Алаев Л.Б., Ашрафян К.З. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 2. Восток в средние века
Подождите немного. Документ загружается.
выступает под названиями Ланка, Тамбапанни, Сиелидиб, в греческих — Тапробан, в арабских —
Сарандиб. Мореплаватели и путешественники древнего мира наделяли его различными эпитетами,
символизировавшими богатство и процветание: «остров, не знающий печали», «райский сад», «остров
пряностей», «жемчужный остров» и т.п. Первое упоминание Ланки в европейских источниках
принадлежит греческому послу в Индии Мегасфену, писавшему о слонах, золоте и драгоценностях, в
изобилии имеющихся на острове. Другими предметами ланкийского экспорта были жемчуг, пряности,
благовония. Имеются сведения и о поставках на внешний рынок риса. Ранние тамильские источники
упоминают ланкийский рис в числе продуктов, привозимых кораблями в Каверипаттинам. При
раскопках древних портов острова было найдено немало римских монет; о расцвете торговли Ланки с
Римом в первые века нашей эры свидетельствуют находки монет в глубинных районах страны.
Комментарий к «Махавамсе» упоминает торговую миссию, посланную в Рим царем Бхатика Абхайей
(22 г. до н.э. — 7г. н.э.). «Расавахини» также содержит прямые указания на то, что ланкий-ские купцы
плавали через море. В ранних надписях на брахми среди дарителей часто фигурируют купцы
(ваниджа) с именами, составной частью которых является самуда! самудра (море, океан).
Хотя первые сведения о буддизме проникли на остров задолго до миссии Махинды, массовое принятие
местными жителями новой религии и основание буддийской сангхи относятся именно к III в. до н.э.
Официальной религией на острове стало учение тхеравадинов — хинаяна, — в наибольшей чистоте
сохранившее идеи и представления первоначального буддизма.
Первыми буддийскими святынями Ланки стали привезенные из Индии ветвь дерева Бодхи, под
которым Будда достиг просветления, правая ключица Будды и чаша для сбора подаяний, которую
традиция связывала с Буддой. Посадка дерева Бодхи в Анурадхапуре имела символический смысл
учреждения буддизма на острове. Чаша для сбора подаяний, местом хранения которой был царский
дворец, со временем стала считаться символом защиты государства (как в более поздние времена
реликвия — зуб Будды). Мощи Будды были заключены в раку специально построенной дагобы Тху-
парама (первой на острове) и рассматривались буддистами как подтверждение пребывания его на
земле Ланки.
Число буддийских монастырей и монахов быстро росло. Представители высшего буддийского
духовенства являлись членами царского совета. Монахи были учителями, воспитателями и
наставниками царских сыновей, продолжая держать их в сфере своего влияния и после восшествия на
трон. Данные палийских хроник и эпиграфики свидетельствуют о процессе огосу-
60
дарствления буддизма, с одной стороны, и приобретения государством целого ряда
теократических черт — с другой. Только освященная буддийской религией власть считалась
законной. Цари несингальского (чаще всего тамильского) происхождения, властвовавшие
временами на острове, обычно вынуждены были если не сами принимать буддизм, то править
страной согласно дхарме и местным законам.
ПЕРВЫЙ ТЮРКСКИЙ КАГАНАТ
В I тысячелетии н.э. началось постепенное изменение этнической среды в евразийских степях, в
горах Средней и Центральной Азии. Преобладание здесь все более переходило к тюркоязычным
племенам. Ускорение процессов социального развития и территориально-политической
консолидации привело во второй половине I тысячелетия к созданию тюркоязычными племенами
нескольких крупных государственных образований (каганатов) на территории Южной Сибири,
Центральной и Средней Азии, Нижнего Поволжья и Северного Кавказа. В рамках созданных ими
объединений завершается процесс становления классов и классового общества у кочевников.
Тюркская легенда и китайские хроники связывают происхождение тюрок с Восточным
Туркестаном. Согласно китайским хроникам, группа поздне-гуннских племен, в конце III —
начале IV в. переселившаяся в Северо-Западный Китай, была вытеснена в конце IV в. в район
Турфана (Восточный Туркестан), где продержалась до 460 г. В том году на них напали жужане
(авары), уничтожили созданное ими владение и переселили покорившихся гуннов на Алтай. В
числе переселенцев было и племя ашина. В Восточном Туркестане они приняли в свой состав
новый этнический компонент, смешались с местными жителями. На территории, где жило племя
ашина с конца III в. до 460 г., преобладало иранское и тохарское население, обогатившее язык и
культурные традиции ашина. Именно здесь было положено начало тесным тюрко-согдийским
связям, оказавшим огромное влияние на всю культуру и государственность древних тюрок.
