Статья опубликована в журнале «Неприкосновенный запас» — 2013 —
№3(89) — с. 279-293
Поэтическая мифология воды по своему разнообразию и насыщенности
сопоставима лишь с самой водной стихией. Историческая и культурная
дистанция, отделяющая «Одиссею» от «Пиратов Карибского моря»,
кажется непреодолимой, но только на первый взгляд.
У них разное прошлое – и, скорее всего, разное будущее, но общее настоящее, совпадающее с пространством современной культуры. Спор Волги и Яузы заканчивается около старинного города Зубцов Тверской губернии, после чего обе они, но под одним именем несут
свои воды в «Хвалынское царство», о чем написал сказку Лев Толстой. Его мысль в свою очередь подхватил Самуил Маршак, окончательно примирив двух спорщиц с характерным для советской культуры широким подходом к различиям: «Гонят волны Волга и Яуза – / две реки Советского Союза». Лошади едят овес, Волга впадает в Каспийское море, античная мифология ложится в основу голливудских сюжетов, Ален Бадью пишет сценарий для фильма «Жизнь Платона», самого Платона сыграет Брэд Питт, его жену – Мэрил Стрип, Сократа – признанный храбрец Шон Коннери. Левые французские интеллектуалы пребывают в некотором недоумении, но это все-таки не то же самое, что плясать в красной рубахе с губернатором Мордовии. Но вернемся к водной стихии. Точнее, к ее глубинам и морскому дну. Послание, оставленное потомкам платоновским мифом об Атлантиде, не в том, что в глубокой древности существовала не превзойденная до сих пор великая цивилизация, а в том, что она ушла под воду. Таким образом были указаны и одно из важнейших направлений поисков утопического идеала, и базовая топика поэтического воображения, грезящего об ином, но не небесном царстве. Пространство альтернативного социального порядка стало располагаться либо за далекими морями, либо (особенно там, где до ближайшего моря три года скачи, не доскачешь) – на дне. Беловодье русских сектантов по мере колонизации
Сибири отодвигалось все дальше на восток и, в конце концов, было помещено на далеких и неведомых островах Тихого океана. Сокровенный град Китеж, уйдя под воды озера Светлояр во времена нашествия Батыя, с XVIII века стал путеводным мотивом для староверов страннического согласия, а после Мельникова-Печерского и Римского-Корсакова – одним из символов взыскующей добра,
истины и красоты русской культуры. Обосновавшись на русской почве, утопия не могла найти себе лучшего места, кроме как на дне. Греческая основа, пустив корни в русском языке, дала подводные всходы.
У них разное прошлое – и, скорее всего, разное будущее, но общее настоящее, совпадающее с пространством современной культуры. Спор Волги и Яузы заканчивается около старинного города Зубцов Тверской губернии, после чего обе они, но под одним именем несут
свои воды в «Хвалынское царство», о чем написал сказку Лев Толстой. Его мысль в свою очередь подхватил Самуил Маршак, окончательно примирив двух спорщиц с характерным для советской культуры широким подходом к различиям: «Гонят волны Волга и Яуза – / две реки Советского Союза». Лошади едят овес, Волга впадает в Каспийское море, античная мифология ложится в основу голливудских сюжетов, Ален Бадью пишет сценарий для фильма «Жизнь Платона», самого Платона сыграет Брэд Питт, его жену – Мэрил Стрип, Сократа – признанный храбрец Шон Коннери. Левые французские интеллектуалы пребывают в некотором недоумении, но это все-таки не то же самое, что плясать в красной рубахе с губернатором Мордовии. Но вернемся к водной стихии. Точнее, к ее глубинам и морскому дну. Послание, оставленное потомкам платоновским мифом об Атлантиде, не в том, что в глубокой древности существовала не превзойденная до сих пор великая цивилизация, а в том, что она ушла под воду. Таким образом были указаны и одно из важнейших направлений поисков утопического идеала, и базовая топика поэтического воображения, грезящего об ином, но не небесном царстве. Пространство альтернативного социального порядка стало располагаться либо за далекими морями, либо (особенно там, где до ближайшего моря три года скачи, не доскачешь) – на дне. Беловодье русских сектантов по мере колонизации
Сибири отодвигалось все дальше на восток и, в конце концов, было помещено на далеких и неведомых островах Тихого океана. Сокровенный град Китеж, уйдя под воды озера Светлояр во времена нашествия Батыя, с XVIII века стал путеводным мотивом для староверов страннического согласия, а после Мельникова-Печерского и Римского-Корсакова – одним из символов взыскующей добра,
истины и красоты русской культуры. Обосновавшись на русской почве, утопия не могла найти себе лучшего места, кроме как на дне. Греческая основа, пустив корни в русском языке, дала подводные всходы.