М.: Литиздат НКИД, 1926. — 473 с., 1 карта.
2 том «Константинополя и Проливов» читается с неослабевающим
интересом с начала и до конца. Книге предпослана, обширная
вступительная статья (занимающая 106 страниц) проф. Э. Д. Гримма
под заглавием — «Политическая обстановка военных операций для
захвата Константинополя и Проливов в 1915—1917 гг.» Автор не только
дал интересный анализ печатаемых в книге секретных материалов, но
всюду постарался сделать сопоставления их с появившейся в
послевоенное время западноевропейской мемуарной литературой.
Весь материал разделен на следующие 9 отделов:
Отдел первый — общие соображения царского правительства о завладении Проливами; здесь в смысле идеологии или теоретического обоснования проблемы, по существу, нет ничего нового; вся трудность вопроса сводилась к тому, чтобы получить согласие союзников на претворение в жизнь славянофильской доктрины о неотъемлемом праве России и только России включить в свои владения Царьград и проливы с прилегающей территорией.
Отдел второй — отношение русского правительства к дарданелльской операции. В этом вопросе для царской дипломатии начинался заколдованный круг; действительно, чтобы получить Константинополь и Проливы, их необходимо было завоевать; однако, русские вооруженные силы были прикованы к германскому фронту, а операция союзников у Дарданелл вызывала подозрения, что они, заняв их, оттуда не уйдут и, в крайнем случае, согласятся на принцип интернационализации, но отнюдь не русской оккупации.
Отдел третий — отношение Греции к Константинополю и Проливам (отсутствие русского отряда Антанта стремилась заменить греческим). Венизелос мечтал о вступлении греческих войск в Константинополь во главе с королем Константином, который восстановил бы крест на св. Софии и воссоздал нововизантийскую империю, что вызвало энергичный протест русского правительства, после чего мысль об участии греков отпала.
Отдел четвертый — отношение Болгарии к вопросу о Константинополе и Проливах. Антанта, потерпев неудачу с греческим проектом, выдвинула болгарский вариант, но также встретила решительное противодействие русской ставки и правительства, которые хотели видеть в болгарах союзников в борьбе с Австрией, но отнюдь не конкурентов в завладении «ключами от собственного дома».
Отдел пятый — вопрос о Бургасе в качестве базы для русского флота. В этом вопросе возникли трения не только между Россией и Англией, вступившей в войну якобы из-за попранного бельгийского нейтралитета и не соглашавшейся на подобный же шаг в отношении Болгарии, но такая же разноголосица наблюдалась по этому вопросу между русской дипломатией и верховным командованием: и Сазонов и ставка ничего не имели против занятия Бургаса, нарушения болгарского нейтралитета, но в то же время ни дипломаты, ни командование не хотели взять на себя ответственность...
Отдел шестой — предположения о перемирии и сепаратном мире с Турцией. Этот вопрос тянулся на протяжении двух лет — 1915—1917 гг. — то затихая, то вновь усиливаясь; для России сепаратный, в отношении центральных держав, мир с Турцией важен был потому, что давал возможность все силы с Кавказа перебросить на германский фронт, а главное, добиться оккупации Константинополя и Проливов; Антанта же, в лице Франции и Англии, боялась, во-первых, нарушения своих экономических и финансовых интересов на Балканах, так как на место могущего бежать в Малую Азию турецкого правительства становилась русская власть, отнюдь не склонная к сохранению англо-французских привилегий в Леванте и, во-вторых, и это самое главное — Россия могла считать, после овладения Царьградом и Проливами, выполненной главную цель войны, предоставив союзникам самим пробовать военное счастье в борьбе с Германией...
Отдел седьмой — предположения об оккупации и временном управлении Константинополем. В этом вопросе также вполне ясно обнаружились все несогласия между державами «Согласия»: русское правительство лелеяло мысль об аннексии, Антанта же видела разрешение вопроса в интернационализации; поэтому, в виду такой диаметрально противоположной позиции, занятой русской дипломатией в отношении дипломатии англо-французской был снят вопрос об окончательной судьбе Константинополя и Проливов, но зато с большей горячностью выдвинута проблема о «временном», т.-е. до окончания войны, управлении; однако, и при таком подходе к вопросу русско-антантовский антагонизм отнюдь не уменьшился, так как русская дипломатия рассматривала этот «временный» режим как самый естественный переход к окончательному обладанию Царьградом и Проливами, англо-французы же стремились сохранить турецкую гражданскую власть и подготовить почву для любезной их сердцу, интернационализации и демилитаризации русского «ключа от собственного дома».
Отдел восьмой — вопрос о Константинополе и Проливах в связи с пожеланиями сепаратного мира между Россией и Германией. Немцы, хотя и неофициально, пускали пробные шары относительно заключения русско-германского мира, к чему царская дипломатия относилась весьма несочувственно, видя в этом одно из средств Германии поссорить Россию с ее союзниками; наиболее рьяная поборница такого сепаратного мира кн. Васильчикова, по возвращении из Австрии в Россию была лишена придворного звания и сослана в Черниговскую губернию.
Наконец, отдел девятый — проект Босфорской экспедиции. Этот проект был выдвинут за неделю до февральской революции и сводился к посылке 250 тысячной русской армии на территорию Малой Азии, поблизости от Босфора; главный удар туркам предполагалось — по иронии судьбы — нанести в октябре 1917 года!..