На Алтае ашина, вынужденные выплачивать аварам дань железом, создали крупное объединение
племен, принявшее самоназвание тюрк. Уже в 545 г. тюрки установили дипломатические
отношения с одним из северокитайских государств.
Однако наиболее крупным объединением племен, говоривших на языках, впоследствии названных
тюркскими, был огузский племенной союз, носивший в китайских средневековых источниках
название теле. Уже в IV— V вв. многочисленные племена, входившие в это объединение,
появились в западной части евразийских степей; их главной территорией оставались Джунгария и
Северная Монголия. Тюрки-ашина сумели подчинить некоторые огузские племена и, усилившись
за их счет, восстали против своих аварских правителей. Последний аварский каган, Анахуань,
разгромленный в битве, покончил жизнь самоубийством. Вождь тюрок Бумын в 551 г. принял
титул кагана. В 552 г. он умер; ему наследовали Кара-каган (552—553) и Муган-каган (553—572),
которые довершили разгром аваров. Большая часть аварских племен бежала в Корею и Северный
Китай, другие — на запад. Включив в состав своих орд многочисленные позднегуннские племена
Поволжья, Приазовья и Северного Кавказа, авары в 558—568 гг. прорва-
61
лись к границам Византии, создали в долине Дуная свое государство и не раз опустошали страны
Центральной Европы.
Во второй половине VI в. термин тюрк впервые фиксируется источниками и получает широкое
распространение. Согдийцы передавали его как турк (мн.ч. туркут) — «тюрки». Последнюю
форму заимствовали китайцы (туцзюе-тюркют), так как первоначально дипломатические и
письменные сношения между тюрками и Китаем осуществлялись при посредстве согдий-цев и
согдийского письма. Затем термин тюрк фиксируется византийцами, арабами, сирийцами,
попадает в санскрит, в различные иранские языки, в тибетский. До создания каганата термин
тюрк означал лишь союз десяти (позднее двенадцати) племен, сложившийся вскоре после 460 г.
на Алтае. Это значение сохранялось термином и позднее. Государство, созданное собственно
тюркским племенным союзом, обозначалось как Тюрк эль. Оба эти значения термина тюрк (союз
племен и государство) отражены в древне-тюркских эпиграфических памятниках и китайских
источниках. Наряду с этим термин стал обозначать также и принадлежность различных кочевых
племен к державе, созданной тюрками. В этом смысле его употребляли византийцы и иранцы, но
не сами тюрки.
У арабских историков и географов IX—XI вв. слово тюрк применялось к группе народов и
языков. Именно в арабской научной литературе появилось общее понятие о генетическом родстве
языков, на которых говорили тюркские племена, и генеалогическом родстве этих племен. Среди
самих тюрко-язычных племен, несмотря на древнее языковое родство, никакого «тюркского»
этнического самосознания не было, как не было и общности их исторических судеб. Как
конкретный этнополитический термин слово тюрк возродилось в среде огузских племен Передней
Азии и позднее стало этническим самоназванием турецкого народа.
Муган-каган окончательно утвердил господство тюркского эля в Центральной Азии и Южной
Сибири, покорив монгольские племена киданей в Юго-Западной Маньчжурии и тюркоязычных
кыргызов на Енисее (в Туве и Хакасско-Минусинской котловине). Северокитайские государства
— Северное Ци и Северное Чжоу — стали фактически данниками кагана. Особенно усилилась эта
зависимость при наследнике Муган-кагана, Таспар-кагане (572—581). Успешными для тюрок
были и их западные походы. В результате к концу 60-х годов VI в. Тюркский каганат включается в
систему политических и экономических отношений крупнейших государств того времени —
Византии, сасанидского Ирана, Китая — и ведет борьбу за контроль на торговом пути,
связывающем Дальний Восток со странами Средиземноморья.
В момент своей наибольшей территориальной экспансии (576 г.) Тюркский каганат простирался
от Маньчжурии до Боспора Киммерийского (Керченского пролива), от верховьев Енисея до
верховьев Амударьи. Таким образом, тюркские каганы стали создателями первой евразийской
империи, политическое и культурное наследие которой оказало существенное влияние на историю
Средней Азии и Юго-Восточной Европы.
