Астахова А.М. и др. (ред.) Русский фольклор. Материалы и исследования. Том IV

Подождите немного. Документ загружается.

Массовая революционная поэзия горнозаводского Урала нач. XX в.

111

В.

М. Абрамкиным от сормовского рабочего В. Я. Курышева в 1935 году,

вспоминавшего, что песня «Сошлись говорить мы о праве своем» распро-

странялась в листовках РСДРП и пелась на мотив «Варшавянки».

Аналогична судьба песни «На десятой версте от столицы», представ-

ляющей собой вторую часть одноименного стихотворения П. Эдиета, посвя-

щенного жертвам 9 января. Это стихотворение распространялось в листов-

ках, пелось на демонстрациях. На Урале оно записано от златоустовских

рабочих, которые исполняли его с заменой первоначальной строки «На

десятой версте от столицы» на «На заросшем бурьяном кладбище». Песня

воспринималась златоустовскими рабочими как траурный марш о жертвах

златоустовской бойни в марте 1903 года, известной на Урале как своеобразное

9 января, картины которой были свежи в памяти рабочих. Расстрел демон-

страции в Петербурге ассоциировался в сознании златоустовских рабочих

с расправой 1903 года, поэтому текст песни становился для них особенно

близким и понятным.

Из приведенного примера явствует, что типичность изображаемого в ра-

бочей песне дает возможность перенесения подобных произведений из од-

ного района в другой и их активного использования рабочими, которые

связывают то или иное произведение с близкими им и волнующими их со-

бытиями.

Помимо песен, в основе которых лежит изображение конкретного со-

бытия (стачки, столкновения с администрацией, демонстрации), происхо-

дящего на заводе, передовыми рабочими Урала создавались и распростра-

нялись в массах песни, близкие по своему характеру к маршам и гимнам

революционного пролетариата. К этому типу можно отнести песню «Да

скуем мы, братцы, тяжкий молоток», записанную И. А. Сарайкиным от

рабочих Саткинского завода. Символом мощи и силы рабочих в песне слу-

жит тяжелый молот, в ней звучит призыв разбить этим молотом царские

хоромы, пробить каменную стену:

Да ударим сильно

Силою могучей

В царские хоромы,

В каменную стену,—

Разобьем мы, братцы,

Вдребезги ворота

И каменну стену.

Далее песня призывает рабочих ковать молот крепче, накаливать его до

«самого бела»:

Чтобы крепкий молот,

Наш тяжелый молот,

В царские ворота

Бил бы без промаха.

Эти символические образы с большой убедительностью раскрывают

силу поднимающегося пролетариата. Подобные песни, создавая боевой,

Славянский фольклор. Материалы и исследования по исторической народной

поэзии славян. Изд. АН СССР, М., 1951, стр. 145 (в дальнейшем: Славянский

фольклор).

На Урале песня записана В. П. Бирюковым (Урал в его живом слове,

стр.

269—270). Он отмечал, что песня исполнялась хором старых рабочих Златоуста.

Блинова, стр. 224.

lib.pushkinskijdom.ru

112

О. Б. Алексеева

наступательный дух рабочих, объединяли и сплачивали рабочую массу, и

в этом заключались их смысл и ценность. Они призывали рабочих сбро-

сить цепи рабства, подчеркивали необходимость уничтожения всей само-

державной системы. Интересна в этом отношении песня «Губернатор Богда-

нович, николашкина вся власть», получившая распространение среди ра-

бочих Южного Урала. 13 марта 1903 года бастующие рабочие Златоуста

потребовали освободить из-под ареста своих депутатов. Губернатор Богда-

нович отказался освободить арестованных и дал команду вызванным за-

благовременно солдатам стрелять в безоружную толпу. На месте расстрела

осталось много убитых и раненых, в числе которых были дети, женщины

и старики. Лишь по официальным сообщениям было убито и ранено 128

человек.

15 марта рабочие хоронили своих погибших товарищей, и похо-

роны вылились в демонстрацию протеста против произвола царских

властей.