Помимо богатого собрания документов, книга содержит два указателя — предметный и личный (к дипломатической переписке, напечатанной в обоих томах), составленные Л. А. Телешевой и Ф. В. Кельиным, которые выполнили, таким образом, весьма ценную справочную работу.
Весь материал разделен на следующие 9 отделов:
Отдел первый — общие соображения царского правительства о завладении Проливами; здесь в смысле идеологии или теоретического обоснования проблемы, по существу, нет ничего нового; вся трудность вопроса сводилась к тому, чтобы получить согласие союзников на претворение в жизнь славянофильской доктрины о неотъемлемом праве России и только России включить в свои владения Царьград и проливы с прилегающей территорией.
Отдел второй — отношение русского правительства к дарданелльской операции. В этом вопросе для царской дипломатии начинался заколдованный круг; действительно, чтобы получить Константинополь и Проливы, их необходимо было завоевать; однако, русские вооруженные силы были прикованы к германскому фронту, а операция союзников у Дарданелл вызывала подозрения, что они, заняв их, оттуда не уйдут и, в крайнем случае, согласятся на принцип интернационализации, но отнюдь не русской оккупации.
Отдел третий — отношение Греции к Константинополю и Проливам (отсутствие русского отряда Антанта стремилась заменить греческим). Венизелос мечтал о вступлении греческих войск в Константинополь во главе с королем Константином, который восстановил бы крест на св. Софии и воссоздал нововизантийскую империю, что вызвало энергичный протест русского правительства, после чего мысль об участии греков отпала.
Отдел четвертый — отношение Болгарии к вопросу о Константинополе и Проливах. Антанта, потерпев неудачу с греческим проектом, выдвинула болгарский вариант, но также встретила решительное противодействие русской ставки и правительства, которые хотели видеть в болгарах союзников в борьбе с Австрией, но отнюдь не конкурентов в завладении «ключами от собственного дома».
Отдел пятый — вопрос о Бургасе в качестве базы для русского флота. В этом вопросе возникли трения не только между Россией и Англией, вступившей в войну якобы из-за попранного бельгийского нейтралитета и не соглашавшейся на подобный же шаг в отношении Болгарии, но такая же разноголосица наблюдалась по этому вопросу между русской дипломатией и верховным командованием: и Сазонов и ставка ничего не имели против занятия Бургаса, нарушения болгарского нейтралитета, но в то же время ни дипломаты, ни командование не хотели взять на себя ответственность...
Отдел шестой — предположения о перемирии и сепаратном мире с Турцией. Этот вопрос тянулся на протяжении двух лет — 1915—1917 гг. — то затихая, то вновь усиливаясь; для России сепаратный, в отношении центральных держав, мир с Турцией важен был потому, что давал возможность все силы с Кавказа перебросить на германский фронт, а главное, добиться оккупации Константинополя и Проливов; Антанта же, в лице Франции и Англии, боялась, во-первых, нарушения своих экономических и финансовых интересов на Балканах, так как на место могущего бежать в Малую Азию турецкого правительства становилась русская власть, отнюдь не склонная к сохранению англо-французских привилегий в Леванте и, во-вторых, и это самое главное — Россия могла считать, после овладения Царьградом и Проливами, выполненной главную цель войны, предоставив союзникам самим пробовать военное счастье в борьбе с Германией...
Отдел седьмой — предположения об оккупации и временном управлении Константинополем. В этом вопросе также вполне ясно обнаружились все несогласия между державами «Согласия»: русское правительство лелеяло мысль об аннексии, Антанта же видела разрешение вопроса в интернационализации; поэтому, в виду такой диаметрально противоположной позиции, занятой русской дипломатией в отношении дипломатии англо-французской был снят вопрос об окончательной судьбе Константинополя и Проливов, но зато с большей горячностью выдвинута проблема о «временном», т.-е. до окончания войны, управлении; однако, и при таком подходе к вопросу русско-антантовский антагонизм отнюдь не уменьшился, так как русская дипломатия рассматривала этот «временный» режим как самый естественный переход к окончательному обладанию Царьградом и Проливами, англо-французы же стремились сохранить турецкую гражданскую власть и подготовить почву для любезной их сердцу, интернационализации и демилитаризации русского «ключа от собственного дома».
Отдел восьмой — вопрос о Константинополе и Проливах в связи с пожеланиями сепаратного мира между Россией и Германией. Немцы, хотя и неофициально, пускали пробные шары относительно заключения русско-германского мира, к чему царская дипломатия относилась весьма несочувственно, видя в этом одно из средств Германии поссорить Россию с ее союзниками; наиболее рьяная поборница такого сепаратного мира кн. Васильчикова, по возвращении из Австрии в Россию была лишена придворного звания и сослана в Черниговскую губернию.
Наконец, отдел девятый — проект Босфорской экспедиции. Этот проект был выдвинут за неделю до февральской революции и сводился к посылке 250 тысячной русской армии на территорию Малой Азии, поблизости от Босфора; главный удар туркам предполагалось — по иронии судьбы — нанести в октябре 1917 года!..
Помимо богатого собрания документов, книга содержит два указателя — предметный и личный (к дипломатической переписке, напечатанной в обоих томах), составленные Л. А. Телешевой и Ф. В. Кельиным, которые выполнили, таким образом, весьма ценную справочную работу.