Непрерывные завоевательные войны на время приглушили острые противоречия, возникшие в
ходе социальной перестройки тюркского общества, но первые же неудачи быстро изменили
обстановку. В 581—588 гг. раздробленный до того Китай объединился под властью династии Суй
(581—618); осуществленные там реформы привели к быстрому росту экономической и военной
мощи империи. Это совпало с началом распрей внутри правящей группировки тюрок, прежде
всего в самом династийном племени ашина, и
63
со страшным голодом в степи. Усиление тюркской аристократии, стремившейся к автономному
управлению захваченными территориями, обеднение массы рядовых кочевников, вынесших на своих
плечах все тяготы непрерывных войн, новая политическая обстановка, не дававшая тюркским каганам
возможности искать выход в набегах, — все это привело каганат к острейшему социально-
политическому кризису. Междоусобная война в Тюркском каганате, начавшаяся в 582 г. и
завершившаяся в 603 г., привела к окончательному распаду империи на два государства —
Восточнотюркскйй каганат в Монголии и Западнотюркский каганат в Средней Азии и Джунгарии.
При Шиби-кагане (609—619) Восточнотюркскйй каганат на короткое время вышел из состояния
кризиса; наметился новый подъем его политического могущества. Гражданская война в Китае (613—
618) и падение династии Суй, которую сменил дом Тан (618 г.), позволили Шиби и его младшему
брату Эль-кагану (620—630) возобновить войны на южной границе.
Однако к этому времени обстановка в каганате существенно изменилась. Давно минули времена, когда
весь племенной союз тюрк видел в грабительских походах нормальный и доходный промысел.
Восьмидесятилетний путь исторического развития созданного тюрками государства привел к глубоким
качественным изменениям общества. Всевластный каган руководствовался в политике интересами
аристократической верхушки, в значительной мере оторвавшейся от своих корней в роду и племени.
Война становилась выгодной только для правящего класса каганата, которому доставалась львиная
доля добычи и дани. Основная масса населения жила доходами скотоводческого хозяйства, часть
продукции которого обменивалась на продукты земледелия и ремесла. Рядовые кочевники были
заинтересованы не в походах за рабами и драгоценностями, не в дани шелком, а в мирной меновой
торговле. Иногда тюркские каганы, считаясь с насущными нуждами своих подданных, обращались к
императорскому правительству Китая с просьбой разрешить меновой торг. Но на протяжении чуть ли
не двух тысячелетий пограничная торговля рассматривалась в Китае лишь как средство политического
контроля над «варварами», монополизировалась императорским двором и предельно ограничивалась.
За двести лет существования в Центральной Азии тюркских каганатов имеется только несколько
сообщений об открытии меновых рынков на китайской границе. Поэтому на определенном этапе
истории тюркской аристократии удавалось получать широкую поддержку рядовых общинников в ее
военных предприятиях на южной границе.
В течение 620—629 гг. Эль-каган и его военачальники организовали 67 нападений на границах.
Непрерывные войны требовали бесперебойного снабжения огромной армии кагана и больших затрат. В
результате Эль-каган, не довольствуясь данью и добычей, усилил обложение податями и сборами
собственного народа. Подати оказались особенно тяжелыми в годы джута, падежа скота и голода
(627—629). Противоречия между народными массами и правящей верхушкой ярко выразились в
изменении управления. Не полагаясь на старые органы управления, представители которых были в ка-
кой-то степени связаны родо-племенными традициями, каган заместил должностных лиц, занимавших
ключевые посты гражданского управления, китайцами и согдийцами.
В глазах народа обострение социального неравенства и классового угнетения было непосредственно
связано с переходом реальной власти в руки
64
чужаков. Внутренние противоречия в каганате казались столь очевидными, что стали темой докладных
записок китайских пограничных чиновников.
Последствия не замедлили сказаться. В 629 г. Эль-каган потерпел поражение в Шаньси. Немедленно
против Эль-кагана восстали огузские племена (токуз-огузы). Воспользовавшись обстановкой,
китайская армия вторглась на территорию каганата, и, покинутый всеми, Эль-каган попал в плен (630
г.). Так завершилась история Восточнотюркского каганата.
Западнотюркский каганат имел, по существу, свою историю. Первым правителем западных территорий
каганата стал Истеми (Сильзибул или Дйзавул византийских и Синджибу арабских исторических
сочинений), брат Бумын-кагана. Он носил титул ябгу-кагана, в дальнейшем традиционный для
западной ветви тюркской династии Ашина. Именно при Истеми, который умер в 575 г., тюрки
достигли на западе пределов своего военного могущества.
Движение тюрок на запад было не просто завоеванием, а крупной миграцией центральноазиатских
тюркоязычных племен и заселением ими обширных горно-степных районов на севере и востоке
Средней Азии. Местные кочевые племена, по языку родственные тюркам, были либо включены в
военно-административную систему, созданную тюрками, либо бежали вместе с аварами в степи Юго-
Восточной Европы, приняв то же этническое имя и значительно усилив военный потенциал авар.