Осмысляя златоустовские события как проявление общего характера

самодержавно-крепостнической системы, песня подводит к мысли о необ-

ходимости изменить судьбу рабочего и пропагандирует идею пролетарской

свободы:

Губернатор Богданович,

Николашкина вся власть,

Напились вы нашей крови,

Скоро ждите смертный час.

Правды нет, но она будет,

Мы с огнем ее найдем,

Скоро гром над вами грянет,

Задрожите в теремах,

Пролетарская свобода

Разнесет вас в пух и прах.

Обличение действительности и пропаганда идей пролетарской револю-

ционной борьбы составляли одну из характерных особенностей массовой

революционной пролетарской поэзии, которая в сочетании с волевой, при-

зывной музыкой и обусловливала действенную силу произведения. Все

более распространяясь в массах по мере роста пролетарского движения,

рабочая поэзия в свою очередь сама способствовала развитию революцион-

ного сознания уральских рабочих.

Формирование массовых революционных песен шло под непосредствен-

ным воздействием книжной революционной поэзии. Влияние литературы

ощущалось уже и на развитии рабочих песен XIX века, но главным

образом лишь в тяготении к рифме, к последовательной метрике. Массовая

пролетарская поэзия, создававшаяся непосредственно в среде уральских ра-

бочих, обнаруживает большую зависимость от литературной агитационной

поэзии. Повествовательность отходит на второй план, становится лишь

фоном, дающим возможность для обобщения. Так, например, та же песня

Данные приводятся по книге: Златоуст. Революционное движение 1886—1905 гг.,

стр.

27—28. В книге воспроизведены документы, относящиеся к событиям 13 марта

в Златоусте. На основании материалов жандармского управления и свидетельств оче-

видцев один из участников революционного движения на Урале Галанов восстанавли-

вает картину расстрела рабочих в своей статье «Расстрел златоустовских рабочих

26 марта 1903 года» («Былое Урала», Уфа, 1924, № 3, стр. 96).

Народное творчество Южного Урала, вып. 1. Записал И. С. Зайцев. Под ред.

и с предисловием В. М. Сидельникова. Челябинск, 1948, стр. 138, № 19. Комментарий

указывает, что песня распространялась в списках среди рабочих Златоуста после заба-

стовки 1903 года.

lib.pushkinskijdom.ru

Массовая революционная поэзия горнозаводского Урала нач. XX в.

113

«На Нижнетагильском заводе» от конкретных картин эксплуатации пере-

ходит к политическому обобщению и призыву:

Товарищи, братья родные,

Довольно вам спины ломать,

За то, чтоб хозяевам-чертям

На ваших трудах отдыхать!

Под влиянием революционной гимнической поэзии уральская рабочая

песня начала XX века приобретает призывный характер, и чем яснее соз-

датели песни осознают себя представителями решающего класса общества,

тем четче и острее звучат эти призывы. О влиянии на их формирование

книжной революционной поэзии свидетельствует тенденция к четкости

ритмики, проявляющаяся в данных песнях.

В массовой пролетарской поэзии Урала начала XX века уже не обнару-

живается использования эпических формул, постоянных эпитетов класси-

ческого песенного фольклора, что мы видим еще в рабочем фольклоре вто-

рой половины XIX века.

Злободневный характер уральской революционной песни начала

XX века, быстрый отклик ее на те или иные события горнозаводской

жизни определили до некоторой степени натуралистическое изображение

жизненных фактов. Некоторые из песенных текстов не содержат полноцен-

ных в художественном отношении поэтических образов, однако и в них от-

ражение действительности дается в предельно четкой форме. Но не в эсте-

тических достоинствах уральских горнорабочих революционных песен за-

ключается их историческая ценность. В них прежде всего важна

историко-познавательная сторона, позволяющая глубже понять историю

революционной идеологии уральского пролетария.

Революционные настроения, оценка событий, общая идейная направ-

ленность и тяготеющая к литературной песне художественная форма про-

изведений, созданных революционными рабочими Урала в предоктябрьские

десятилетия, свидетельствуют о том, что эти произведения целиком входят

в русло массовой пролетарской поэзии революционных лет, занимающей

в песенной культуре рабочих Урала начала XX века ведущее место как по

активности использования, так и по степени распространенности.

