Булгаков Сергий, прот. Агнец Божий

Париж, 1933. - 224 с. "Агнец Божий" - центральная книга отца Сергия Булгакова, первая в его большой трилогии "О Богочеловечестве". Учение Булгакова вызвало много споров и недоумений. Как бы то не было, надо признать что "Агнец Божий" - богословие высочайшего класса. Приведем две цитаты, во избежание возможных соблазнов. Смиренная позиция Антония Сурожского: "София как четвертая ипостась Троицы озадачила людей, потому что современный математик может говорить о четвертом измерении в трех измерениях, но богослов его времени едва ли мог. Я был слишком неразвит, и у меня не было достаточно культуры богословской и, может быть, культуры вообще оценить вот эту сторону у о. Сергия. Я многого не понимал. [.] его судили и осудили. И тогда я сочувствовал его осуждению. Но когда я сейчас продумываю некоторые его темы, или читаю то или другое, я вижу другое измерение. Это было слишком просто – скажем, доклад, который был написан Фотиевским братством Патриарху Сергию и книга Владимира Николаевича Лосского «Спор о Софии», и то, что тогда было решено собором в России – не охватывало о. Сергия Булгакова. Я думаю, что теперь люди иначе судят, скажем, в России, несмотря на то, что было осуждение. Люди сейчас гораздо более открыты учению о. Сергия." Владыка Антоний здесь говорит, что учение Булгакова - умственная постройка слишком большой сложности, чтобы что-то быстро решить о ней. С другой стороны надо спросить, действительно ли софиология - главное послание булгаковского богословия. "Агнец Божий" - книга о Христе, а не Софии. Видный богослов XX века Бальтазар так говорит об этом: "Мы могли бы лишить основное положение о. С. Булгакова его софиологических предпосылок и сохранить в нем (разносторонне развитую) центральную мысль [.]: последняя предпосылка кенозиса - это "самоотверженность" Лиц (как чистых реляций) во внутритроичной жизни любви.". Прот. С. Булгаков рисует основные контуры своей книги "Агнец Божий" в таких словах: "Что могу я сказать о теме, устремлении, пафосе этой книги, — о Богочеловечестве Христовом и о нашем богочеловечестве? Спасение, соделанное Христом, совершается в отдельной душе, которая дороже мира, и путь его есть подвиг борьбы с грехом, и трагическим расколом в душе падшего человека, в покорении плоти духу, в приятии креста Христова. Эта истина стояла и стоит в центре христианской жизни, ясно сознаваемая и не оспариваемая. Напротив, далеко не достаточно понимается другая сторона истины о спасении, как не только личном, но и вселенском, всецерковном, о Царствии Христовом в мире. Издавна началось в мире восстание царей земских и людей земли на Господа и Христа их. В сущности возникает оно изначала в истории Церкви, однако не сразу в открытом мятеже, но лукавыми обходами стремясь умалить ограничит, подменить, обессилить пришествие Бога во плоти, упразднить Богочеловечество, удержать мир в руках князя мира сего. Докетизм и гностицизм, манихейство и трансцендентизм, индуизм и иезуантиз и под., многое множество сознательных и полусознательных противников Богочеловечества, под разными поводами: гнозиса, благочестия, аскетизма, морализма, спиритуализма — упраздняли и упраздняют силу боговоплощения, хотят развоплощения Логоса. И к тому же зовет и завистливое богоборческое, антихристово человекобожие, себя утверждающее в качестве богочеловечества, вместо боговоплощения Слова. И всей этой пестрой антихристовой рати удалось оглушить, запугать человечество убедить его, что Христос ушел из мира, его оставив, и царство Его, которое не от мира сего, никогда и никак не совершится в этом мире. Остается в приспособление к этому факту умалить задания, признать ознаменования свершениями, помириться с половинчатостью и заведомым несоответствием, или же просто бежать — фактически или духовно, аскетически или богословски — из этого мира в пустыню нетовщины, равнодушия и надмения, ибо мир только и существует для аскетического его отвержения, огню блюдомый. И змеящимся шепотом по земле стелется вопрос: чей же мир, Богочеловека или человекобога, Христов им антихристов? Ужели правда, что Христос пришел спасти мир, и князь мира сего изгнан вон, и «последние времена» суть и последние его судороги, когда неистовствует он, зная, что для него наступили последние времена? И на кощунственный вопрос полуверы дается богоборческий ответ восстанием против святыни, — брань зверя и лжепророка, Гога и Магога, окружающих стан святых, обольщением и страхом полагающих свое начертание, без которого нельзя ни продавать, ни покупать», и вообще нет места на земле. И вся сила зла, и ереси, и неверия сосредоточивается ныне около этой лжи, как твердыни: мир не Христов, но свой собственный! А у тех, в ком царюющая ложь не до конца истребила веру во Христа, грядущего во славе и силе, в сердце непрестанною болью шевелится вопрос: кто отвалит нам камень от двери гроба, — бе бо велий зело? Но «все возможно верующему», и вере ведомо, что Богочеловечество есть Божие Чудо в мире, и что камень отвалит ангел, силою Христовой. И Тайнозритель, которому было открыто, чему надлежит быть вскоре, видел, что в небесах поклоняются стоящему наверху горы седьмирогому Агнцу, как бы закланному, ибо «достоин Он принять и силу, и богатство, и премудрость, и крепость, и честь, и славу, и благословение», и «царство мира соделалось царством Христа», владыки царей земных», с царями и первосвященниками» Его. В христианстве зарождается новое чувство жизни, что не человеку надлежит убегать от мира, но что Христос приходит в мир на брачную вечерю Агнца, праздник Богочеловечества, — как Царь, а потому и как Судья. В борьбе за царство Христово верные обращаются ко Христу Грядущему, в чаянии Его восклоняются сердца, и в мире еще робко, но уже начинает звучать позабытая, по исконная, первохристианская молитва: ей грядии! В ереси о мире, в неверии в «Царское служение» Христово, разучились христиане этой молитве, ибо она заключилась для них в страх, который однако побеждается любовью. Но она остается пасхальным гимном Христова человечества, ибо Христос есть Царь, грядущий во Имя Господне.