Нет никаких сведений об изменении тюрками в завоеванных ими землях с городским и оседло-
земледельческим населением существовавшей там социальной, экономической или политической
систем. По всей вероятности, тюркский каган ограничивался утверждением своего сюзеренитета и
получением дани. Кочевое же население было организовано в «десятистрельный племенной союз» (он
ок бодун), в то время вполне аналогичный военно-административной системе, существовавшей у
восточных тюрок.
Освоение новых владений сделало тюрок соседями могущественного государства эфталитов,
восточные владения которого (Хотан и вассальные княжества в Семиречье) были ими захвачены.
Связанные войной в Индии и опасностью, угрожавшей из Ирана, эфталиты не решались на поход в
степь. Тюркские же вожди своей главной целью считали разгром авар, которые ушли за Волгу. К 558 г.
тюрки завершили покорение Поволжья и При-уралья. В том же году император Юстиниан принял в
Константинополе послов аварского кагана Баяна, овладевшего обширными землями к западу от Волги
и Северным Кавказом. Вскоре к аварам прибыло ответное византийское посольство. Все это не могло
не встревожить Истеми, тем более что набеги авар на новые тюркские владения создавали на западной
границе каганата напряженное положение.
В конце 50-х годов VI в. перед Истеми открылась перспектива успешных военных действий против
эфталитов. Шах Ирана Хосров I (531—579), прекративший выплату дани эфталитам и готовившийся к
войне с ними, предложил тюркам военный союз против эфталитов. Союз был скреплен брачным
договором — дочь Истеми стала женой Хосрова и впоследствии матерью наследника престола
Хормизда. В 563 г. тюркские армии, поддержанные ударом иранских войск на Балх, вторглись в
эфталитские земли. По «Шах-наме», решающая битва произошла под Бухарой. Войско эфта-литского
царя Гатифара было разгромлено. Лишь небольшое эфталитское владение в Тохаристане сохраняло
некоторое время независимость, но и оно вскоре оказалось под властью Хосрова, который
распространил свое влияние на все бывшие эфталитские земли южнее Амударьи.
65
Трения между Хосровом и тюркским каганом, начавшиеся из-за раздела эфталитского наследства,
вскоре переросли в открытый конфликт, причиной которого явились различные экономические
интересы обеих держав.
После завоевания Средней Азии тюрки стали хозяевами значительной части торгового пути из
Китая в страны Средиземноморья — так называемого Шелкового пути. Главными посредниками в
торговле шелком были согдийцы (на центральноазиатском и среднеазиатском участках пути) и
персы, контролировавшие путь от Пайканда до Сирии. Основным покупателем шелковых тканей
была Византия. Торговля шелком приносила согдийским купцам и тюркским ханам огромные
доходы. Тюрки получали возможность сбывать через согдийцев военную добычу и дань,
выплачиваемую им китайскими царствами. Согдийцы сосредоточили в своих руках небывалое
количество драгоценных шелковых тканей. Уже с конца IV в. в Согде существовало свое
шелкоткацкое производство на местном сырье. Согдийские шелка высоко ценились не только на
западе, их ввозили даже в Восточный Туркестан и Китай. Сбыт этих тканей в VI в. стал важной
проблемой для согдийских городов. В Иране и Византийской империи, особенно в Сирии и
Египте, также существовало развитое шелкоткацкое производство; сырьем для него был шелк-
сырец, ввозимый из Восточного Туркестана и Средней Азии. Однако в VI в. в Иране и Византии
появляется свой шелк-сырец.
Первая попытка сбыть накопившийся у них шелк и договориться о регулярной торговле была
предпринята согдийцами в Иране. Согдийский посол Маннах прибыл туда в 566 или 567 г. как
представитель тюркского кагана. Хосров, не заинтересованный в увеличении количества шелка на
иранском рынке, купил привезенный Маниахом шелк и тут же сжег чужеземный товар. Тогда
Маннах сделал попытку найти путь к более выгодному покупателю — Византии. В 567 г. он
возглавил посольство тюркского кагана в Константинополь. Византия, как и Иран, не испытывала
острой нужды в согдийском шелке, но была заинтересована в союзе с тюрками против персов.
Тюркское посольство было с почетом принято при императорском дворе, и между тюрками и
Византией заключено военное соглашение против Ирана. Вместе с Маниахом в ставку кагана
выехал византийский посол Земарх. Каган принял Земарха в своей ставке близ «Золотой горы», на
Тянь-Шане. И сразу же предложил византийскому послу сопровождать тюркское войско в походе
на Иран. Попытка шаха дипломатическим путем остановить тюркское наступление не удалась, и
тюрки захватили в Гургане несколько богатых городов. Впрочем, уже в 569 г. тюркское войско
вернулось в Согд.