В современных фольклористических работах, посвященных исследова-

нию пролетарской революционной поэзии, наблюдается неправильная, на

наш взгляд, тенденция, выражающаяся в стремлении разделить массовую

пролетарскую песенную поэзию на творчество индивидуальное и коллектив-

ное.

Эту тенденцию мы видим, например, в статье В. К. Соколовой «Первая

русская революция в народном песенном творчестве», где автор в песенной

поэзии революционной пролетарской эпохи выделяет, с одной стороны,

песни рабочие как коллективное творчество, с другой — песни революцион-

ного подполья как творчество индивидуальное,

и в статье П. Г. Ширяе-

вой «Историческая тема в песенном рабочем творчестве 1905—1907 гг.»,

указывающей на существование «устной и письменной рабочей поэзии

XX века». В. И. Чичеров в статье «Литература и устное народное творче-

ство», говоря о развитии в начале XX века массовой поэзии рабочих, от-

«Советская этнография», 1955. № 2. стр. 13.

Славянский фольклор, стр. 116—117.

8 Русский фольклор, т. IV

lib.pushkinskijdom.ru

114

О. Б. Алексеева

мечал, что «наряду с произведениями пролетарских поэтов жило коллек-

тивное творчество рабочих».

Это положение не раскрывается в статье на

анализе самого поэтического материала.

Разделяя коллективное и индивидуальное творчество и полагая, что

«признаком, отличающим фольклор от литературы как индивидуально

создаваемого искусства слова, является в первую очередь коллективность

творчества трудящихся масс»,

авторы указанных статей не раскрывают

самого понятия коллективность народного творчества. Попытка рас-

смотреть коллективность в историческом аспекте имелась, правда, в статье

В.

И. Чичерова, но решение этой проблемы автор свел главным образом

к выяснению принципа взаимоотношений литературы и фольклора в клас-

совом обществе

и, по существу, понятие коллективности остается в статье

невыясненным. Отсутствие достаточно четкой разработки принципа кол-

лективности приводит иногда к упрощенному толкованию этого понятия.

Зачастую он рассматривается лишь в плоскости создания отдельного

произведения. Так, В. И. Чичеров, рассматривая вопросы специфики фоль-

клора, подчеркивал, что коллективное творчество масс «проявляется не

только в коллективной шлифовке, но и в коллективном создании новых

произведений, становящихся достоянием народа».

Постановка вопроса

о коллективности в такой плоскости может привести к толкованию ее как

создания произведения коллективом авторов, а в этом

случае за основу берется чисто внешняя сторона — число авторов.

За последнее время сделаны более успешные попытки решения вопроса

о коллективной природе фольклора. В. Е. Гусев ставит проблему исто-

рического развития коллективности, предлагая решать ее на конкретном

материале. «Коллективность народного творчества, — отмечает он, — пре-

терпевала качественные изменения на протяжении многовекового

развития фольклора, изменялось ее социальное, этническое и

эстетическое содержание».

Подобная постановка вопроса кажется нам

наиболее удачной и правомерной для решения данной проблемы в целом.

Коллективность в отношении пролетарской революционной песенной поэ-

зии должна рассматриваться в первую очередь как выражение коллектив-

ного сознания данного класса, общности его идеалов и эстетических вкусов.

Нет оснований для отыскивания в интересующем нас явлении поэтиче-

ского творчества, которое мы определяем как массовую пролетарскую пе-

сенную поэзию, существенных признаков традиционного фольклора. Так,

ни устностью, ни традиционностью, ни анонимностью массовая поэзия

пролетариата предреволюционных лет, как правило, не обладает.

Жанр песни сам по себе определяет устность ее бытования, независимо

от того, является ли она произведением фольклорным или литературным.

Вся песенная поэзия возможна лишь в устном исполнении, именно в нем

«Коммунист», 1955, № 14, стр. 76.

