте «Солдат из новобранных на часах» (№ 35) рассказывается

о солдате, стоявшем на карауле на берегу Невы. Солдат разделся и решил

искупаться, но, увидав неожиданно появившегося Петра, выскочил из воды,

надел только белье, шляпу, перевязь и вытянулся, отдавая честь Петру.

Царь, увидев его, засмеялся и сказал: «Хоть гол, да прав».

Интересна поговорка в устах Петра и в другом, на наш взгляд народ-

ном, анекдоте под названием «Монарх разъезжает по Москве в розвальнях

и наказывает озорничество» (№ 38). Петр ночью поехал в розвальнях

к Воскресенским воротам и подъехал к ним как раз тогда, когда старинная

боярская карета опрокинула чьи-то розвальни и произошла свалка. Петра

кучер и лакеи кареты встретили таким выразительным восклицанием:

«А там что за черт в коробе?» — на что монарх, «привставши, ответство-

вал: „Не равен черт в коробе"».

В анекдоте о неудавшемся покушении на Петра он, выслушав чисто-

сердечное раскаяние денщика Кикина,

несколько раз прошелся по комнате,

не говоря ни слова, и, наконец, обратясь к нему, сказал в задумчивости:

«Послов ни секут, ни рубят». В этом же анекдоте раскаявшийся заговор-

Анекдот этот использовал А. С. Пушкин при работе над исторической повестью

«Арап Петра Великого». В повести, как известно, любимцу Петра Ибрагиму противо-

поставлен пустой светский щеголь Корсаков, приехавший из Парижа и вывезший от-

туда лишь моды, светский лоск и презрительное отношение к своей родине и всему

родному. По-видимому, Корсаков из анекдота Голикова явился «зерном» для пушкин-

ского образа типичного щеголя и петиметра петровского времени. Об этом свидетель-

ствует и сходство фамилий, и то. что Пушкин в 3-й главе в обращении Петра к Кор-

сакову на ассамблее почти буквально повторил слова Петра из анекдота Голикова:

«Послушай Корсаков, — сказал ему Петр, — штаны-то на тебе бархатные, каких и я не

ношу, а я тебя гораздо богаче. Это мотовство, смотри, чтоб я с тобой не побранился»

(А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. VI, Изд. АН СССР, М.—Л.,

1949,

стр. 32).

Голиков, Анекдоты, стр. 429.

Там же, стр. 135.

Там же, стр. 149.

Судьба Кикина, человека несомненно способного и одаренного, была весьма тра-

гичной. В молодости он был любимым денщиком Петра, затем «адмиралтейцем». Страсть

к наживе и злоупотребления по службе сгубили его. «Кикинские» палаты в Петербурге

в 1715 году были конфискованы, а сам он за взятки и злоупотребления был лишен

чинов и сослан. Как способный человек, он был затем прощен и снова приближен

к царю, но обиды своей не забыл и вошел в круг сообщников Алексея. Он пытался

договориться с австрийским двором о бегстве царевича Алексея за границу. Будучи

сторонником Алексея, Кикин вместе с тем вел двойную игру. Опасаясь разоблачений

и ответственности, Кикин весной 1716 года обратил внимание Петра и Екатерины на

опасные замыслы царевича. Тем не менее по делу царевича Алексея он был арестован,

подвергся пыткам и в 1718 году колесован.

lib.pushkinskijdom.ru