Вслед за тем Истеми перенес военные действия за Волгу и к 571 г. завоевал Северный Кавказ и
вышел на Боспор, подчинив аланов и утигуров. Тем самым каган расчищал трудный обходный
путь в Византию, путь через Хорезм, Поволжье и Кавказ или Крым. Византийский историк
Менандр упоминает семь византийских посольств к тюркам в конце 60-х — начале 70-х годов. В
575—576 гг. на короткий срок тюрко-византийские отношения внезапно обострились.
Второй поход тюрок в Иран относится к 588—589 гг. Согласно ирано-арабской традиции,
тюркское войско, возглавленное «царем тюрок» Савэ (или Шаба), вторглось в Хорасан. Возле
Герата его встретили иранские войска, которыми командовал прославленный полководец Бахрам
Чобин. Он разгромил тюркское войско и застрелил из лука «царя тюрок». Попытка реванша
оказалась безуспешной, и между тюрками и персами был
66
заключен мир. В 616—617 гг. иранский полководец Смбат Багратуни сделал попытку повторить
подвиг Бахрама, но его поход не имел политического результата.
Вплоть до разгрома Сасанидов арабами граница между тюркскими владениями в Средней Азии и
Ираном оставалась неизменной. Все эти годы, с большей или меньшей регулярностью, караваны с
шелком и другими товарами шли на запад и через Иран, и через Хорезм и Поволжье.
Кратковременный период подъема Западнотюркского каганата приходится на время правления
каганов Шегуя (610—618) и Тон-ябгу (618—630). Их власть распространилась на территории от
Алтая и бассейна Тарима до верховьев Амударьи и Гиндукуша. Столицей каганата стал Суяб —
крупный город в долине р.Чу (ныне городище Ак-Бешим близ г.Токмак, Кыргызстан). Реализуя
договорные отношения с Византией, Тон-ябгу-каган принял личное участие в войне императора
Ираклия против Сасанидов и вторгся в Закавказье (627—628). Тюрки захватили огромную добычу
во взятых ими Чоре (Дербенте) и Тбилиси. Апофеозом успехов кагана стала его встреча с
Ираклием под стенами Тбилиси. Византийский император возложил на голову кагана свою корону
и обещал выдать за него дочь, принцессу Евдокию.
При Тон-ябгу был установлен более строгий политический контроль каганата в практически
независимых среднеазиатских государствах, чей вассалитет всегда ограничивался лишь уплатой
дани. В Кундузе (Тохаристан) была учреждена ставка сына кагана, Тарду-шада, в центры других
государств были посланы уполномоченные кагана, тудуны, которым вменялся в обязанность
контроль за сбором податей и посылкой дани в каганскую ставку. Местным владетелям были
«пожалованы» тюркские титулы, как бы включавшие их в административную иерархию каганата.
Подводя итоги правления Тон-ябгу, китайский историограф отмечает: «Никогда еще западные
варвары не были столь могущественны».
Деспотический характер власти Тон-ябгу, который, по формулировке китайской хроники,
«полагаясь на свое могущество и богатство, стал немилостив к подданным», скоро оказался в
противоречии с нарастающими сепаратистскими устремлениями племенной знати, усилившейся в
ходе победоносных войн. Пытаясь предотвратить междоусобицу, дядя кагана, Кюль-багатур, убил
племянника и провозгласил себя каганом. Однако часть племен поддержала другого претендента
на трон, и межплеменная война началась.
Уже к 634 г. каганат утратил все свои владения к западу от Сырдарьи. Государство вступило в
полосу затяжного кризиса, главной причиной которого была борьба за власть между знатью двух
племенных конфедераций, составлявших западнотюркский союз, — дулу и нушиби.
В 634 г. к власти пришел Ышбара Эльтериш Шир-каган, опиравшийся на нушиби. Он сделал
попытку возродить действенность военно-административной системы «десяти стрел». Новые
реформы превращали племенных вождей, арканов и чоров, в назначенных или утвержденных
каганом управляющих, лично-зависимых от него. В каждую «стрелу» был направлен
уполномоченный центральной власти, член каганского рода. Однако военно-политические
ресурсы каганской власти оказались недостаточны для удержания племен в повиновении. Уже в
638 г. племена дулу провозгласили каганом одного из присланных к ним принцев. После
кровопролитной и тяжелой войны между дулу и нушиби каганат распался на две части с границей
по р.Или. Ышбара-каган был низложен и бежал в Фергану.