Нам представляется более правильной позиция А. Л. Дымшица, который пуб-

ликует произведения пролетарской революционной поэзии под общим названием «Ре-

волюционная поэзия» (Революционная поэзия 1880—1917. Изд. 2-е, Библиотека поэта,

большая серия, изд. «Советский писатель», Л., 1954; в дальнейшем: Революционная

поэзия), не разделяя материал на произведения пролетарских поэтов и устное рабочее

песенное творчество.

В. И. Чичеров. Вопросы изучения народного творчества. (К итогам дискус-

сии).

«Советская этнография», 1955, № 2, стр. 119.

Там же, стр. 113—114.

В. И. Чичеров. Литература и устное народное творчество. «Коммунист»,

1955,

№ 14, стр. 74.

В. Е. Гусев. Проблемы теории фольклора. В кн.: Проблемы современной

фольклористики. (Авторефераты докладов). Л., 1958, стр. 6.

lib.pushkinskijdom.ru

Массовая революционная поэзия горнозаводского Урала нач. XX в.

115

она обретает спой смысл и силу, поэтому определять массовое песенное

творчество пролетариата как явление фольклорного плана на основе уст-

ности бытования было бы неверным.

Песенный материал, о котором идет речь в нашей статье, не обладает

и анонимностью как признаком народного поэтического творчества. Боль-

шинство текстов революционных пролетарских песен сохраняет авторство.

Имена создателей песен, получивших признание рабочей массы, зачастую

сохраняются в памяти исполнителей. Существующая в то же время аноним-

ность некоторых песенных текстов, особенно сатирически-разоблачитель-

ных, объясняется не столько своеобразием процесса создания произведе-

ния, сколько вполне понятным в обстановке террора царской охранки

стремлением скрыть имя автора.

Массовость распространения революционной песенной поэзии до неко-

торой степени имеет общую природу с массовостью фольклора, но она

тесным образом связана с коллективностью революционной пролетарской

поэзии, понимаемой как выражение коллективного пролетарского сознания.

Массовость бытования анализируемых песен в то же время свидетельствует

о новой тенденции, вызвавшей к жизни этот жанр: о пробуждении созна-

ния пролетариата и овладении им идеями социалистической теории. Чем

более распространялись в пролетарских массах идеи социализма, тем шире

звучала пролетарская революционная песня, которая призывала к борьбе,

будила мысль и направляла волю трудящихся.

В целОхМ для массовой песенной поэзии революционного пролетариата

уже не характерна прямая зависимость от традиций народного поэтиче-

ского творчества, хотя в некоторых произведениях массовой поэзии и

наблюдается использование отдельных художественных приемов народ-

ной песни или же сатирической сказки. Для первого случая характерны

«Машинушка», «Дубинушка», «Камаринская», для второго — «Сказка

о попе и черте».

Следует отметить, что при всей существенности подобного факта осно-

вополагающее значение в общем наследии пролетарской массовой поэзии

приобретали произведения литературной формы, и к этому выводу нас

подводят произведения революционной пролетарской поэзии, бытовавшие

на Урале. Фольклористические же работы последних лет, посвященные

изучению массовой пролетарской песенной поэзии, рассматривают ее

только как явление фольклора. Так, например, в упоминаемой выше статье

В.

К. Соколовой пролетарские революционные песни конца XIX—начала

XX века безоговорочно анализируются как произведения песенного жанра

фольклора.

Сам же материал, исследуемый в статье, представляет собой

индивидуальное по происхождению и принципу создания творчество про-

летариев, получившее массовое распространение, т. е., по существу, произ-

ведения, которые и возможно определить как массовую пролетарскую рево-

люционную песенную поэзию. Та же тенденция наблюдается и в работе

П. Г. Ширяевой,

где произведения массовой революционной пролетарской

поэзии рассматриваются как «устное творчество рабочих периода первой

русской революции».

Стремление фольклористов подойти к оценке массовой пролетарской

поэзии с критериями, предъявляемыми к традиционному фольклору, не мо-

жет быть плодотворным, поскольку новое явление подтягивается под тра-

«Советская этнография», 1955, № 2, стр. 3—15.

Русское народное поэтическое творчество, т. II, кн. 2. Изд. АН СССР, М.—Л..

