М.: Логос, 1998. — 240 с.
В книге Морис Бланшо (р. 1970) позволяет критике быть тем, что она
есть, то есть перенимать у литературы все ее слабости и упования,
избегая при этом губительной склонности становиться толкованием.
Мерилом достоверности этого усилия оказывается вводимый им в свое
повествование голос Кафки. Исходя из его звучания Бланшо строит
свое собственное говорение таким образом, чтобы оно повторяло и
схватывало все `изгибы` этого голоса. В результате, сливаясь с
течением самой литературы, текст Бланшо как бы и вправду теряет
рефлексивную дистанцию, присущую толкованию, и, следуя всем изгибам
самого творчества Кафки, кажется наиболее достоверным из того, что
может быть сказано о нем.