67
Межплеменная война продолжалась еще 17 лет и привела к вторжению в Семиречье китайских войск
(657 г.), нанесших поражение ополчению «десяти стрел» и взявших Суяб. Последний независимый
правитель «десяти стрел», Нивар Ышбара-ябгу-каган (Ашина Хэлу китайских источников), был
захвачен в плен и через два года умер.
КИТАЙ В III — VI вв.
Падение империи Хань на рубеже II—III вв. повлекло за собой глубокие перемены. Рушился
имперский порядок — устоявшийся за предшествующие четыре столетия тип государственного и
социального устройства, который отождествлялся с понятием цивилизации как таковой.
В политической сфере вехами процесса распада были: утрата императором к последним годам II в.
реальной власти, установление контроля местных лидеров и полководцев над отдельными районами
страны, постоянные междоусобицы. Современники воспринимали это как наступление хаоса,
«смутного века», начало «всеобщей ненависти и вражды». С падением дома Хань было утрачено и
номинальное единство. На просторах прежней империи образовались три противостоявших друг другу
государства: Вэй (иначе — Цао Вэй, 220—265), охватывавшее большую часть Северного Китая от
Дуньхуана на западе до Ляодуна на востоке и междуречья Хуайхэ и Янцзы на юге; Шу (иначе — Шу-
Хань, 221—263), охватывавшее Сычуань, южные районы Ганьсу и Шэньси, большую часть Юньнани и
Гуйчжоу, а также запад Гуанси; У (222—280) в юго-восточных районах бывшей империи. Основатели
этих государств пытались организовать управление по имперским образцам: поддерживать
представление о сакральности правителя, сохранять названия имперских правительственных
учреждений, соответствующий ритуал и т.д. Но их власть приближалась скорее к военной диктатуре,
чем к прежним нормативам. Режим жесткой личной власти опирался прежде всего на армии. Причем
армии, подчиненные непосредственно правителям. Появление такого рода «личных» армий —
характерное явление описываемой эпохи перемен.
Ко времени Троецарствия (220—280) произошли глубокие структурные изменения и на уровне
местной власти. Длительные внутренние войны привели к тому, что вместо имперской чиновной
администрации преобладающее положение на местах захватили военные и политические вожаки из
провинциальной элиты. Сохранившие же позиции главы областей и округов также обзавелись
«собственными войсками» и часто присваивали все собираемые с населения налоги. Центральная
власть в Вэй (а позже и в других царствах) попыталась изменить такое положение с помощью новой
системы отбора чиновников на государственную службу — присвоения «деревенских категорий».
Специальные уполномоченные должны были оценивать достоинства кандидатов на местах по особым
«категориям», что заменило бы прежнюю практику рекомендаций. Однако эта система не была
эффективной и быстро переродилась в чистую формальность, используемую местной элитой для
выдвижения своих представителей на чиновные должности.
Опора на армию, на группировку связанных с правителем личными узами людей вкупе с ростом
регионализма на местах порождали характерную для всех трех царств непрочность режимов.
Внутренняя нестабильность трех царств усугублялась постоянными войнами между ними.
68
Рис. 4. Троецарствие (ок. 250 г.)
В конечном счете победа оказалась за преемницей Вэй — империей Цзинь. В 263 г. было
присоединено царство Шу, а в 280 г. пало У. Страна объединилась, и, казалось бы, вновь
возобладал имперский порядок. Но власть захвативших престол полководцев из рода Сыма мало
отличалась от прежнего: опорой ее были армия и отдельные группировки знати. Пытаясь
расширить опору своей власти, Сыма Янь роздал в уделы родичам более 20 областей. Эти местные
властители быстро усилились и после смерти Сыма Яня (290 г.) начали междоусобную войну,
получившую название «мятежа
69
восьми князей». Единство и относительная стабильность в государстве спустя всего 10 лет были
вновь утрачены. Распри и перевороты продолжались до 306 г. Они изнурили и ослабили страну,
сделав ее легкой добычей кочевых и полукочевых племен, в начале IV в. хлынувших в северные и
западные районы Китая.
Это «затопление» страны иноземцами нельзя рассматривать как случайность. Оно было связано с
описываемым разложением и падением здесь имперского порядка. К 316 г. цзиньские войска были
разгромлены шаньюем (вождем) сюнну Лю Юанем, столица пала, император попал в плен к
сюнну. Власть Цзинь на севере страны перестала существовать. Она сохранилась лишь в
центральных и юго-восточных районах, где один из отпрысков правящего дома был провозглашен
императором, по сути, новой империи — Восточной Цзинь (317 г.). С этого момента политическая
история страны в течение двух с половиной веков протекает в условиях разделения страны на
северную и южную части. Это обособление становится одним из стержневых моментов истории
Китая в IV—VI вв. Оно продолжало сказываться на всем последующем развитии страны.