1956, стр. 319—424.

Там же, стр. 368.

lib.pushkinskijdom.ru

116

О. Б. Алексеева

диционные оценки, которые не дают возможности раскрыть специфику

этого явления, особенности его возникновения и характера. Естественно,

что и сам анализируемый материал приходит в противоречие с теми кри-

териями и требованиями, исходя из которых многие исследователи пы-

таются его истолковать. В этом отношении характерна упоминавшаяся

выше работа П. Г. Ширяевой «Историческая тема в песенном рабочем

творчестве.

В ней наблюдается попытка рассмотреть появление револю-

ционной поэзии с точки зрения развития исторической песни как фоль-

клорного жанра. В результате этой попытки сам материал массовой проле-

тарской поэзии, приводимый П. Г. Ширяевой, приходит в противоречие

с исходными положениями автора, заключающимися в том, что «в русском

народном творчестве рабочую историческую песню следует рассматривать

как необходимое и важное звено в общем развитии русского исторического

песенного жанра».

Песни, создаваемые в эпоху революционной борьбы и

отражающие ее идеи, имеют мало общего с традиционными крестьянскими

историческими песнями, выражавшими потребности другой эпохи, отсюда

положения автора так и остаются не подтвержденными материалом.

Массовая пролетарская революционная песня не только фиксирует со-

бытия, имеющие историческое значение; изображение этих событий под-

чинено в ней агитационной задаче. Факты действительности получают

в песне непосредственное разъяснение, в ней раскрывается их смысл, из

изображаемого делаются выводы, намечающие программу дальнейших дей-

ствий рабочих. Идейно-художественная функция обращения к конкретно-

историческим фактам в пролетарской песне, посвященной изображению

какого-либо эпизода классовой борьбы, уже иная, нежели в традиционных

исторических песнях.

Одной из характерных особенностей массовой пролетарской поэзии яв-

ляется устойчивость ее песенных текстов. Эта особенность ясно прослежи-

вается и в характере изменений текстов произведений общепролетарской

революционой поэзии, распространявшихся на Урале.

Тексты песен, как правило, не приобретают существенных отличий от

основного, первоначального текста. Наблюдаемые изменения, вполне по-

нятные при устном распространении и исполнении песни, не задевают ее

общей идейной направленности, они заключаются главным образом в вве-

дении иных определений (равнозначных по своему внутреннему смыслу),

добавлении или снятии того или иного штриха. Именно такого типа изме-

нения мы находим, например, в тексте песни «Машинушка». В тексте,

напечатанном в 1905 году «Социал-демократом» (№ 4), читаем:

Наш рабочий порой восклицает с тоской:

Тяжелее сохи ты, машина!

А порфиру твою мы отымем в бою

И порежем ее на знамена.

Эти же строки в уральском варианте звучат так:

Лишь рабочий порой восклицает с тоской.

Что тяжеле: соха иль машина?

А порфиру твою мы отымем в бою

И повесим ее на знамена.

Славянский фольклор, стр. 112—142.

Там же, стр. 114.

Песни уральского революционного подполья, стр. 15 и 17.

Революционная поэзия, стр. 64.

lib.pushkinskijdom.ru

Массовая революционная поэзия горнозаводского Урала нач. XX в.

117

В авторском тексте «Варшавянки» читаем следующие строки:

Наших подвижников юные очи

Может ли вид эшафота пугать?

В уральском варианте не всем понятное слово «эшафот» заменяется

более близким понятием:

Наших сподвижников юные очи

Может ли вид жандарма пугать!

В песне «Красное знамя», заслужившей популярность и среди рабочих

Урала, разночтения с авторским текстом столь же незначительны.

Так, строки

Скорей, друзья! Идем все вместе

Рука с рукой и мысль одна!

Не нужно старых, рабских пут!

в тексте, распространенном на Урале, звучат:

Смелей, друзья, идем все вместе,

Рука с рукой и мысль одна!

Не нужно гнета, рабских пут!

Аналогичные изменения встречаются и в других песенных текстах.

