Препринт WP20/2013/06. — М.: Издательский дом Высшей школы
экономики, 2013. — 56 с. — (Серия WP20. Философия и исследования
культуры).
Предпринята попытка описания мифа о Великой Отечественной войне в
современной России. В качестве объекта был выбран кинематограф
1990–2000-х годов, так как именно кинематограф оказал значительное
влияние на формирование мифа о Великой Отечественной войне в
советское время. Теоретической рамкой данного исследования
послужили концепции коллективной памяти (Хальбвакс, Нора,
Лоуэнталь, Хаттон, Зерубавель) и исторического нарратива (Уайт,
Анкерсмит) – обзор литературы составляет первую часть работы.
Исследование кинематографа основывалось на двух ключевых вопросах: структура нарратива и система персонажей фильма; их соотношение с советским кинематографом. Фильмы были условно разделены на две группы: коммеморативные («Мы из будущего», «Брестская крепость», «Белый тигр» и др.), воспроизводящие советскую мифологию, и ревизионистские («Свои», «Полумгла», «Франц+Полина» и др.), направленные на ее переосмысление. Векторы развития этих двух типов фильмов в 2000-е годы были различными: коммеморативные фильмы все больше движутся в сторону фантастики, гротеска, представляя прошлое как чужое и непонятное по своему содержанию, но знакомое лишь по форме, а ревизионистские – в сторону эмоционального приближения военного прошлого и включения контрпамятей в доминирующий нарратив о войне.
Исследование кинематографа основывалось на двух ключевых вопросах: структура нарратива и система персонажей фильма; их соотношение с советским кинематографом. Фильмы были условно разделены на две группы: коммеморативные («Мы из будущего», «Брестская крепость», «Белый тигр» и др.), воспроизводящие советскую мифологию, и ревизионистские («Свои», «Полумгла», «Франц+Полина» и др.), направленные на ее переосмысление. Векторы развития этих двух типов фильмов в 2000-е годы были различными: коммеморативные фильмы все больше движутся в сторону фантастики, гротеска, представляя прошлое как чужое и непонятное по своему содержанию, но знакомое лишь по форме, а ревизионистские – в сторону эмоционального приближения военного прошлого и включения контрпамятей в доминирующий нарратив о войне.