В политическом плане отмеченное разделение проявилось наиболее ярко. Север страны, т.е.
пространства от Дуньхуана до Шаньдуна, превращается в арену вражды быстро сменяющих друг
друга царств и мини-империй, основывавшихся, как правило, некитайскими племенами и
народами. В начале IV в. их насчитывалось семь. Апогей раздробленности наступает в 384—409
гг., когда здесь возникло 12 различных государств.
Основатели этих царств в большей или меньшей степени копировали в своих владениях китайский
государственный аппарат и опирались в организации управления на китайских советников. Но в
то же время эти правители пытались сохранить для своего племени или подчиненного им кочевого
народа особое положение, регулируемое трансформирующейся родовой традицией. Отсюда часто
возникала двухслойность управления. Эти властители, по сути, оставались, несмотря на все
перенимаемые ими китайские аксессуары (от титулов до одежды, утвари дворцов и быта),
военными предводителями или вождями племен. Состояние, близкое к политическому хаосу,
сохранялось на севере до 30-х годов V в.
Положение на юге страны в IV — начале V в. было не столь драматично. Но следует учитывать,
что Восточная Цзинь первоначально охватывала треть территории прежней Цзинь, причем именно
окраинные области. Борьба северных аристократов, бежавших на юг из-за постоянных войн, и
представителей местных китайских влиятельных кланов пронизывает всю историю Восточной
Цзинь. Эта распря ослабляла двор и государство, опять-таки вела к милитаризации страны, к
усилению роли армии во внутриполитической жизни. У влиятельных кланов были свои
вооруженные отряды. Распри и междоусобицы, восстания и смены придворных клик шли почти
беспрерывно.
Таким образом, и здесь преемственность классических имперских политических традиций
просматривается довольно относительно. Только с 20-х годов V в. на юге, после основания Лю
Юем новой империи — Сун (Южной Сун), и с 30-х годов того же столетия на севере, где
усиливается основанная табгачами (одной из ветвей сяньбийских племен) империя Северная Вэй,
можно проследить постепенное нарастание тенденции к укреплению централизации. Но эта
тенденция пробивала дорогу медленно, проходя через различные коллизии и обратные движения.
Причем она несколько по-разному проявлялась на Севере и на Юге.
70
Рис. 5. Противостояние Сун и Северного Вэй
В 479 г. один из полководцев — Сяо Даочэн — свергает династию Сун и основывает государство
Ци (Южное Ци). Подобные же перевороты, сопровождавшиеся провозглашением новых империй
(Лян и Чэнь), происходят в 501 и 557 гг. При этом с середины VI в. вновь ослабевают позиции
двора, усиливаются междоусобицы, вспыхивают восстания. Но все же это не привело к
политическому распаду Южного Китая: здесь можно наблюдать лишь смену династий. На Севере
тенденция к единству проявляется в возобладании табгачей над всеми прочими политическими
силами. Уже к
71
439 г. большая часть территории оказалась здесь под властью империи Северная Вэй (386—534).
Одновременно происходят сближение табгачского и китайского слоев в правящей верхушке,
китаизация созданной иноплеменниками империи. Вводятся система деления страны на области и
уезды, китайская шкала чиновных должностей. Чиновники постепенно переводятся на твердо
установленное жалованье, упорядочивается система налогов. Число китайцев при дворе и в
столичной администрации с 2% на рубеже IV—V вв. к 423—452 гг. возрастает до 25%, а в местной
администрации — до 40%. К концу V в. указами двора фамилии знатных табгачских родов были
заменены на китайские (сам император сменил фамилию Тоба на Юань), запрещено ношение
некитайской одежды, столица империи перенесена с севера (из Пинчэна) в древний китайский
столичный город Лоян, китайские аристократические кланы почти уравнены с табгачскими.