Характер изменений, который мы наблюдаем в текстах революционных

пролетарских песен, распространенных на Урале, сохраняется в процессе

бытования этих песен в пролетарской среде и других промышленных райо-

нов.

Такое сходство вполне понятно и закономерно, так как создаваемая наи-

более революционными представителями класса пролетарская песня четко

выражала именно гс идеи, к которым, возможно, масса еще только сти-

хийно подходила. Будучи глубоко народной, революционная пролетарская

песня запечатлела настроения и чувства самих пролетарских масс; это об-

стоятельство и помогает понять отсутствие сколько нибудь существенных

отличий от первоначального текста вариантов.

Некоторые фольклористы выделяют в массовой пролетарской поэзии

особую группу произведений, рассуатривая ее как явление рабочего фоль-

клора. Нам кажется более правильным рассматривать всю массовую рево-

люционную пролетарскую поэзию как явление, стоящее на линии слияния

индивидуального и коллективного творчества, литературы и фольклора.

Рассматривая социальные предпосылки, способствующие возникнове-

нию массовой пролетарской поэзии как процессу слияния литературы и

фольклора, следует в первую очередь указать на наличие общих классовых

интересов, лежащих в основе двух форм творчества. Именно эпоха проле-

тарской революционной борьбы имела в этом смысле основополагающее

значение для возникновения массовой пролетарской поэзии, она способ-

ствовала развитию пролетарского сознания п овладению социалистической

Там же.

Песни уральского революционного подполья, стр. 5.

Революционная поэзия, стр. 67.

Песни уральского революционного подпохья, стр. 13.

lib.pushkinskijdom.ru

118

О. Б. Алексеева

теорией, вызывала к творчеству широкие пролетарские массы. Освобо-

ждающийся от оков пролетарий, начинающий понимать свое историческое

значение и классовую силу, стремился выразить в песнях свои настроения,

известные успехи в борьбе с самодержавием, глубокую уверенность в неиз-

бежности своей победы. Высокий уровень революционной сознательности

масс создавал возможность быстрого восприятия произведений такого

рода, превращения их в массовые.

Однако в возникновении рабочей поэзии как явления, знаменующего

процесс слияния литературы и фольклора, большую роль сыграли и идей-

ные предпосылки: именно тот факт, что в рабочее революционное движе-

ние впервые в истории освободительной борьбы трудящихся масс была

внесена революционная марксистская теория. Никогда раньше борющиеся

за свое освобождение классы не подходили к своей задаче так сознательно,

как пролетариат. Систематическая пропаганда марксистских идей россий-

ской социал-демократической партией в массах рабочего класса, полити-

ческое просвещение рабочих, изучение передовыми рабочими произведений

классиков марксизма, чтение современной политической литературы, бро-

шюр и газет, распространение революционных песенников, листовок и про-

кламаций, усвоение массами революционных теоретических формул и лозун-

гов и встречающихся в них новых образов, лексики и даже фразеологии —

все это способствовало формированию в рабочей поэзии таких особенностей,

которых не было и не могло быть в традиционном фольклоре и которые до

внесения сознательности в освободительное движение были присущи лишь

передовой литературе и поэзии.

Этот процесс интересен и с точки зрения способа отражения действи-

тельности в произведениях пролетарской песенной поэзии. Изображение

действительности дается в подавляющем большинстве текстов худо-

жественными литературными средствами. В этом убеждают нас как обще-

пролетарские песенные тексты, так и произведения, возникшие в пределах

промышленных районов Урала и имевшие относительно локальный харак-

тер распространения. Достаточно указать, с одной стороны, марши и гимны

типа «Варшавянки», «Россиянки», «Смело, товарищи, в ногу», агитацион-

ные сатирические песни «9 января», «Дело было под Артуром»,

«Нагаечка», «Всероссийский император» и, с другой стороны, «Сошлись

говорить мы о праве своем», «Чермозская марсельеза», «Жизнь настала

хуже собачьей» и др.

Тяготение к литературному способу отражения действительности,

наблюдаемое в песенных произведениях рабочих допролетарской эпохи, вы-

растает в широкую тенденцию в период развития массовой пролетарской

поэзии революционных лет.