Однако полностью различия не стерлись. Рядовые табгачи-воины были разделены на 8 аймаков,
располагавших особой территорией. Доля табгач-ской аристократии в управлении, несмотря на
постепенное сокращение, оставалась значительной. Шедшая китаизация вызывала недовольство у
теснимых табгачских верхов и их рядовых соплеменников, которые теряли свои привилегии,
становились в положение налогоплательщиков. В результате в 523 г. восстали войска,
дислоцированные на северных окраинах Вэй. Начавшиеся вслед за тем междоусобицы привели к
ослаблению центральной власти и в конечном счете к расколу империи на Западную (535—557) и
Восточную Вэй (534—550). Однако окрепшая за время достаточно продолжительного
существования Северной Вэй тенденция к регенерации китайской государственности оказалась
сильнее. Дворцовые перевороты, приведшие к образованию Северного Ци (550—577) вместо
Восточного Вэй и Северного Чжоу (557—581) вместо Западного Вэй, мало что изменили. Но
после разгрома Ци в 577 г. под контролем Чжоу оказался весь Северный и Западный Китай. В 581
г. здесь произошел еще один переворот: полководец Ян Цзянь отстранил от власти императора,
переменив название империи на Суй. В 589 г. Ян Цзянь подчинил южное государство Чэнь и впер-
вые после почти четырехсотлетнего периода раздробленности восстановил единство страны.
Бурные политические перемены не могли не отразиться на экономической жизни страны.
Первое, что бросается в глаза, — это разруха, непосредственное разрушение производительных
сил. Оно началось еще во время междоусобиц конца II — начала III в. Следует учитывать, что во
время войн и междоусобиц III—VI вв. более всего пострадали наиболее процветавшие прежде
центральные районы империи Хань. Эти войны сопровождались уничтожением городов,
разграблением накопленных запасов, угоном и пленением населения и гибелью людей. Побоища
влекли за собой голод и эпидемии. Уцелевшие, но разоренные жители массами бежали с
насиженных мест в поисках спасения и средств к существованию, что усугубляло запустение, вело
к сокращению ареала хозяйственной деятельности на севере и в центральных районах страны.
Разрушение хозяйства сопровождалось заметной натурализацией. В III—IV вв. на севере страны
пустеют и приходят в упадок города. И это было не только результатом их разорения во время
войн, но и проявлением характерной для того времени тенденции к перемещению средоточия
китайской цивилизации из города в «деревенскую глушь». Последнее получило отражение в
самых различных сферах общественной жизни и
72
сознания той эпохи. Натуральным в своей основе осталось не только мелкокрестьянское
производство, но и получившее широкое распространение в III—VI вв. хозяйство средних и
крупных землевладельцев. Свидетельством натурализации является заметное сокращение
денежного обращения. Мерилом стоимости стали выступать зерно и шелк. Иногда, как, например,
в царстве Вэй в 221 г., хождение монеты вообще прекращалось на некоторое время.
Однако вряд ли можно однозначно говорить об экономическом упадке в III—VI вв. Приходившие
к власти правительства в целях налаживания поступления средств в казну в большей или меньшей
степени занимались организацией хозяйства. Трудные, смутные времена, переживаемые страной,
понуждали их искать наиболее отвечавшие нуждам момента формы такой организации. В этом
плане можно рассматривать широкое насаждение в царстве Вэй государственных поселений (тунь
тянь). Такие «особого рода» поселения (тунь в отличие от обычных — цунь) создавались из сажа-
емых на землю солдат и использовались для обеспечения армии провиантом в отдаленных
районах страны еще во времена Хань. С III в. наряду с солдатами стали «вербовать» поселенцев и
из гражданского люда и сажать их на свободные или же запустелые земли. Поселенцам
предоставлялись земля, орудия труда, а иногда и рабочий скот. В среднем им давалось от 10 до 25
му земли (1 му тогда — ок. 4,6 а). Они должны были отдавать от 50 до 60% урожая, а также нести
караульную службу и сражаться во время войны.
Государственные поселения в сменившей царство Вэй империи Цзинь к 269 г. охватывали около
80% податного населения. Поступления от них стали основным доходом казны. Широко
практиковались они и в царстве У. Такая форма организации хозяйства была довольно тяжелой
для рядовых работников. При организации поселений их принудительно переселяли, привязывали
к земле, окружали строгим надзором. Доля отбираемой продукции была очень высока. К тому же
администрация, военное начальство поселенцев эксплуатировало их в свою пользу. Попадавшие в
поселения «не радовались этому» и часто бежали, система постепенно разлагалась. Это побуждало
власти искать иные методы налаживания хозяйства. В результате появляется и расширяется так
называемая надельная система землепользования (чжань тянь, цзюнь тянь).
Ее существо состояло в закреплении за каждым работником прав на получение участка земли
определенных размеров, установлении фиксированных (по размеру и в натуральном выражении)
налогов, а также в фиксации норм владения землей и подневольными работниками для
привилегированного, чиновного сословия.
Первые проекты введения подобного порядка выдвигались еще в царстве Вэй в начале III в.