Факты широкого распространения революционной поэзии на горноза-

водском Урале в начале XX века показывают, что в песенной культуре

уральских рабочих преобладают общепролетарские революционные песни,

свидетельствующие о развитии сознания горнорабочих Урала. Процесс

овладения уральскими рабочими песенной пролетарской культурой и уча-

стие их в ее развитии неотделимы от роста революционной борьбы проле-

тариата Урала начала XX века.

Распространение и популярность революционных пролетарских песен на

Урале свидетельствуют о том, что и среди уральских рабочих эти произ-

ведения становились массовыми. Развитие песенного творчества, посвя-

щенного изображению местных событий и имевшего сравнительно неболь-

шую степень распространения, подчинено общему революционно-агитацион-

ному направлению пролетарской массовой поэзии.

lib.pushkinskijdom.ru

Массовая революционная поэзия горнозаводского Урала нач. XX в. 119

Произведения песенной поэзии, бытовавшие на Урале в революционный

период, показывают, что рабочие уральских заводов активно реагировали

на события, волнующие весь пролетариат России, а также живо отклика-

лись на различные факты эксплуатации на самом Урале и свои чувства и

настроения запечатлевали в песнях.

Факты возникновения и распространения революционных песенных

произведений, ставших массовыми и на горнозаводском Урале, дают воз-

можность постановки проблемы слияния литературы и фольклора и опреде-

ления данного вида песенной поэзии как революционной пролетарской мас-

совой песенной поэзии.

lib.pushkinskijdom.ru

В.

М. БЫЛОВ

«ДЕЯНИЯ

ПЕТРА

ВЕЛИКОГО» Я. И.

ГОЛИКОВА

КАК

МАТЕРИАЛ

ДЛЯ

ИЗУЧЕНИЯ

ФОЛЬКЛОРА

XVIII

ВЕКА

Иван Иванович Голиков, курский купец и откупщик, живший во второй

половине XVIII века, известен в нашей исторической науке как неутоми-

мый и ревностный собиратель самых различных материалов, относящихся

к истории Петра и петровской эпохе.

Двенадцать томов «Деяний Петра Великого, мудрого преобразователя

России» вместе с последующими восемнадцатью томами «Дополнений»

к этим «Деяниям» вплоть до половины XIX века являлись основными ма-

териалами по истории Петра и петровской эпохи. С них, собственно говоря,

только и могло начаться серьезное изучение петровских преобразований, и

в этом отношении «Деяния» заложили прочный фундамент для последую-

щей историографии петровского времени.

Белинский, считая И. И. Голикова «прекрасным, отрадным явлением

в русской жизни», отмечал ценность его труда. «Из прежних попыток

сделать что-нибудь для истории Петра Великого достоин величайшего ува-

жения только бескорыстный и простодушный труд Голикова», — писал он

в своей рецензии, посвященной трудам Голикова, и в частности его «Дея-

ниям».

«Тридцать

томов

остались памятником его благородного рвения, и

в безыскусственном, беспорядочном его рассказе нередко заметно одушевле-

ние,

достойное предмета, его возбудившего», — продолжал он.

Денис Давыдов, возмущаясь необъективностью и враждебностью за-

падноевропейских писателей, пишущих о России, противопоставлял этим

писаниям, искажающим облик Петра, труды Голикова, как заключающие

богатейшие документальные материалы.

Не меньшую роль сыграли труды И. И. Голикова и для наших писате-

лей, создавших художественные произведения о Петре I и его времени.

Пушкин, Лев Толстой, А. Н. Толстой неизменно использовали труды

И. И. Голикова, а порой и «отталкивались» от них.

Все наиболее крупные эпические произведения А. С. Пушкина, посвя-

щенные Петру и петровской эпохе, — «Арап Петра Великого», «Полтава»,

В. Г. Белинский, Полное собрание сочинений, т. V, Изд. АН СССР, М.,

1954,

стр. 93.

Там же, стр. 94.

Денис Давыдов. Военные записки. Гослитиздат, М., 1940, стр. 413.

lib.pushkinskijdom.ru